Александр МАТУСЕВИЧ

01.03.2016

В феврале — марте в Красноярском оперном театре проходит традиционный международный фестиваль «Парад звезд в Оперном». 

Нынешний форум отдает дань памяти и уважения Галине Вишневской, чье 90-летие будет отмечаться в октябре 2016-го. Программу фестиваля театр постарался составить из опер, которые входили в репертуар певицы. Однако центральное место смотра заняла «Медея» Луиджи Керубини. Этой оперой грезила любая сопрано, и Вишневская не исключение, о чем она писала на страницах знаменитой автобиографической книги «Галина»: увы, мечта так и осталась нереализованной.

Красноярский оперный позиционирует свою «Медею» как молодежный проект, что неудивительно — театр активно сотрудничает с конкурсом молодых режиссеров «Нано-опера», являясь, наряду с московским «Геликоном», его экспериментальной площадкой. Спектакль выпущен московской командой (художники Ольга и Ирина Сидоренко, балетмейстер Дмитрий Антипов) во главе с Марией Тихоновой. Режиссер активно вводит в ткань повествования символическое начало, что более чем уместно для древнегреческого мифа. Античные скульптуры, расставленные словно в музее, автоматически отсылают публику к образу древней Эллады. 

Полосатые тюремные одежды прислужников царя Креонта, свисающие с колосников массивные цепи и парящие над сценой прямоугольные железные арматуры ясно диктуют жесткую предопределенность отношений и ролей, тоталитарность изображаемого социума. Ку-клукс-клановские колпаки говорят о едва ли возможной справедливости коринфских судей, а боязливый, забитый народ, приходящий в самом начале оперы поздравлять новобрачную Главку, вызывает жалость и одновременно почти отвращение. Африканские, а может, индейские или крито-микенские маски, идолы, тотемы фокусируют внимание на архаичности и универсальности рассказываемой трагедии. Уродливые и гибкие, как змеи, в сизо-серых трико духи мести Эринии и плетущие нити человеческих судеб слепые Мойры — яркие образы-маркеры, наводняющие действо атмосферой ужаса и безысходного фатализма.

Колоссальную роль играют киноантракты — инструментальные фрагменты керубиниевской партитуры сопровождаются выразительными образами на огромном экране: разбивающаяся вдребезги статуя — символ крушения надежд Медеи, струящиеся потоки крови, паутина — результат деяний Мойр, резвящиеся юноши — дети главной героини, которым никогда не суждено достичь возраста цветения… Многозначность символики иногда кажется чересчур тяжеловесной, но понятны истоки такого подхода — современное авторское кино, закладывающее и обнажающее в каждом кадре гигантское количество смыслов. Это давящее множество, способное «взорвать мозг» рядового обывателя, в наложении на звучащую вселенную Керубини оказывает воздействие сильное и тягостное одновременно.

Без харизматичной исполнительницы за «Медею» лучше не браться — в Красноярске это хорошо поняли: Светлана Рацлаф-Левчук, стройная, красивая женщина с широко распахнутыми глазами — магнетическая героиня, обладающая всеми качествами настоящей трагедийной актрисы. Точные и резкие колоратуры, пронзительное звучание верхов, зловеще темные, глухие, но мощные низы — все вкупе создает незабываемый вокальный образ.

«Короля играет свита» — и Красноярскому оперному удается дать своей Медее достойный ансамбль партнеров: сильный и яркий тенор Евгения Мизина (Ясон), сочное меццо Ольги Басовой (служанка Медеи Нерис), щебечущее, нежное, прекрасно контрастирующее с темным вокалом Медеи сопрано Инны Сподиной (неудачливая соперница Главка), массивный и жесткий бас Алексея Соколова (Креонт).

Драматически непростую, насыщенную острыми звучаниями партитуру «собирал» главный дирижер театра Анатолий Чепурной, и чувствуется, что она вошла «в плоть и кровь» хора и оркестра, которые музицируют уверенно и выразительно. Приглашенному на фестивальный показ маэстро Сергею Ханукаеву удалось установить хороший контакт с артистами и музыкантами: здесь есть и аккуратность в аккомпанементе певцам, и «драйвовость» в сольных оркестровых высказываниях, что делает «душераздирающую» оперу Керубини событием эмоционально запоминающимся.