Религиозные конфликты сопровождали человечество на протяжении всей его истории. Еще древние языческие племена сражались за своих богов, оберегая родные капища от посягательств чужеземцев. Когда зародились мировые религии, в этическом своде каждой из которых были заложены основы мира и согласия, всеобщее благоденствие так и не наступило.

Иудеи устраивали гонения против ранних христиан, усилившиеся христиане — против иудеев, мусульмане сражались за место под солнцем со всеми, кто вставал на их пути, да и внутри каждой из конфессий нередко возникали серьезные кровавые конфликты. Столкновения между французскими христианами — католиками и гугенотами — по числу жертв не имеют аналогов в религиозных войнах до сих пор.

Именно на это в своем противостоянии с верующими часто обращали внимание атеисты, лицемерно обвиняя оппонентов в жестокости и, в свою очередь, устраивая новые войны — антирелигиозные. Так было и в период Великой французской революции, и в Советской России, и в республиканской Испании, и многих других странах, пытавшихся сбросить с себя «религиозный груз». Реки крови проливались как за веру, так и против нее. Однако, если взглянуть на каждый из этих конфликтов повнимательнее, становится понятным, что их корни — отнюдь не в религиозных доктринах, но в геополитических, экономических и тому подобных приземленных основаниях. Более того, часто бывало, что столкновения между двумя локальными цивилизациями или сторонами, конфликтующими на религиозной почве в рамках одного народа, навязаны извне.

Так и сегодня: глупейшая антиисламская выходка, каковой стал фильм «Невинность мусульман», казалось бы, могла привести к последствиям уровня карикатурного скандала семилетней давности. Но нет, кому-то стало выгодно, чтобы протесты перешли дипломатическую черту, чтобы пролилась кровь. Ответить на вопрос: «Cui prodest?» — значит, отчасти понять, как остановить маховик новой религиозной войны, которая не сегодня – завтра может стать войной глобальной.