Елена ФЕДОРЕНКО

08.09.2016

Новый столичный «Театр поэтов» прописался в подвале в Малом Козихинском переулке, став филиалом Центра драматургии и режиссуры, недавно возглавленного Владимиром Панковым. Сопрягать рифмы и слагать музыку стиха поручено Владиславу Маленко — человеку-оркестру: актеру, режиссеру, поэту, баснописцу, музыканту, военному корреспонденту и телеведущему. 

Более всего он известен как творческое лицо Театра на Таганке, где не только сыграл немало ролей, но и поставил авторский спектакль «Таганский фронт». Там создавались и другие поэтические опусы, послужившие основой новорожденному коллективу. О нем и не только «Культура» расспросила Влада Маленко. 

культура: «В Москве открыт «Театр поэтов» — информируют наперебой новостные таблоиды. Думала, он уже существует, ведь под грифом «Городской Театр поэтов» Вы проводили вечера и показали немало спектаклей.
Маленко: Правильно. Так и есть. И «Севастополь» по рассказам Льва Толстого с оригинальным либретто Ивана Купреянова, и музыкально-поэтическое представление «Репост. 1945» с киевской группой «Братья Карамазовы», и «Сколько времени». Просто мы были уличными, «дворовыми», как Владимир Семенович Высоцкий выражался. Но вид на жительство надо получать! 

культура: Место на Патриарших прудах — легендарное, литературное, многие поэты жили неподалеку. Сами выбирали или повезло? 
Маленко: Патриаршие — не шутка. Поди пропишись тут! Но для нас все сошлось да сшилось. Может быть, потому что я сам с Маяковки? Я же здесь, в принципе, свой. Теперь надо только помещение до ума довести. 

культура: Какова роль департамента культуры в организации театра и почему начальственная структура вдруг проявила повышенный интерес к поэзии?
Маленко: Экс-глава Московского департамента культуры Сергей Капков обещал помочь, но слова не сдержал. Нынешний руководитель ведомства Александр Кибовский тоже пообещал — и сделал. Такова роль этого учреждения в нашей судьбе. Там, кстати, не холодные бюрократы работают: увидели, что перед ними не графоманы с протекцией выплясывают. А наши проекты за эти годы становились все заметнее. Тут все «по чесноку», как говорится.

культура: В том, что «Театр поэтов» вошел в состав Центра драматургии и режиссуры, есть ограничение свободы? Новый руководитель Центра Владимир Панков будет участвовать в творческом процессе?
Маленко: Знаете, я волк с переломанными лапами. И Владимир тоже. Могло случиться, допустим, наоборот: я бы возглавил некий Центр поэзии, а Панков — некий филиал драматургии... Но лично я рад тому раскладу, что выпал. Мы с Владимиром Николаевичем относимся друг к другу очень бережно. Он тоже поэт от театра. А уж как поведет себя «контора» (помните, так Немирович-Данченко называл театральную дирекцию?), посмотрим. По-моему, и в ней люди чуткие собираются.

культура: Какие программы планируете? Новые имена будете открывать?
Маленко: Новые имена — обязательно. У нас в стране по углам сидят башлачевы и бродские. И мы невод закидываем, безусловно. Что касается программ, то тут и совместные проекты с «Кинопоэзией» Анатолия Белого и «Литературными понедельниками» Арсения Молчанова (Арса-Пегаса), и восстановление спектакля «Севастополь». Свою молодежь будем продвигать: прекрасного Александра Антипова, Рину Иванову, Сашу Скубу, Алену Синицу, Ивана Купреянова, Дарью Сенину. Думаем о привлечении таких резидентов, как Вася Уриевский, Михаил Довженко с представлением «Шпаликов», Александр Вулых. Договорились и с мэтрами — Евгением Рейном, Игорем Волгиным. Размышляем о действе с новой детской поэзией. Не забудем и о юбилеях. Константину Бальмонту в следующем году 150 лет, и мы уже настроены на необычную театральную историю, посвященную этому удивительному творцу Серебряного века. Плюс, конечно, будем открыты для проектов Центра драматургии и режиссуры. Для опытов Панкова. Мы же на одном корабле. И готовы писать либретто для новых панковских постановок, вливаться в них в разных формах.

культура: Сколько зрителей вместит новый театр?
Маленко: Он совсем маленький — зал на пятьдесят мест. Но нас пускают на все сцены Центра. И на «Беговой» сможем выступать, и на «Соколе». Зависит от проекта и его масштаба. Уже сейчас понятно, что 14 октября, в день рождения нашего «Театра поэтов», устроим вечер друзей на «Беговой». Приходите, пожалуйста! Будет много интересного! Удивим.

культура: Спасибо, обязательно. Сейчас поэзия чаще всего звучит в формате фестивалей. Их планируете?
Маленко: Да, да! И в первую очередь это, естественно, наш «Филатов-фест». Кстати, в нынешнем году Леониду Алексеевичу исполнилось бы 70. Вот мы попутно памятную доску «пробили», должна же она украсить дом, где жил поэт и актер. Это тоже наши заботы и радости.

культура: Что греха таить, поколение ЕГЭ поэзию не жалует, не знает и не чувствует, исключения редки. Можно преодолеть непонимание?  
Маленко: Тут процесс образовательный, стратегический, рассчитанный на совместную работу со многими институциями. Путь очень долгий. Разрушать легко: традиции отвергать, памятники спиливать, на сцене гадить. А настроить поколение на высокий вкус трудно, ох, как трудно. Телефастфуд, попсятина — вся эта пена свое дело уже сделала. Нам теперь надо ассенизировать, как Маяковский завещал. Но я бы предпочел без эффектных фраз обойтись.

культура: Вы верите, что поэтическое слово — возвышенное и ранимое — может достучаться до прагматиков, коих сегодня большинство?  
Маленко: Верю. И вижу, как все происходит. Вдруг память о детстве, о маме, о любви — первой или потерянной — начинает в глазах стоять у всяких каменных дядек. Пусть каждый из них хоть на секунду вспомнит о своем маленьком потерянном рае. Ведь в этом прямо-таки волшебный процесс. Поверьте, говорю без романтизма. Меня вообще Юрий Петрович Любимов от сентиментальности отучил на всю жизнь.

культура: Ваши любимые поэты?  
Маленко: Александр Пушкин. Я его ем. И пью. Он мой командир.

культура: Стихи на подмостках живут в разных традициях. Памятны поэтические представления «Таганки» периода расцвета. Гремели вечера Высоцкого, где тексты дополнялись социальным пафосом и музыкой. Есть еще традиция чтения, максимально приближенного к слову и духу автора, — так читали Кутепов, Юрский, Козаков, etc. Вы будете подчинять поэзию законам театра или, напротив, примете ее условия? Все-таки это различные виды искусства, хотя театр и вышел из древнегреческого дифирамба.    
Маленко: Хороший вопрос. В названии «Театр поэтов» есть парадокс. Поэты — это ветер, а театр — формат, заведение режимное. Зато формы могут быть любые. Только бы электричество шло от человека к человеку. Надо продолжать, безусловно, таганские опыты, развивать их, музыкой наполнять, со светом играть. И авторское слово тащить на сцену тоже необходимо. Мы, слава Богу, окружены дорогими людьми и профессионалами. Вот Лена Исаева рядом со мной, она  прекрасный поэт и драматург. Вот Всеволод Емелин — сокровенный и сатиричный, большущий талант. Много соратников. И потом, мне бесконечно пишут, пишут, пишут: «Возьмите меня к себе. Я сочиняю стихи...» Понимаете, всем кажется, что если они срифмовали слова, то это уже поэзия.

культура: Что отвечаете?
Маленко: Отлично! Возьму! Только давай сначала пройди отбор на «Филатов-фесте», войди в сотню из тысячи, потом в десятку из сотни, потом стань лучшим из этой десятки... И ты — наш.

культура: Вы — поэт, актер, режиссер, автор, ведущий. Возглавив свой театр, из «Таганки» уйдете?
Маленко: Я оставил «Таганку». 20 лет там прожил. Пришел осенью 1996-го и, после разговора с Юрием Петровичем Любимовым, на следующий же день вышел на сцену в спектакле «Высоцкий» со своими поэтическо-политическими пародиями. Вышел, а все развернулись и смотрят на меня.

культура: Кто — все?
Маленко: Бортник, Золотухин, Шаповалов, Фарада, Антипов, Смирнов. У меня ноги подкашиваются, но стою, импровизирую. Такие проверки были. А теперь надо делать свое дело, своих золотухиных да бортников воспитывать.

культура: В Вашей биографии еще значится, что Вы — военный корреспондент. Неожиданно. И в горячей Чечне побывали? 
Маленко: Благодаря Сергею Говорухину. Вот человек был настоящий. Низкий ему поклон. Я поехал в его группе, с его людьми. Мы привозили в горы оборудование, амуницию, защитные приспособления, выезжали с военными на операции, попутно снимали все происходящее. Потом опять туда вернулся. Если серьезно говорить, то уж раз назвался поэтом, то соответствуй русской столбовой традиции — бывать там, где стране твоей труднее всего. Не там, где пиво пьют и с девочками тусуются, а где близка смерть, где люди открываются.

культура: Кого Вы считаете своим учителем — главным?
Маленко: У меня есть Ареопаг моих волхвов. Они знают кое-что про мироздание. Кого-то из них уже перенесли на небо. Называть всех не буду. Пусть это останется только со мной. Дело интимное. 

культура: Город русских моряков для Вас, по-моему, особый — так проникновенно поставлен спектакль «Севастополь». Такое же отношение к нему было у молодого офицера графа Толстого.  
Маленко: Ну, Севастополь не город. Это измерение духовное. У меня с ним связана фантастическая история. Ровно за три года до известных событий я оказался в весеннем Севастополе, и меня пробило. Написал поэму, в которой просто опередил ситуацию. И мои же строки забросили меня в другую жизнь, на следующий уровень.

культура: Тогда еще не было решения о вхождении города в состав Российской Федерации, а на Арбате уже звучали Ваши слова:

«Севастополь...
Георгиевский монастырь.
Здесь Пушкин завидел через Черное море 
Разводные мосты.
Здесь настолько крепко
Русские гнезда свиты...»

Фото на анонсе:Павел Головкин/ТАСС