Алексей КОЛЕНСКИЙ, Ялта

02.10.2018

Самым популярным участником Ялтинского международного кинофестиваля «Евразийский мост» стал двухметровый блондин Кирилл Зайцев, сыгравший роль легендарного баскетболиста Сергея Белова в спортивной драме Антона Мегердичева «Движение вверх». Картина получила на фестивале премию российской кинопрессы «Резонанс». После встречи с юными ялтинцами, актер пообщался с корреспондентом газеты.

культура: Чем интересовались дети?
Зайцев: Вопросы были очень разносторонние. Во-первых, всех, конечно, интересовала актерская профессия. Как живет актер, чем вдохновляется, какие трудности преодолевает; чем отличается кино от театра и как удается переключаться с одного на другое? Во-вторых, многие хотели узнать подробности процесса съемок «Движения вверх». В-третьих, вопросы лично обо мне: «В кино были Ваши усы?», «А у Вас сейчас натуральный цвет волос?», «Вам в кино, правда, было больно?» и так далее.

культура: Важно верно выбрать отправную точку для работы над образом. Вы нашли ключевую деталь в книге воспоминаний Белова?
Зайцев: Для начала работы над образом нужно получить эмоциональное впечатление от характера своего героя, его жизни и поступков.

Сергей Белов был сложным человеком, индивидуалистом, но по его же словам, индивидуализм был интегрирован в общее дело. Поэтому в контексте фильма история Белова говорит о том, что побеждает на площадке не самый техничный, быстрый или точный, а тот, кто сильнее духом, и, прежде всего тот, кто сумел победить самого себя. Ключевые темы моего героя — ​борьба с самим собой, усмирение гордыни, признание достоинств партнеров по команде.

А главным впечатлением стал, конечно, олимпийский финал 1972 года, его драматизм и развязка. Первый раз посмотрев этот мачт, я не смог удержать слез.

культура: А как с мгновением триумфа подружить большое кино?
Зайцев: Об этом меня спрашивали на встрече: «Почему в конце матча Сергей Белов плачет? Это из-за того, что не он забил финальный мяч?» Понимаете, выдающийся спортсмен, да как и любой профессионал, к чему-то стремиться всю свою жизнь. Плох солдат, который не хочет быть генералом и спортсмен, не метающий получить самую высокую награду — ​олимпийскую медаль! И когда ты каждый день отдаешь себя без остатка, проливаешь литры пота, поднимаешь тонны железа, тратишь миллиарды нервных клеток, а потом наступает миг победы, и ты понимаешь, что все усилия были затрачены не напрасно, тебя переполняют эмоции. Безусловно, сыграть это можно только при серьезном погружении в роль.

Главные ответы на вопросы дала книга иконы советского спорта — ​подлинного аскета, посвятившего жизнь баскетболу. Белов искал себя до шестнадцати лет. Увлекался легкой атлетикой и футболом. Стоял на воротах, а мечтал забивать сам, слышать дребезжащий звук ловящей мяч сетки, быть первым в игре, стать круче всех. Тогда и говорить ничего не надо, за тебя — ​результат на табло. И он практически ни с кем не общался до тридцати лет. Уникальный, очень страстный, скрытный человек, а в жизни — ​самый обыкновенный, дважды женатый. Но в кино нам требовалось показать его монашескую преданность баскетболу. Думаю, это оправданно. Белов — ​человек с умом и волей, решивший вложиться в спорт, не отличался мощным телосложением современных спортсменов, как, например, Шакил О’Нил. Он не соответствовал формуле: баскетбол — ​сила, умноженная на мощность. В 70-е годы эта игра опиралась на командное взаимодействие. Важно было уметь обвести, а не продавить массой, попасть в кольцо из самого неудобного положения. Как на фронте: когда один парень дальше всех кидает гранату, никто не оспаривает преимущество, от него зависит жизнь отряда.

Готовясь к съемкам, мы много рассуждали о драматургии взаимоотношений бомбардира Белова и капитана команды Паулаускаса. Первый — ​Моцарт игры. Он знал, что без него ребята выступят в два раза хуже, и переживал не о месте в сборной, а о верности принципам. Никогда не провозил контрабанду, позволял себе иметь обо всех собственное мнение и плевать на тех, кто его не любил.

культура: В какой момент съемок Вы ощутили творческую свободу?
Зайцев: Вы знаете, когда люди начинают заниматься баскетболом, первое, чему их учат, — ​это «освобождаться от мяча». Не отдавать передачи, а не обращать внимания на дриблинг — ​ведение мяча. Главной задачей и первой трудностью было быть похожими на профессиональных баскетболистов. Все восемь месяцев подготовки я использовал любую возможность играть. В любой команде, любым составом — ​лишь бы нарабатывать навыки. Затем мы начали строить драматургию сцен. У Станиславского это называется «многоплоскостное внимание». Нужно было в динамике играть эмоции, соблюдая хореографию баскетбола, которую нам ставил сын Сергея Белова, Александр. Творческая свобода в таком режиме работы не приходит в один день и остается до конца съемок. Свободу и жизнь приходится каждый день организовать заново. Но, все-таки, главное в баскетболисте — ​бросок. Я смотрел много записей наших и американских состязаний и кое-чему научился. Сам Гомельский, увидев, как я дорабатываю мяч кистью руки, сказал: «Это — ​бросок Белова!»

Когда перестал думать о том, похож я или нет. Камере не соврешь, она считывает попадание в психофизику героя или промах. Когда я проходил первые пробы на картину, увидел в глазах режиссера, что, возможно, смогу сыграть роль. Мы пришли на площадку с сыном героя Александром, и он посмотрел, как я веду мяч. И тогда я поставил все фишки на баскетбол. Решил — ​если не возьмут, моя мотивация и выигрыш останутся со мной. Восемь месяцев каждую свободную минуту посвящал игре. Со мной поддерживали контакт, но не говорили, берут или нет. Я понимал сомнения: баскетбол — ​не хоккей, тут за маской не спрячешься, нужно суметь проявиться в командном единоборстве. Это первое, чему учат в спортивных школах: забывать о мяче, чувствовать партнеров, уметь автоматически дать пас, решая стратегические задачи. Но все-таки главное в баскетболисте — ​бросок. Я смотрел много записей наших и американских состязаний и кое-чему научился.

культура: А что оказалось сложнее всего в психологическом плане?
Зайцев: Передать дикий̆ накал страстей̆ финального матча. В 1972 году в Мюнхене поединок длился полтора часа. А мы снимали его месяц, шесть дней в неделю. Прием, каждую 12-ти часовую смену все актеры должны были быть в разогретом состоянии, «разыгранными» физически и на пределе нервного напряжения. Помню, как-то под конец смены Иван Иванович Едешко (очевидец, олимпийский чемпион и автор золотого паса) пришел к нам на площадку и сказал: «Ребята, понимаете, у нас же тогда глаза горели, что вы как мухи сонные?». Такая связь времен, как ни странно, очень помогала.

культура: До конца не проявлены остались взаимоотношения Белова и тренера, которого сыграл Владимир Машков…
Зайцев: Да, одна хорошая сцена, к сожалению, не попала в фильм. Тренер Гаранжин проходил таможню с контрабандным товаром валютой, упакованным в такую же, как у Белова, сумку. Гордившийся безукоризненной репутацией игрок уловил момент, подхватил багаж тренера, благополучно миновал досмотр и затем поменялся поклажей. Тот сказал:

— Спасибо. Вот только одного я понять не могу, ты для кого играешь-то?
— А для кого мне играть? Ни вы, ни Гомельский меня не сделали, я сам себя сделал…

— И живешь ты для себя?
— Ну, сумку, вообще-то я не для себя пронес.

— Знаешь, я в религии не очень (а у моего героя до этого эпизода обнаружили в багаже Библию), но, говорят, когда колени болят — ​это от гордыни.

И, видимо, с этого разговора Белов начал расти над собой. От привычного: «Я все сделаю сам, и не надо ломать то, что работает», до осознания, что нужно принять себя как часть команды, где каждый полезен по-своему. Сцена показывала, как Гаранжин, если не перевоспитывает Белова, то, по крайней мере, заставляет задуматься над своим поведением.

культура: Тренер в фильме и его прототип руководили олимпийской игрой так же, как вмешивающийся в сценическое действие классик режиссуры Ежи Гротовский. На ходу изменяя драматургию игры, вводя новые сюжетные линии, векторы, краски, он творил на пограничье театра, кино и… спорта?
Зайцев: Да, но для этого нужно было добиться абсолютного доверия между тренером и сборной, постановщиком и труппой. Сейчас это большая редкость. Часто актеры гораздо лучше понимают свою роль, при этом всякий раз рискуют собственным лицом и биографией, а режиссера вспоминают, лишь если фильм удался. Гаранжин как поступил? Он подвел команду к финалу в апогее взаимного доверия.

культура: «Движение вверх» — ​Ваш кинодебют. Каким опытом поделились с ялтинской молодежью?
Зайцев: На примере своей биографии постарался показать: необходимо искать себя, искать то, что они могли бы делать лучше остальных.

Чем бы я ни занимался в жизни, всегда старался с головой уходить в тему. Даже, когда в детстве увлекся разведением аквариумных рыбок, очень скоро у меня было уже три аквариума, я прочитал много книг об этом и твердо решил, что, когда вырасту, открою сеть аквариумных магазинов. В какой-то момент я также заболел баскетболом, потому что все мои старшие друзья играли. Амбиции были очень большие, и я даже начал заниматься баскетболом индивидуально. Дошел до приличного уровня. Помню, мне было 14 лет, я ехал в трамвае и думал: «Коби Брайант начал играть в НБА, когда ему было 18 лет. Мне 14 — ​время еще есть, надо поднажать…» Также было в музыкальной школе — ​на третий год учебы я начал строить планы на поступление в консерваторию. С пятого класса посещал занятия по штурманскому делу и когда оканчивал школу, сообщил маме: стану артистом или моряком. Она сказала: «у артистов трудная судьба». Я поехал в Питер, поступил в мореходную академию на бюджетное отделение, стал штурманом.

культура: Однако, морская романтика не позвала за горизонт…
Зайцев: Во время учебы я понял, что романтики в морском торговом флоте мало, что это тяжелый божий промысел. Я очень уважаю моряков, но этот труд оказался не для меня. Это тяжелая работа, вдали от дома. Как-то на практике вел танкер между Америкой и Канадой и, стоя на мостике, озадачил капитана вопросом: «А в нашем деле есть что-нибудь творческое?» Он ответил: «Чем меньше творчества, тем лучше, ты выбрал не ту профессию».

Решил подзаработать внешностью и ростом. Рижский русский драмтеатр как раз набирал актеров, и я пришел на собеседование. Мне повезло. На прослушивании меня принял Игорь Григорьевич Коняев, год назад переехавший в Ригу. В труппу не взял, а пригласил на свой курс «попробовать». И все закрутилось самым драматическим образом — ​представьте состояние девушки, вышедшей за моряка, но оказавшейся женой актера с амбициями. Так моя жизнь полностью изменилась, причем, самым драматическим образом. Есть выражение: «Ушел в театр — ​ушел в море». С восьми до одиннадцати ночи тебя нет дома, а потом — ​еще хуже — ​к семейному очагу возвращается иной человек, не способный отключиться от ролей. Моешь посуду, а все мысли о Достоевском. Это нужно понимать и уметь выносить… Зато я нащупал свое дело, понял: оказывается, можно пахать сутки напролет и уставать лишь физически, пытаясь уловить неуловимое, переживать успех, забирать зрительское внимание и получать удовольствие от управления эмоциями зала. Очень трудно было сломать скорлупу, сформированную полувоенным заведением, преодолеть психический контроль над собственными чувствами. Но штурманский опыт очень помог мне в творческой жизни. Неизвестно, кем бы я стал, пойдя вместо училища в актеры. Все-таки главное в нашей профессии — ​дисциплина и труд. Абсолютно согласен со словами Стива Джобса: «Счастье — ​это найти любимое дело своей жизни и людей, которые готовы за это платить деньги». Когда человек перестает ассоциировать то, чем он занимается с работой, а получает удовольствие от своего труда, то работа становится частью его жизни. Когда начал ходить на занятия, осознал — ​мне это интересно и совсем не в тягость. Нужно искать именно то, чем ты готов заниматься и не считать часы. Понять, что если будешь делать что-то другое, даже более прибыльное, может просто не хватить сил добиться многого. Сил хватает на высокие достижения лишь в том деле, которое ты любишь.

культура: Какая роль стала для Вас самой объемной и мощной?
Зайцев: Григорий Печорин в «Княжне Мери» в постановке моего второго мастера, Елены Игоревны Черной, на сцене Рижского Русского театра имени Михаила Чехова. Это уникальная история смятенной души не ведающей, к какому берегу она приплывет.

культура: И много снимаетесь…
Зайцев: Осенью на первом канале выйдет детективный сериал «Коп».Там я играю главную роль американского полицейского Джона МакКензи, который приехал в Следственный комитет России по обмену опытом, в этом фильме мне пришлось говорить с акцентом. Кстати, поставить акцент и переписать фразы в сценарии, чтобы они звучали из уст гражданина США достоверно, мне помог друг-американец Дэниель Репко, с которым мы познакомились на съемках «Движения вверх». А сейчас снимаюсь в сериале про смутное время «Ксения Годунова» режиссера Тимура Алпатова. Играю стрельца, которого зовут Нечай Колыванов. Это время, когда Лжедмитрий шел к нам с Мариной Мнишек, рассчитывая построить на Руси католические церкви. Хотел сделать то, что не могли принять наши предки и мой герой, православный. Чтобы заработало сознание, мне снова пришлось погрузиться в роль, увлечься вопросами религии и истории.

культура: Способно ли кино изменить мир?
Зайцев: Я это точно знаю. После выхода «Движения вверх» число записывающихся в баскетбольные секции увеличилось в два раза в масштабах страны. Люди до сих пор продолжают писать мне о том, что фильм изменил их в лучшую сторону.

культура: Льстило бы Вам сравнение с Олегом Видовым или Дольфом Лундгреном?
Зайцев: Так же, как сравнение образа Сергея Белова с Фредди Меркьюри. (смеётся)

Ни разу не мечтал. Взявшись за сценарий, начинаю думать: есть ли в герое нечто человеческое, что-то, что можно сыграть?

Фото на анонсе: Пресс-служба фестиваля