Елена ФЕДОРЕНКО

21.02.2019

Сергей Полунин выступил в Москве с программой «Sacre». Танцовщик с репутацией гения и «мальчиша-плохиша» открыл балетную тему в концертном зале «Зарядье».

Для поклонников, коим несть числа, совершенно неважно, что будет танцевать Сергей Полунин. Они обожают кумира истово и преданно, благодарные за то, что каждый его выход на сцену — подлинное откровение, фальшь в искусстве ему неведома. Впервые мы увидели Сергея застенчивым пареньком, учащимся школы английского Королевского балета, когда он вышел на сцену Большого театра получать именную стипендию Фонда Галины Улановой. Неокрепшее дарование исполнило несколько па с легким моцартианским вдохновением. Новость, догнавшая спустя несколько лет, о том, что Полунин стал самым молодым за всю историю театра премьером «Ковент-Гарден» показалась справедливой и закономерной. Дальше Полунин закрутил жизнь немыслимыми пируэтами — своим великим и гордым талантом он распорядился с подростковой необдуманностью и даже безразличием. Покинул английскую труппу, ненадолго осел в Москве, создав замечательные роли в Музтеатре имени Станиславского и Немировича-Данченко, отметился в Новосибирске, потом переметнулся в Баварский балет, но уже не стал связывать себя штатными обязательствами, ограничив отношения статусом приглашенной звезды. Потянулся к кино — увлеченно, но получилось не так ярко, как мечталось: сыграл эпизоды в фильмах «Убийство в Восточном экспрессе» и «Красный воробей», диснеевском «Щелкунчике» и «Белой вороне». Потерял контракт с Парижской оперой из-за ребячьих постов в «Инстаграме», хотя «потоком сознания» не хотел никого обижать: «Взрослый мир не должен быть серьезным. Мне нравится, когда дети играют. И это состояние игры должно передаваться взрослым». Вот и играет. Прошел через допинги, сомнительные дружбы, исполосовал тело наколками и шрамами. Сегодня, на 30-м году жизни, он по-прежнему не верит, что балет — искусство, которому упрямо служат всей жизнью, повторяет, что ему скучна классика с ее рутиной, стабильностью, дисциплиной. Мятежный фантазер строит планы об особой вольной системе преподавания, рассуждает о чистой энергии, о каких-то своих таинственных связях со Вселенной: чтобы примирить братьев-славян, нанес на запястья гербы России и Украины, поддержал выборы президента новым тату — на груди появился портрет Владимира Путина.

Полунин почти гордится, что подготовку к ролям сводит к минимуму, не иссушая мозг знанием материала — «необходимые эмоции и чувства придут ко мне на сцене». Они действительно приходят, что доказала и нынешняя программа «Sacre», составленная из пары коротких спектаклей. Полунин представляет две исповеди — безымянного мима и «бога танца» Вацлава Нижинского.

«Фальшивую улыбку» на клезмерскую музыку сочинил выпускник Школы королевского балета Росс Фредди Рей несколько лет назад для товарищей по танцевальному цеху. Комментарии к спектаклю, как и сама хореография, наивны и вторичны: «Почему хороший человек делает плохие поступки? Мы всегда виним обстоятельства в наших ошибках, внешние факторы вместо самой природы человека. Мы видим, как легко можно попасть под влияние, как слепо мы доверяемся тому, что смешно и харизматично». Героя Полунина искушают собственные пороки. Внутренние демоны и личные страхи визуализированы: шестерка юношей в черных брюках и подтяжках на обнаженных торсах и две барышни в нижнем белье с подвязками. Грим — белые маски, улыбки — нарисованы. Под популярные еврейские мелодии — череда цирковых пластических реприз, напоминающих капустник для своих. Мечется раздираемый противоречиями протагонист, похожий на Пьеро или Петрушку, ежится, отступает, получает тумаки, открывает в немом крике рот, бессильно прижимает к груди руки. Когда же кукольные страдания согласно замыслу хореографа взрываются протестом «маленького человека» и его дерзким сопротивлением, происходит неожиданная смена пластических ориентиров: эстрадные клоунские подтанцовки сменяются классическими прыжками и пируэтами. Полунин взлетает над подмостками, замирает в воздухе, заходится в вихре вращений. Каскад необязательных академических трюков (ничего не изменится от их перемены мест) танцовщик передает с полной верой в предлагаемые обстоятельства. Наивный, задержавшийся в детстве молодой мужчина рожден, чтобы говорить языком классического танца, которым он способен передать все нюансы чувств и оттенки смыслов. К счастью, современные опусы не требуют чистописания в их исполнении.

Второе отделение — моноспектакль «Sacre», подаривший название всему вечеру, поставила японка Юко Оиши. Она долго работала в Гамбургском балете и впитала любовь Джона Ноймайера к «Русским сезонам» и потерявшему рассудок гениальному Нижинскому. Наверняка и уникальную коллекцию «гамбургского гуру», посвященную дягилевскому периоду и его легендарному танцовщику, видела — Ноймайер изредка показывает ее своим юным коллегам.  

Спектакль поставлен специально для Полунина на музыку «Весны священной» Игоря Стравинского в непривычной трактовке с фортепианными фрагментами. Рабочие сцены в антракте на глазах публики выкладывали на сцене круг из красного каната, а потом аккуратно засыпали его засохшей осенней листвой. Цветение природы замирает. Сумерки безумного финала жизни. Мир распался как карточный домик. Герой в камуфляжной двойке и черной майке под расстегнутым пиджаком заточен в психиатрической лечебнице. Физические муки и всплески сознания, сочиненные хореографиней, напоминают дежавю. Она не разгадывает тайну Нижинского, а собирает его мир по лекалам Ноймайера: мелькают маски и воспоминания прошлого — позы несчастного Петрушки и любовная нега Фавна, эскизами цитат мерцают образы «Призрака розы», Голубой птицы, раба Шехеразады, Юноши из «Шопенианы», брезжит языческая ворожба «Весны священной». Предвестником беды становится напряженный эпизод марширующего солдата — намек на братоубийственную войну. Весьма конкретное пластическое жизнеописание стихийный дар Полунина подводит к безднам человеческого подсознания, наполняет иным содержанием — его личным прыжком к свободе, отчаянными падениями, подверженности художника стихиям и экстазам. В финале, разметав листья, Полунин достает красную нить, которая в его руках становится кровоточащими сосудами — они обвивают тело в душных объятиях и не оставляют надежды на жизнь. Накаленное энергетическое поле, которое создает танцовщик, и его наивная актерская честность не позволяют отнести «Sacre» к банальному антрепризному чесу, чем оказываются, по сути, эти произведения, лишенные оригинальных идей и внятной хореографии. Карьере независимого артиста, которую выбрал Полунин, они необходимы. Но на пацанских порывах долго не продержишься.

Фото на анонсе: Светлана Постоенко