Баренбойм: Этот спектакль очень подходит, чтобы масштабно представить все силы театра. Сам интерьер Ла Скала органически вписан в постановку через идею зеркала, отражающего на сцене зрительный зал. Большой театр и Ла Скала во многом схожи: декоративным убранством зала и его архитектурной формой. Поэтому «Дон Жуана» можно показать в Москве и невозможно во многих других театрах. «Дон Жуан» — одно из чудес музыкального и театрального творчества. Встреча Моцарта и драматурга Лоренцо да Понте дала поразительный результат. В опере возникла теснейшая связь между словом и музыкой, между речевой интонацией и музыкальной. Моцарт и да Понте дают подзаголовок опере: «игривая драма». В итальянском языке понятие «драма» не всегда связано с чем-то трагическим, но, разумеется, у Моцарта все равно присутствуют драматические и трагические элементы, делающие это произведение зеркалом человеческой души.

культура: Ваши впечатления от работы в обновленном Большом театре?

культура: Как Вы относитесь к Дон Жуану? Ощущаете родство душ?

Баренбойм: Вам со стороны виднее. Но как дирижер я должен быть понемногу каждым из героев оперы. Иногда я чувствую себя таким же элегантным, как Церлина.

культура: Вы чувствительны к критике?

Баренбойм: Артист должен воспитать в себе способность к самокритике. Если он станет зависеть от чужой оценки, то будет пребывать в смятении. Со мной в детстве произошел такой случай: в Буэнос-Айресе десятилетним мальчиком я дебютировал с оркестром. Потом вышли две рецензии в весьма влиятельных газетах. В одной говорилось, что со времен Моцарта не было такого гения, как ребенок, игравший вчера. А вторая газета писала, что жестоко маленького мальчика заставлять выступать на сцене, тем более, если у него нет «ни кусочка таланта». Мой отец тогда сказал: «Нужно научиться видеть и понимать, что и как ты сделал. Потому что оценка других никогда не будет единой». Критики сходятся во мнении только тогда, когда видят что-то очень-очень среднее.

культура: Расскажите о Вашем израильско-палестинском оркестре «Западно-восточный диван».

Баренбойм: В нем играют израильтяне, палестинцы, сирийцы, ливанцы, египтяне, даже турки. Должен подчеркнуть, что этот проект — совершенно не политический, он, скорее, против политики. Потому что уже 60 лет политики не могут разрешить конфликт между Израилем и Палестиной. Два народа в одинаковой мере уверены, что имеют право на этот маленький кусочек земли. Возможно ли научить их жить рядом? «Западно-восточный диван» — модель подобного сосуществования. Проект доказывает несостоятельность политических мер и успешность языка искусства.