Алексей КОЛЕНСКИЙ ,  Денис СУТЫКА

20.04.2018

Событием Российских программ обещают стать премьеры драмеди Анны Крайс «Нашла коса на камень». Дебютантку успели окрестить наследницей Алексея Балабанова.

культура: Героиня Вашего фильма, вчерашняя школьница, собирается распрощаться с Иваново и переехать в Германию на ПМЖ. Но этого мало — Вика стремится «закрыть все гештальты», самым радикальным образом доиграть намеченные ею сценарии провинциальной жизни. Она расстается с девственностью. Затем бросает своего парня, убегает в ночь и нарывается на изнасилование. Чего на самом деле жаждет Вика? Порвать с Родиной, воплощенной в образе ее несчастной матери-одиночки, не оставив от постылого прошлого камня на камне?
Крайс: Этот беспредел «заказывает» не конкретный человек, а само время, «проклятые девяностые». И речь здесь не только о Вике, в фильме нет главной героини. История строится на трех независимых темах: матери, дочки и ее жениха. Я исходила из принципа дедраматизации событий: мои герои теряют способность адекватно, по-человечески воспринимать горе, в конечном счете — смерть. Речь идет о коллективной травме российского общества, низкой цене жизни — и для государства, и для индивида. Отношение нашего народа к смерти — как бытовой норме. Именно поэтому изнасилованная Вика не плачет, а ее мать спокойно убивает случайного гостя из ружья.

культура: Чувствуется, что Вы сопереживаете героям. Льстят ли Вам сравнения с Балабановым или, напротив, представляются неуместными?
Крайс: Сравнения с Алексеем Октябриновичем могут только льстить любому начинающему режиссеру. Но, на мой взгляд, это сходство формально-визуального, а не содержательного порядка.

культура: Как удалось собрать команду, имея микроскопический бюджет?
Крайс: Когда денег почти нет, снижается опасность того, что на площадке окажутся случайные люди. Если мало платишь, то в проект приходят из интереса, за творческим опытом, в этом большой плюс малобюджетных картин. Хотя, не скрою, мне хотелось бы работать в рамках нормальных коммерческих отношений.

Вся техническая группа из Германии. Оператор, мой однокурсник Александр Шварц, снимал первую курсовую работу. Свой цех, а также команду звукооператоров он сформировал сам, из знакомых. Все они работали бесплатно, им хотелось посмотреть на съемки в России. Художественный и административный цеха подбирала в Минске. После съемок я, конечно, закалилась как продюсер, но чувствовала себя выжатой.

культура: Режиссуре Вы обучались в Кельне. Почему выбрали Германию?
Крайс: В 2010 году, после окончания факультета романо-германской филологии Ивановского университета, нам предложили пройти языковую практику по программе добровольного социального года в ФРГ. Я согласилась поработать в школе для детей с ограниченными возможностями. Поскольку второе образование в России платное, решила поступить на какую-то связанную с кино специальность в Германии. Подала документы в несколько школ и прошла в кельнскую Академию массмедиальных искусств. Это не совсем киновуз. Обучение фокусировалось на создании экспериментальных и документальных фильмов. Классическое российское образование, как правило, идет от теории к практике, а у нас было наоборот. Преподаватели говорили: «Историю надо чувствовать животом, а не головой». У немцев даже есть такое понятие Bauchgefühl, ощущать животом. Это чувство драматургии, ритма, способность найти и вычленить сюжет из жизни. Во время обучения я никогда не слышала слова «атмосфера». Создать ее способны единицы. У нас же, в России, частенько этим понятием прикрывается драматургическая несостоятельность или слабость сценария.

Нас учили сочинять нормальную динамичную историю, а не надеяться на поэтический талант. В школе не было мастеров и мастерских, мы сами выбирали себе художественных руководителей проекта. Никто не считал эту работу особенной, она, скорее, первая среди равных, не более того. Также следует отметить европейское стремление к минимализму, это абсолютно не свойственно нашим студентам.

культура: Как приняли картину в Европе?
Крайс: Хорошо. В Онфлере французское жюри присудило фильму премии «За лучший дебют» и «За лучший сценарий». В целом реакция зрителей за рубежом похожа на отклики в России, разве что смеются больше. Это логично, у европейцев есть дистанция к происходящему. В целом меня удивляют способности европейского зрителя к анализу, они видят в фильме отсылки к другим кинематографическим работам, к Чарли Чаплину, например, или Бунюэлю. Отзывы простых европейцев зачастую более аргументированы и интересны, чем рецензии наших соотечественников.

культура: В нашем кино прижился термин «налевиафанить», то есть хоть чучелком, хоть тушкой заработать признание на Западе. Какие российские фильмы последних лет Вам близки? Над чем работаете?
Крайс: С большим уважением отношусь к творчеству режиссера Звягинцева, но мне как простому зрителю его ленты не близки и не интересны. Тут дело не в содержании (и меня интересуют темные стороны личности человека), а в форме. Я с большой «нелюбовью» отношусь к жанру социальной драмы. Но это дело личного вкуса: люблю жанровое кино с чертовщинкой. Из российских фильмов предпочитаю картины Балабанова и Федорченко.

В настоящее время у меня есть два полнометражных сценария, действие которых происходит в России, и снять их мне бы тоже у нас. Но пока не складывается с финансированием.