Александр МАТУСЕВИЧ, Италия

17.08.2017

Знаменитый оперный фестиваль в Вероне проводится в этом году в 95-й раз. Проходит он на античной Арене, где в прошлом разворачивались гладиаторские бои, цирковые представления, рыцарские турниры, аутодафе и корриды.

Арена ди Верона — самый большой театр в мире, где в один вечер шедевры бельканто могут послушать одновременно до двадцати тысяч зрителей — больше, чем в любом другом, самом амбициозном по вместимости оперном доме. Совершенная форма древнего амфитеатра, седые камни, теплая южная ночь, звездное небо с царственной луной, мерно проплывающей над головой, — все это создает неповторимую атмосферу и идеально сочетается с сутью оперного жанра. 

Верона-2017 предлагает вниманию итальянской и международной публики шесть оперных спектаклей, вечер сарсуэлы от Пласидо Доминго, балетный гала Роберто Болле и 9-ю симфонию Бетховена в исполнении знаменитого израильского маэстро Даниэля Орена. По уже сложившейся традиции в афише две «Аиды»: постоянно возобновляемая реконструкция (в версии Джанфранко де Бозио) исторической постановки 1913 года и эпатажный вариант скандально известной каталонской арт-группы La Fura dels Baus. Кроме того, Джузеппе Верди представлен «Риголетто» от режиссера Иво Гуэрры и «Набукко» в постановке Арно Бернара. Не обойден вниманием и Джакомо Пуччини: в программе «Тоска» аргентинца Уго де Аны и «Мадам Баттерфляй» легендарного Франко Дзеффирелли.

«Аида»-1913 создана для тех, кто пришел в оперу впервые: сфинксы, обелиски, пальмы, испещренные древнеегипетской графикой колонны храма, золоченые троны владык, шествие с белыми конями. Перед нами театр-музей, необходимость существования которого очевидна: должно же оставаться на земле место, где можно увидеть классическую «Аиду», а не сагу об инопланетянах или ИГИЛ. Спектакль архаичен — картинные позы артистов на авансцене, реализм без особой выдумки и фантазии, но по-своему прекрасен, глаз радуется, а ум отдыхает: он занят не разгадыванием ребусов режиссера, а созерцанием впечатляющих картин. Однако, чтобы удовольствие оказалось полным и абсолютным, такой «Аиде» нужен воистину совершенный вокал. Раз уж визуальный ряд напоминает о легендарных днях, то и музыкальные впечатления должны быть на уровне Джованни Дзенателло и Ренаты Тебальди. К сожалению, нынешние протагонисты вызывают, скорее, разочарование. 

Совсем плохо обстоит дело с басами: Георгию Андгуладзе (Фараон) и Деяну Вачкову (Рамфис) порадовать публику нечем. Ованес Айвазян, безусловно, справляется с Радамесом, но масштаба и звучности тускловатому тенору недостает. Марианна Корнетти (Амнерис) обладает голосом сильным и умелым, но тембрально бедным, отчего так же не производит особого впечатления. Гораздо интереснее Аида — Челлия Костеа. Ее богатое сопрано способно к передаче больших эмоций, но изъян в середине диапазона делает звук порой резким и крикливым. Лидером этого весьма среднего состава оказался баритон Карлос Альмагуэр (Амонасро) — его голоса и характера вполне хватало и на Арену, и на все задачи непростой вердиевской партии.

Баритоны стали вокальными подарками и двух других продукций: Борис Стаценко (Набукко) и Амброджо Маэстри (Скарпиа). Первый — эволюционирующий от самомнения и твердолобости к прозрению и человеколюбию, второй — остающийся рабом своей злобной натуры, но оба — вокально совершенные, с голосами мощными, гибкими, эмоционально выразительными. Прочие исполнители «Набукко» и «Тоски» так же на голову выше певцов «Аиды». С убийственной партией Абигайль достойно справилась Анна Пироцци, культурно, хотя и без профетического огня исполнил Захарию Ин Сун Сим, убедителен и лирический дуэт Фенены (Нино Сургуладзе) и Измаила (Михаил Шешаберидзе). Любовная пара в «Тоске» отвечала веристским традициям экзальтированного пения. Сусанна Бранкини (Тоска) предпочитала быть не очень точной, но яркой, особенно в верхнем регистре. Упор на оглушающие верхние ноты делал и Карло Вентре (Каварадосси), который, конечно, владеет ими феноменально.

Идея постановки «Набукко» — постмодернистская от и до. Спектакль рассказывает о мировой премьере оперы в «Ла Скала» (1842). В центре сценографии Алессандро Камеры находится огромный куб театра, который поворачивается к зрителю то портиком фасада, то бархатными ложами зрительного зала. На подмостках друг другу противостоят не иудеи и вавилоняне, а борцы Рисорджименто и габсбургские душители национальной свободы. Занимательная историческая реконструкция, представляющая собой «игры чистого разума», лишена как актуальности дня сегодняшнего (логичнее, наверное, было бы рассказать что-то о Ближнем Востоке), так и искренности аутентичного прочтения либретто. Гораздо более цельной выглядит «Тоска» «под сенью» циклопической статуи святого Ангела. Постановщик честен в своих намерениях, что не позволяет камерной, по сути, опере потеряться в колоссальном пространстве римского амфитеатра.

Мастерство старой школы было явлено в «Баттерфляй». Вопреки ожиданиям мэтр массовых шоу Дзеффирелли нигде не перегрузил спектакль «людностью и кучностью», строго следуя логике партитуры и сосредоточившись на глубоко личных эмоциях главной героини. По счастью, сопрано из Китая Хюи Хе оказалась не только выдающейся вокалисткой, но и более чем естественной актрисой, поэтому идеи постановщика нашли благодатного исполнителя, и представление получилось пронизанным гармонией и чувством. Необходимую краску внес тенор Джанлука Терранова (Пинкертон), равно как и маэстро Ядер Биньямини, обеспечивший проникновенную интерпретацию пуччиниевского шедевра. Кстати, неизменный успех всех четырех спектаклей — исключительно качественная оркестровая игра и высококлассное музицирование дирижеров Андреа Баттистони («Аида»), Хорди Бернасера («Набукко») и Антонино Фольяни («Тоска»).

Фото на анонсе: EnnevI-Fondazione Arena di Verona