Анна ЧУЖКОВА

23.02.2013

Юрий Бутусов представил московскую премьеру — брехтовского «Доброго человека из Сезуана» на сцене Театра имени Пушкина.

  Еще недавно львиную долю репертуара здесь составляли легкомысленные романтические комедии, а любимым драматургом был Нил Саймон. Сегодня очевидно — театр взял курс на обновление. Попытка рефлексии в «Чужаках» Энни Бейкер, «Материнское поле» по Чингизу Айтматову, в ближайших планах — «Ночлежка» по Максиму Горькому. Тенденция этого сезона налицо: от коммерческих постановок с антрепризным душком — к серьезной драматургии, экспериментам и вызовам.

Бескомпромиссная режиссура Юрия Бутусова умножается на непреклонность драматурга Брехта. На выходе — спектакль яркий и умный, но результат назвать предсказуемым сложно: «Добрый человек...» предстает, как никогда, человечным. А насквозь социальная пьеса становится философской притчей.

Люди стали глухи к несчастьям друг друга, озлоблены и корыстны, и боги спускаются с небес, чтобы найти хотя бы одного праведника. И находят — проститутку Шен Те (Александра Урсуляк). Но бедной девушке невыносимо сложно оставаться доброй — это не в правилах злого мира, где благость обречена на голод и вымирание. Чтобы выжить, Шен Те вынуждена прикидываться своим вымышленным двоюродным братом Шуи Та — деловым и решительным человеком, чуждым жалости.

Огромная пустая сцена без задника, будто после недавнего ремонта здесь остались мешки с песком, ведра, а на железных койках, наверное, спали рабочие. На кирпичную стену проецируются изображения — нет, не кинохроника в духе Пискатора, не митинги и не социальные зверства, а совершенно отвлеченные картинки в духе японских аниме, милые мордашки, силуэты. Из пьесы Брехта ушла кричащая политическая окраска. Нет ни сброшенных знамен, ни растоптанных идеологий, ни критики капитализма.

Вместо оборванцев, нахлебников Шен Те — вечно танцующие бездельники в деловых костюмах. Вряд ли ими движет голод, —скорее, жадность и хитрость. Деньгами этому порочному миру не помочь — купюры не сделают никого добрее и не накормят, а лишь разожгут зависть, перед которой боги немы и бессильны. Они, явившиеся в образе хрупкой девушки (Анастасия Лебедева), устали и сбили в кровь ноги, странствуя в поисках доброго человека. Водонос Ванг (Александр Матросов) встречает их с благоговением и омывает стопы путникам, как Магдалина, но разочаровавшись в высших силах к концу спектакля, он бесцеремонно выволакивает богов за шкирку. Как любить их, создавших такой несправедливый мир? «Пьеса-парабола» движется по синусоиде: от полного отчаяния — к надежде и снова в беспросветную пропасть. И виной тому — в версии Бутусова — не государственный строй и экономика, а черствые души.

Спектакль получился красочным и эффектным: то крик, то дразнящее молчание, действие перебивают зонги, в основном на немецком. Несмотря на гротескную игру, неправдоподобную фабулу, накладные усики и бакенбарды Шуи Та, брехтовское холодное остранение сдабривается объемом, который приобрели образы в новой постановке.

Спектакль открывается зонгом водоноса, громким, яростным, рассерженным. Но сила молодости, решительность интонаций, атакующая зрителя, вмиг оборачивается беспомощным юродством. Ванг, жаждущий правды и справедливости всей душой, на самом деле оказывается больным уродцем, с телом и речью, искореженными церебральным параличом.

Шен Те выходит на сцену неуклюжей походкой, на согнутых ногах, с гримом в виде треугольных подтеков туши. Ее, с задиристыми интонациями и несуразной пластикой, поначалу сложно выделить среди других нелепых персонажей. Но с течением действия мы все ближе узнаем доброго человека. Она оказывается ранимой и женственной, живо переживающей страдания ближних, а главное, влюбленной. И хрипотца в мальчишеском голосе из гротескного приема превращается в хрупкую нотку отчаянья, надрыв, совсем не похожий на брехтовское отчуждение. Эпический театр вдруг наполняется сентиментальностью, а зонги переливаются жалостливыми нотами, и даже двоюродный брат порой не сдержит чувства. «Я боюсь, что будет плохой финал», — жаловалась мужу в театральном буфете зрительница. Вряд ли можно ожидать такой реакции на чисто брехтовскую постановку...

«Добрый человек из Сезуана» — удача, независимо от степени художественной убедительности. Несмотря на сильные актерские работы Урсуляк и Матросова, постановка, то и дело захлебываясь музыкой, как заевшая пластинка, затягивается и вместо обещанных неполных трех часов переваливает за четыре, утомительных и нестройных. Но первый за долгое время трагический спектакль на основной сцене театра — несомненная репертуарная победа, которая к тому же убедительно доказала, что труппа Театра имени Пушкина может справляться и без приглашенных звезд, так часто здесь появлявшихся.

"Добрый человек из Сезуана" Театр им. Пушкина, Бертольт Брехт

Режиссер: Юрий Бутусов

Сценография: Александр Шишкин

В ролях: Александра Урсуляк, Александр Матросов, Александр Арсентьев, Анастасия Лебедева...