Светлана НАБОРЩИКОВА

02.06.2015

Путешествие по «Острову сокровищ» (премьеру Московский губернский театр приурочил ко Дню защиты детей и старту школьных каникул) начинается задолго до представления. 

Стены в фойе задрапированы гобеленами с изображениями шхун и морских карт. В буфет ведут ворота, охраняемые угрюмым пиратом. Кофе наливает бармен в тельняшке. На первое действие вас пригласят удары склянок, на второе — залпы пушек. Программку можно изучить, присев на бочку в центре фойе. Надоест читать — смотрите представление с ирландскими песнями и плясками. Исполнители — бойкие девушки — и лукавый персонаж с дредами, изящно, а-ля Джек Воробей, помахивающий кистью в кружевной манжете. 

Поклонникам Сергея Безрукова, худрука Губернского театра и исполнителя одной из главных ролей, тоже далеко ходить не надо. Любимец публики здесь же, на почетном месте, в виде картонной фигуры главного пирата Джона Сильвера. К композиции прилагается капитан Флинт — гигантский сине-желтый попугай. Птица с длинным хвостом издает гортанные звуки. Ровно такая же, но уже бутафорская, будет сидеть на плече у героя Безрукова. 

Без сомнения, народный артист предпочел бы играть с живым персонажем, но попугаю в спектакле отведен, можно сказать,  концептуальный возглас: «Пиастры, пиастры!» Его нельзя «затемнять» посторонними звуками. Возможно, постановщики учли негативный опыт прошлогоднего «Острова сокровищ» в Королевском театре Лондона. Попугай там оказался настолько говорливым, что временами заглушал партнеров. 

Кстати, автор инсценировки и режиссер спектакля Алексей Серов заявил журналистам, что если губернский «Остров» и конкурирует с какой-то театральной постановкой, то только с этой британской (ее показывали в наших кинотеатрах). Действительно — конкуренция налицо. Во всяком случае, по части декораций и аксессуаров. 

Лондонский «Остров» смотрится таинственнее (с задника не сходят мерцающие звезды) и брутальнее (оторванная рука весьма натуралистична). Российская постановка выглядит мощнее и масштабнее. 93 костюма. 46 париков. Тяжелые мушкеты, шпаги, сабли. Практически всю небольшую сцену занимает декорация-трансформер. В течение спектакля она становится трактиром, палубой, заброшенным фортом. А когда сверху спускаются кусты и деревья — непроходимой чащей. Общий вес декорации — шесть с половиной тонн. Поверхность — покатая. То есть навыки хождения по кренящейся палубе актеры освоили, не выходя в море. У британцев тоже есть корабль, но миниатюрнее и без уклона. Степень морской достоверности соответственно меньше. 

Что касается концепции, то здесь о соперничестве речь не идет. Истории разные. «Остров» режиссера Полли Финдли — феминистская фантазия. Джим Хокинс превратился в Джимайму Хокинс, доктор Ливси — в пухлощекую докторшу. Кое-какие сцены с участием Сильвера и Джимаймы идут на грани фола. 

Создатели московского «Острова» чтят заветы Стивенсона, который, опасаясь ненужной сентиментальности, лишил роман женских образов. Прекрасный пол в спектакле представлен достопочтенной матушкой Джима да танцующими горожанками. В остальном это в меру суровое, в меру шутливое мужское повествование с детально поставленными боями и потасовками. Свой вклад в здоровую мужественность вносит непредусмотренный оригиналом образ. В спектакле обнаруживается свой Джеймс Бонд в образе проникшего в ряды пиратов китайца Ляо Цзынь. Шпион Его Величества приводит на остров отряд королевской гвардии, который и забирает сокровища в государственную казну. 

Но не одним приключением живет эта постановка. Книга Стивенсона, первоначально публиковавшаяся в детском журнале, — роман воспитания с характерной структурой: действия плюс размышления о трудностях становления человека. Зачем Джим бежит с пиратами на остров? Почему похищает корабль? «Действиями» это не объяснить, а «размышления» в инсценировках отходят на второй план. — 

В Губернском театре данные ножницы не без изящества преодолели. Размышления отдали взрослому Джиму (молодой человек предстает в облике начинающего капитана), а действия — Джиму-ребенку. Соединили, так сказать, подтекст и текст. Прочие персонажи в подобных вмешательствах не нуждались. Для характеристики их достаточно пары слов. Капитан Смоллет — безупречный профи. Доктор и по совместительству судья Ливси — благородный прагматик. Сквайр Трелони — безобидный болтун. Новоявленный Робинзон Бен Ган — обаятельный трус. Герой же, к которому не применима однозначная оценка, всего лишь один. Джон Сильвер. 

Сергей Безруков наделил своего персонажа изысканностью аристократа, коварством пирата и надеждами честного гражданина. Для чего ему, обеспеченному человеку, владельцу прибыльной таверны, плыть на остров и карабкаться по песчаным кручам? А потому, что с сокровищем, говорит Сильвер, «я смогу себе позволить жить как настоящий джентльмен и, может быть, даже могу избираться в парламент». 

Увы, Сильвер, при всем уме и образованности («говорит как по книге», — восхищаются напарники), не усвоил главного. Того, что понял и сформулировал в финале капитан Джим: «Подлинное сокровище — не золото и бриллианты, а честное слово джентльмена и верные друзья». Слово Сильвер нарушил, друзей нет, а значит, сокровищ ему не видать. Хотя и для него не все потеряно. Безруков, любя героя, сам переписал финал. Сильвер не бежит с корабля, прихватив мешок с дукатами (опять обман), а волею судьи Ливси остается на острове. Обнимает на прощание полюбившегося ему плутишку Джима. Похоже, для Джона начинается личный роман воспитания. В финале которого, кто знает, может и взойдет он на своей деревяшке в парламент.