Анна ЧУЖКОВА

31.10.2013

Австрийская писательница известна как феминистка и весьма радикальный критик социальных клише. В России популярны ее романы «Похоть» и «Алчность», а «Дети мертвых» вышли 25-тысячным тиражом. Михаэль Ханеке смелой экранизацией прославил отчасти автобиографическую «Пианистку». Правда, пьесы Елинек до русской аудитории добираются медленнее. 

«Что случилось после того, как Нора ушла от мужа» — фантазия на тему Ибсена, и это требует от зрителя определенной подготовки. История Норы начинается там, где закрылся занавес «Кукольного дома», и продолжается среди сюжетных тропинок «Столпов общества». Действие перенесено в 30-е годы прошлого века.

Легкомысленная Нора Хельмер (Катержина Винтерова) покидает свою норку. Женщина не умеет ничего, кроме как рожать, играть с детьми, шить (у Ибсена она даже эту заботу перекладывала на подругу) и откликаться на ласковые звериные имена. Теперь она не лань, не голубка и даже не птичка-певунья, а бросившая мужа эмансипе, которая хочет познать свою «непростую сущность». Однако пробудившаяся Нора продолжает играть по чужим — мужским — правилам, хотя и разбрасывается забавными лозунгами вроде «Мне необходима твоя солидарность, сестра!» Устроившись на фабрику, она сначала заводит роман с рабочим (Петр Мотлох), потом очаровывает тарантеллой крупного бизнесмена Вейганга (Владислав Бенеш). Но, как заключает делец, «величайшей возможной красотой обладает капитал. Ему не вредит даже размножение» — в отличие от женщины. Поэтому любовница его интересует недолго. И он уступает ее министру (Алексей Пышко). В новых обстоятельствах, будь то работа у станка или золотая клетка Вейганга, Нора меняется до неузнаваемости — в мастерстве Катержине Винтеровой не отказать. В конечном счете бедолага становится проституткой и лишь чудом возвращается к мужу (Игор Бареш), увы, уже разоренному любовниками Норы с ее же помощью. Из истории дама выпутывается постаревшей, погрубевшей и, кажется, ничему не научившейся. На беду супруг еще и фашистом оказывается, что, впрочем, «птичку-певунью» не особо пугает. Главное — быть под надежным крылом.

Михал Дочекал затевал историю Норы как комедию с зонгами, что само по себе является идеей спорной. Вышло несмешно, зато музыкальные паузы вполне в брехтовском стиле разбавляют декламации и повествование о нищете рабочих и безбедной жизни эксплуататоров. «Подвергаю язык порке, чтобы он, вопреки своему желанию, говорил правду», — как-то сказала писательница. Спектакль получился как комок из претензий: к слишком слабому полу, угнетателям-мужикам, капитализму, недолгой австрийской исторической памяти. Комок этот Дочекал бросает прямо в зал. Правда, тяжел он настолько, что не долетает до зевающего партера. 

Елинек разоблачает любую догму: от семейной традиции до феминизма. Не пьеса, а суперконцептуальный памфлет, к тому же переданный шершавым языком плаката — с выкриками и размашистой пластикой станочниц-сверхурочниц. И если не повальное увлечение героев садо-мазохизмом, без чего не обходится ни одно произведение Елинек, и смотреть бы было не на что. Кстати, пикантные сцены здесь тоже не забавы ради. Нобелевский лауреат рассматривает секс «как отражение отношений вообще между сильным и слабым: тот, у кого есть собственность, присваивает себе результаты труда других людей». 

В целом рисуется картина весьма неприятная, да еще и на удручающем фоне. Массивные железные балки, две шахты лифтов изображают никому не нужный завод. Здесь работает обезличенная толпа изнуренных женщин. Им, необразованным трудягам, и в голову-то такие вздорные мысли не приходят — бросать мужей и детей. Может, и не надо, девочки? Все равно ничего путного из этого не выйдет.