Алексей и Сергей Ткачевы: «Без Советской власти мы стали бы пастухами»
24.04.2014
Народные художники СССР Алексей и Сергей Ткачевы — уникальный тандем: вместе пишут картины с 1952 года. Выходцам из многодетной крестьянской семьи пришлось побороться за свою мечту — пройти войну и бедность. Впрочем, испытания только закалили, а тема героизма простого человека стала главной в творчестве братьев. Накануне Дня Победы «Культура» побывала в мастерской создателей знаменитых военных полотен, хранящихся во многих музеях, в том числе — Государственной Третьяковской галерее, Русском музее и их персональном музее в Брянске.
Небольшая светлая комната. На мольберте — свежая картина «Вербное воскресенье», где, как всегда у Ткачевых, весна и молодость соседствуют со смертью. «Мы мрачные художники», — с улыбкой говорит младший, Алексей Петрович, и уточняет: «Или, скорее, правдивые». Стены завешаны портретами — родителей, сестры Шуры, дочери Алексея Петровича, внучки... Семья — еще одна важная тема.
Сергей Ткачев: У Шуры в войну пропали двое детей. Их эвакуировали вместе с садиком, а тот бесследно исчез. Сестра искала, не сдавалась. Родила в дороге еще одного ребенка — дочь Светланку. И через два года все-таки нашла — в детском доме в Башкирии. Героическая была женщина, отчаянная — настоящая русская атаманша!
культура: Вас называют «певцами» деревенской России...
Сергей Ткачев: Наша родина Брянщина — место легенд и сказок, край партизанской славы. Гордимся знаменитым земляком — Федором Тютчевым. Кстати, наш дед, Афанасий Ткачев, проживший 105 лет и участвовавший в обороне Севастополя, был старостой в одной из деревень поэта. И не без гордости говорил: мы, мол, не какие-нибудь, а тютчевские.
культура: Тяга к живописи — наследственная?
Сергей Ткачев: Художников в семье не было. Отец получил лишь два класса образования, однако прочитал вслух матери, не знавшей грамоты, всего Толстого, Достоевского... Мама была прекрасной рукодельницей — придумывала узоры для вышивок. Костюм ее работы находится в Музее декоративно-прикладного и народного искусства в Москве. Отец не раз повторял: «Без Советской власти, ребята, вы стали бы пастухами». А так все получили образование. Младший брат Василий был ректором Читинского педагогического университета, мы с братом стали членами Академии художеств СССР, старший Виктор заведовал научно-криминалистической лабораторией в Минске.
культура: Расскажите о жизни во время войны.
Алексей Ткачев: Когда напали фашисты, мне было 16 лет. До войны поступил в Московскую среднюю художественную школу, созданную по инициативе Грабаря. Он увидел мою работу на конкурсе журнала «Юный художник» и сказал: «Этот парень должен попасть в школу без экзаменов». Я получил первую премию и наутро проснулся знаменитым в городке Бежица, где мы жили. От радости поехал кататься на лыжах и обморозился. Попал в Москву перевязанным.
Сергей Ткачев: Война все перечеркнула.
Алексей Ткачев: Было два счастливых московских года. Школа по духу напоминала пушкинский лицей. Когда началась война, мы с отцом эвакуировались на Урал, МСХШ тоже куда-то уехала, и я потерял ее из виду. Пошел работать на «Уралмаш». И вдруг мне присылают письмо — школа нашла меня! Однако так просто не уедешь: все-таки военный завод с суровой дисциплиной. Пошел к директору — Борису Музрукову, позже он стал дважды Героем Социалистического Труда, возглавил КБ-11 в Арзамасе-16. Посмотрел он на меня — маленького, щупленького. Говорит: «Раз ищут, значит, ты действительно талантлив, сынок». И подписал бумагу.
Сергей Ткачев: У брата была отсрочка от армии, как и у многих будущих художников, учившихся вместе с ним — Гелия Коржева, Виктора Иванова, Петра Оссовского... Даже когда шли кровопролитные бои, Советская власть не забывала о культуре.
культура: Сергей Петрович, Вам пришлось повоевать?
Сергей Ткачев: Да. Уже 23 июня 41-го попал под бомбежки в Витебске, где успел окончить три курса художественного училища. Эвакуировался, потом попросился добровольцем на фронт. Кроме меня воевали братья Василий и Серафим. Последний погиб в 44-м... Я был пулеметчиком в составе 21-й Гвардейской стрелковой дивизии.
Мой командир, Михаил Атаманов, говорил: «Держись меня, Сережка, и будешь жив. Я везучий!» Замечательный рязанский парень — на таких русская земля держится. Воевали под Невелем, Великими Луками, где 27 ноября 1942 года я получил тяжелое ранение в правое плечо. Боялся, что никогда не смогу писать. Спасибо Плотникову, хирургу госпиталя в Кирове. Вылечил меня, хотя осколок так и остался в кости. В 1943 году приехал на побывку, смотрю — нашего дома нет. Соседи рассказали, что немцы при отступлении сожгли. И вот картина: стоит солдат с автоматом, вещмешком, в обмотках — и плачет.
культура: На фронте рисовали?
Сергей Ткачев: Однополчане часто просили: «Сделай фотку». И мои наброски отсылали домой. Миша Атаманов рассказал, что всю войну проносил такой рисунок в кармане гимнастерки, пока тот не истерся. Искусство сражалось вместе с нами. У меня в блокнотике были записаны стихи Есенина... В июле 42-го находился во Львовском пехотном училище. Вдруг нас собрали по тревоге и зачитали приказ Сталина «Ни шагу назад!». Командир роты Твердохлеб спрашивает: «Кто умеет рисовать?» Указали на меня. Он говорит: «Чтобы к вечеру портрет Верховного Главнокомандующего был готов!» И с этим знаменем наша рота шла воевать...
