Елена ФЕДОРЕНКО

01.12.2012

Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко показал премьеру одноактных балетов: «Первая вспышка» Йормы Эло и «Бессонница» Иржи Килиана.

Театр на Большой Дмитровке продолжает открывать лучшие образцы современной хореографии. Просто поразительно, как ловко тут умеют знакомить Россию со всем, чем славится хореографический Олимп: Джон Ноймайер, Начо Дуато, Иржи Килиан, Йорма Эло. Двух последних, чьи спектакли составили нынешнюю премьеру-дуэт, связывает образ пластических мыслей. Роднит и тема — оба пустились в плавание по тайным закоулкам памяти.

Почти совпадают даже даты рождения спектаклей и место их появления на свет — в знаменитом Нидерландском театре танца Килиана. «Первая вспышка», хоть и появилась на год раньше, в 2003-м, отмечена килиановскими чертами. Что неспроста — Эло провел под крылом живого классика почти полтора десятилетия. Сейчас уроженец суровой Лапландии обитает в Бостонском балете, а ставит по всему миру. Москвичам его виртуозный почерк знаком по спектаклю «Затачивая до остроты» в Музтеатре, номерам в концертах и летней премьере Большого «Dream of Dream», где судорожные по лексике движения плодовитого финна вошли в конфликт с широкой по дыханию музыкой Рахманинова.

Для «Первой вспышки» (хореограф предусмотрительно пояснил, что вспоминает то время, когда любовь к танцу обрела в нем силу страсти) выбран Скрипичный концерт Сибелиуса. Есть в финском городе Иматра водопад, и когда на морщинистые гранитные камни речного дна спускают мощный поток воды, а высь оглашается мелодиями Сибелиуса, — возникает торжество стихии, непостижимой, как космос. «Финская Ниагара» — аттракцион для туристов. «Первая вспышка» Йормы Эло — аттракцион для балетоманов. И на мостике перед водопадом, и в театральном зале наблюдателя или зрителя поглощает сильная эмоция, но не сопереживание. Сочинитель серьезный и рациональный, Эло мыслит короткими эксцентрическими движениями, молниеносно сменяющими друг друга. Под гигантским хайтековским светильником мелькают па: взлетела в арабеске нога, и вот она уже согнулась на полу, широкий взмах рукой вдруг перешел в короткий вздох кисти, струной напряглось тело и тут же затрепетало, словно волна. Бег — остановка, свет — полутьма, вверх — вниз. Умные и расчетливые абстракции «очеловечивает» славная шестерка артистов: Марина Золотова, Ольга Сизых, Мария Тюрина, Семен Величко, Роман Полковников, Дмитрий Хамзин, и у этой команды обнаруживается удивительный дар — снимать с умозрительной хореографии налет прохладного цинизма.

Гениальный Килиан, для которого танец — способ мышления, в «Бессоннице» переплавляет ночные видения в странные художественные образы. «Гаагский гуру» и поэт выстраивает калейдоскоп миражей, возникающих под гипнозом дремы (когда глубокий ровный сон бежит прочь). Окружающее теряет привычные очертания, тело становится невесомым, бессознательное — торжествует, и мысли путаются, заставляя переворачиваться с боку на бок. Славянские корни чеха Килиана выдает его тяга к рефлексиям и самоанализу.

Сцену по диагонали пересекает белоснежная ширма с прорезями, из которых появляются руки, ноги, головы, оттуда же выскальзывают сами люди и их тени, туда же они и проваливаются. Все и всё — знаки прожитого, приходящего неожиданно и невпопад. Одни похожи на реальных людей, другие туманны и расплывчаты. Но ко всем Килиан испытывает нежное отношение. Вот девушка застыла в странной позе — ноги вверх, а опора — плечо, другая что-то доказывает собственной тени. В дуэтах и монологах — впечатления бодрствования, и потому они то чувственны, то затаенны, то скорбны. Килиан любит обитателей своего иллюзиона, где настоящее дышит прошлым. Все серьезно, без шуток и щегольства.

Зато и то и другое — в ранних спектаклях шутника-Килиана: «Маленькая смерть» и «Шесть танцев» с лукавой грациозностью XVIII века, культом плотской любви и беззастенчивым флиртом. Этими балетами Театр завершает вечер, рифмуя опусы в трилогию Килиана с эпиграфом из Эло. Полные юмора, они так полюбились публике, что обернулись едва ли не более яркими событиями, чем сами премьеры. Все три балета Килиана — под Моцарта. В «Бессоннице» Амадей неузнаваемо препарирован голландским композитором Дирком Хаубрихом под компьютерный гул. После чего сверкающие мелодии венского классика переливаются мелодическим богатством под пылким взором маэстро Антона Гришанина. В следующем сезоне театр обещает добавить к собранию сочинений Килиана еще один балет — «Восковые крылья» — и постарается снова взлететь.