Чеховский фестиваль показал спектакль «Фолия», сочиненный французским хореографом, главным специалистом по хип-хопу Мурадом Мерзуки в содружестве со знаменитым в Европе ансамблем барочной музыки Concert de l’Hostel Dieu.

Залихватская «Фолия» на сцене Театра имени Моссовета замыкает первый цикл фестиваля. Его блистательным началом стал спектакль испанской компании «Фура дель Бауш» по оратории Йозефа Гайдна «Сотворение мира», созданный в содружестве с российскими музыкантами. Испанское фламенко подхватило эстафету: в страстной и нежной «Антиутопии» Патрисия Герреро представила судьбу своей героини, бросившей вызов сложившимся законам мира. Аргентинская труппа танцовщика и хореографа Хермана Корнехо представила посвященное Астору Пьяццолле «Танго после заката». В это время суток все вокруг становится интимным и таинственным — и артисты свои чувства не укрощали, танец «рассказывал» истории открыто, без лукавого лицедейства, сгустки энергии летели в зрительный зал. Все увиденные спектакли — зрелища невероятно яркие, все — под живую музыку и с фантастически виртуозными артистами.

«Фолию» (в переводе — безрассудство или двойная игра) задумал и осуществил обаятельный Мурад Мерзуки. В России он не впервые и всегда помогает рецензентам, охотно рассказывая о себе. Родился во Франции, по крови — марокканец. В детстве серьезно занимался в цирковой школе, осваивал восточные единоборства. В подростковом возрасте его увлек соревновательный дух хип-хопа, а к шестнадцати годам он твердо определился с делом жизни — решил адаптировать дворовую молодежную культуру к законам сцены. Себя хореограф справедливо называет философом, считая хип-хоп мировоззрением: «Хип-хоп — особое средство общения и здоровый танец, рожденный на улице и открытый для всех, а сцена так нуждается в здоровом искусстве. В хип-хопе — юношеский максимализм, щедрость, выдумка и любопытство».

Частое слово в лексиконе Мерзуки — «вызов». Вызовом он называет и приезд в «прекрасную Россию, где самые тонкие ценители искусства», и свою приверженность к мультидисциплинарным постановкам. Во всех он соединяет хип-хоп с другими вселенными и получаются какие-то эксклюзивные «сплавы». В спектакле с непереводимым названием Yo Gee Ti французские танцовщики работали с мастерами восточной акробатики. В «Вертикали» артисты, привязанные на резиновых лонжах к установленным плоскостям, осваивали полеты. А были еще пересечения с боевыми искусствами и цифровыми технологиями.

В «Фолии» Мерзуки объединяет хип-хоп с барочной музыкой, и это сближение кажется странным только поначалу. У понятия «фолия» несколько смыслов. Один из них — музыкальная форма в старинной западноевропейской традиции. Фолии расцвели в период барокко. Их сочиняли Люлли и Корелли, Вивальди и Скарлатти. К ним обращался и наш Сергей Рахманинов. Фолиями именовали и танцы — стремительные, бодрые, жизнеутверждающие, их исполняли на площадях, во время карнавалов. Так что «уличная прописка» и пылкий нрав роднят стародавние фолии и сегодняшний хип-хоп.

Спектакль Мерзуки представляет продюсерская компания «Поль ан Сен», сама труппа называется Кафиг (kafig — клетка), ей 25 лет. Образ замкнутого клеточного пространства возникает и на сцене. В самом начале из туманной полутьмы выплывает круглая келья, она разворачивается к публике своим открытым боком, и в ней оказывается гитарист, наигрывающий мелодию старинного танца. На планшете сцены, усыпанном серыми матовыми резиновыми шарами, лежат 12 танцовщиков. Иногда они приподнимаются, прыгают на мячи, перекатываются по ним и вновь падают на подмостки, их руки ощупывают землю, словно хотят запомнить ее тепло. Вскоре в их руках появляется не монохромный шар, а цветной «глобус», который они достаточно небрежно перекидывают друг другу до тех пор, пока он не лопается, превращаясь в горстку пепла. Возникает смысловая символика, прекрасный в своей наивности образ, осмысленное художественное высказывание. Земной шар в руках людей беззащитен, и не стоит забывать, что наша планета — хрупкая. Грустное предостережение и страшное пророчество оставляет лишь невысокий батут как островок суши, потом он наклонится, и испуганная девушка в бардовом сарафане будет искать шаткое равновесие, чтобы удержаться на поверхности и не рухнуть в бездну.

Лукавый Мерзуки не торопится развивать внутренний сюжет, дает зрителям возможность задуматься о развитии цивилизации и насладиться прекрасной и тревожной атмосферой. В глубине колышется прозрачный занавес, за ним — оркестранты; бегут ввысь к колосникам огоньки, напоминающие то свечи люстр старинного зала, то мигающие в небе звезды. На музыкантах — стилизованные под XVIII век алые кафтаны, расшитые «золотой нитью», на их лицах следы белил и румян. На танцовщиках же — современная молодежная одежда: брюки на подтяжках, рубашки, юбки. Соединяет времена сопрано Хитер Ньюхаус, на которой модного кроя брючки и старинный камзол. Она — участник действия, ее голос звучит и с авансцены, и летит свысока, когда танцовщики несут ее на вытянутых вверх руках, и не вибрирует, когда она переступает по согбенным спинам хип-хоперов. Появится на сцене и сам композитор, дирижер, руководитель ансамбля Concert de l’Hostel Dieu Франк Эмманюэль Конт, который считает, что творческое безумие — это то, чем руководствуются художники.

Хип-хоповское безумие начинается, утверждая простую мысль: пока живем, нужно радоваться, а не тратить время на дрязги и конфронтации. Пляски на руках и вращения на головах, сальто с места и с разбега. Трюки идут под шквал аплодисментов, и кажется, что для каждого участника эта радостная вакханалия — не игра в театр, а жизнь, праздничная, безудержная, единственная. Безрассудные танцы, босоногие и отчаянные, вдруг, мимоходом, встречаются с классикой. На ногах двух заводных девушек оказываются пуанты и барышни разыгрывают уморительно смешной фрагмент: они по-балетному лихо встают на кончики пальцев, а их тела не подчиняются «академическому чистописанию» — они дерзко вибрируют, согласно внутренним ритмам хип-хопа.

«Под занавес» — высокий темнокожий танцовщик в одежде суфийского проповедника долго-долго кружится на одном месте, и на его белоснежную, летящую параллельно подмосткам юбку падают театральные снежинки. Полная гармония. Начало не предвещало такого оптимистичного финала — лица всех зрителей сияют счастьем. Секрет прост — Мурад Мерзуки повернул время вспять. Ведь когда-то фолия прошла путь от легкомысленной тарантеллы к торжественной сарабанде. Хореограф выбрал обратный ход, придумав ясный спектакль, объединяющий людей, страны, культуры.

Программа Чеховского фестиваля претерпела изменения — из-за пандемии и закрытых границ перенесены на осень выступления восточных трупп. Программа на июнь-июль включает спектакли трех закавказских республик — событие долгожданное. Государственный театр «Амазгаин» имени Соса Саркисяна из Армении 26 и 27 июня порассуждает о патриотизме, истинном и мнимом — «Пышку» по новелле Мопассана поставила режиссер Нарине Григорян. Грузинский театр имени Шота Руставели покажет свою недавнюю премьеру — «Конец игры» по пьесе Сэмюэля Беккета, сценическую версию сочинил легендарный режиссер Роберт Стуруа (30 июня, 1, 2 июля). Ансамбль Алима Гасымова из Баку познакомит зрителей с искусством мугама — театрализованную музыкальную композицию «Мир воздвигнут на любви» на стихи древних персидских поэтов можно услышать 3 и 4 июля. Французская компания «Руки, ноги и голова тоже» 14, 15, 16, 17 июля приглашает на «Высокие плато» — спектакль о том, что даже сильно пострадавший мир может возродиться из руин. В этом не сомневается автор постановки, акробат и режиссер Матюрен Болз. С расписанием на август и осень торопиться не будем, хотя надеемся, что коронавирус не смешает карты в выстроенном пасьянсе.