«Драгоценности» и немного бижутерии
11.05.2012
Сцена Большого театра засверкала «Изумрудами», «Рубинами» и «Бриллиантами».
Мудрый Жак совсем не настаивал на каноне баланчинского стиля (чуть ускоренный посыл па, чуть смещенная ось тела, чуть отклоненное равновесие, чуть приправленные женскими «ударениями» движения мужчин, чуть акцентированная игра ракурсов рук и тел, чуть — в духе импрессионизма — подчеркнутая недосказанность). Наоборот, доказывал, что эти «чуть», эти хрупкие сокровища менялись даже при жизни Баланчина: «Игра его воображения зависела от исполнителя и его собственного настроения». Сегодня последователи Баланчина — те, кто с ним работал, — предлагают артистам импровизации на тему гения, то, что слышали от мэтра. Фонд Баланчина владеет авторскими правами на постановки и отличается строгостью (с артистами Большого работали Сандра Дженнингс, Меррилл Эшли, Пол Боуз). Что правильно: за текстом надо следить, но баланчинские метафоры в каждой труппе все равно будут звучать по-своему, и это хорошо понимал сам хореограф: «После меня все будет по-другому, и танцовщики другие, и мир другой».
Основанная Мистером Би труппа «Нью-Йорк сити балле», для которой в 1967 году и был поставлен триптих «Драгоценности», в 2012-м исполняет его, конечно, иначе. Теперь «Драгоценности» появились в Большом.
Баланчин описал, как испытал шок, увидев коллекцию Клода Арпельса в Нью-Йорке: магическое сияние изумрудов, рубинов, бриллиантов подвигло его на создание хореографического триптиха. Великий поэт балета, он сложил целый сонм близких и будоражащих воображение рифм в «Драгоценностях»: три стиля музыки, три континента, три хореографических мифа, три цвета, три типа балетных костюмов, три времени года.
«Изумруды» — нежная мечтательность музыки Габриэля Форе, пробуждение весны, элегантная Франция, шарм романтического балета, сверкание зелени, удлиненные юбки-шопенки. «Рубины» навеяны азартными мелодиями Игоря Стравинского, невыносимым жаром лета, непоседливой Америкой, дерзким решительным танцем со вседозволенностью твиста и свободой джаза, алым цветом, крошечными юбочками. «Бриллианты» — Чайковский, хлопья снега, милая сердцу Россия, «золотой век» парадного академизма времен Петипа, сверкающая белизна классических пачек.
Рифма над рифмами — мелодия жизни, любовь. Для Баланчина любовь — это женщина, балерина-муза — зеркало, в котором отражается мир. Три женских типа, три манеры поведения, три темперамента, три лика женственности. Три звезды, три несхожие индивидуальности в одной труппе. Плюс три разных стиля кордебалета. Соответствовать такой авторской задаче трудно, но Большой театр справился. Хотя и не без потерь.
В «Изумрудах» танцует Евгения Образцова, недавно перешедшая в Большой из Мариинки. Зрительского потрясения не вызывает — нет хрустальной романтической мечты, зато налицо грамотный танец, легкость, музыкальность – травестийно милые, но и слегка скучноватые. Партнер Образцовой — красавец Владислав Лантратов, несмотря на молодость, выступает изысканным и внимательным кавалером. «Рубины» пока бижутерия. Есть скорость, но нет грациозности, есть страсть, но она имитируется. Бродвейское щегольство и пряный дух космополитизма заменили прямолинейными «хохмами» туристов из России — Екатерины Крысановой и Екатерины Шипулиной. Вячеслав Лопатин старался как мог, но у Баланчина, как уже сказано, все дело — в дамах.
Баланчинской ностальгией по Мариинке начала прошлого века, зеркальному льду Невы, туманам и белым ночам повеяли «Бриллианты». Выпускница Вагановской школы Ольга Смирнова, перехваченная Большим театром, оказалась приобретением ценным. В ней есть тайна и смирение.
Балерина, словно рожденная для трепетных адажио со строгими линиями и продленными арабесками, сумела передать всю неизбывную тоску Баланчина по «Лебединому озеру», «Баядерке», «Раймонде», по «русским европейцам» Петипа и Чайковскому, с которыми хореограф разминулся во времени (о чем неоднократно писал). Баланчин, уехав двадцатилетним юношей в Европу, не порвал с прежней жизнью, увез ее с собой — к другим берегам. В каждом его балете чувствуется дыхание Петербурга. Не соревнуясь с эталонной в этой роли петербурженкой Ульяной Лопаткиной, юная Ольга Смирнова стала главной драгоценностью триптиха. Ее партнером достойно выступил Семен Чудин.
Кордебалет — равновеликий участник композиций Баланчина — в новой работе Большого заслуживает похвалы. И не потому, что танцует безукоризненно. Нет, но в его танцевальной речи есть легкость и благородство, он вовлекает зрителя в свои замысловатые перестроения не как в схему, а как в космический мир художника, чью образность стоит постигать и разгадывать. В молодежном составе премьеры не остались незамеченными Анна Тихомирова, Анна Окунева, Янина Париенко, Анжелина Воронцова, Ана Туразашвили. Новые декорации и костюмы тоже делали дамы — Алена Пикалова и Елена Зайцева.
Читайте также:
