Евгения КОРОБКОВА

21.10.2016

22 октября исполняется 90 лет со дня рождения Спартака Мишулина. Пан Директор из «Кабачка «13 стульев», любимец детей — Карлсон из спектакля Театра Сатиры, молчаливый Саид из «Белого солнца пустыни». Накануне юбилея прославленного актера «Культура» поговорила с дочерью Спартака Васильевича — Кариной. 

Мишулина: На самом деле папа родился 22 апреля, в один день с вождем революции. Но из суеверия тщательно скрывал этот факт. Однажды в молодости ему привиделась женщина в черном и якобы сказала: «Спартак, если больше пяти человек узнает дату твоего рождения, ты умрешь». Хотите — верьте, хотите — нет, но из-за этого папа поменял дату. В паспорте у него написано 22 октября, и праздновали мы именно в этот день, притом что отмечать он не любил.

культура: Представляю, сколько варенья ему дарили. Все-таки тридцать лет в роли всесоюзного Карлсона.
Мишулина: Чего только не преподносили. Правда, к варенью папа был равнодушен. Письма мешками приходили, причем и от детей, и от взрослых. А еще — звонки. Несколько раз был вынужден номер менять. 

культура: Почему?
Мишулина: Ну, представьте, дышали в трубку, гадости говорили. Например, маме регулярно сообщали: «А я сплю с твоим мужем». Как на это реагировать? К счастью, мама — молодец, не ревнивая, относилась с юмором. Вместо того чтобы злиться, вступала в диалог. «Да ты что? С мужем моим спишь? Как же я тебе завидую!»

культура: Я смотрела передачу, как Мишулин исполнял желания детей. Скажем, помог грузинской девочке Анечке стать актрисой.
Мишулина: И такая история была. Он всем помогал: пробить квартиру, посодействовать в работе. Бежал по первому зову. Повторял: «Мне было тяжело, так как был один, поэтому я должен помогать». Случалось, днем шел на прием к Ельцину, а после — соседу по даче пособить. Его любили, называли «наше солнышко». 

культура: Он был бессребреником?
Мишулина: Не могу сказать, что ему было наплевать на материальное. Папа создал нам такие условия, что даже после его смерти мы с мамой ни в чем не нуждались. Наши интересы оставались для него главными. Его коллега вспоминала, как отец собирался в Америку. Он очень боялся самолетов и все раздумывал: лететь — не лететь. В итоге махнул рукой: «Эх, полечу, я же Каринке целый чемодан вещей смогу привезти». Для него это стало решающим. Про себя же говорил: «Мне ничего не нужно, есть ботинки, есть штаны — и хватит». Мама с ним по этому поводу всегда ругалась. Будучи известнейшим артистом, он всю жизнь на «пятерке» проездил. Когда подарил мне «Тойоту», долго ворчал, что все не так, руль не чувствует, тормоз тоже: «Моя «пятерка» лучше».

культура: А правда, что в советское время Ваш отец торговал водкой в ларьке, приклеив себе усы и бороду, чтобы не узнали?
Мишулина: Нет, это мифы. Был период в 90-е, когда брат мамы пошел работать продавцом в ларьке. Почему-то папу это так вдохновило, что он где-то ляпнул, мол, я тоже в этом участвую. И пошло-поехало, обросло легендами, чуть ли не барыгу из него сделали. Мама обижается на такие выдумки. 

культура: Про то, что Спартаку Васильевичу посоветовали не подходить к театру ближе чем на три километра, — тоже легенда?
Мишулина: А вот это правда. Когда папа поступал в «Щуку», Борис Захава, набиравший курс, так ему и сказал. Позже тот же Захава, когда Омский драмтеатр приезжал в Москву на гастроли, забыл о своих словах и написал хвалебную рецензию. Но отец до конца жизни так и остался артистом без образования.

культура: Перебраться из Омска в Москву ему помогла Ольга Аросева?
Мишулина: Скорее, ее сестра Елена. Мягкая, добрая, замечательная актриса, судя по папиным рассказам. Она попросила Ольгу посодействовать. И когда Омский театр, где служил отец, приехал в столицу, Ольга Александровна посоветовала Плучеку пойти посмотреть.

культура: Вера Васильева, работавшая вместе с Мишулиным, не скрывает, что ей не слишком повезло с театром. Кажется, Спартак Васильевич, всю жизнь прослуживший в «Сатире», ни о чем не жалел?
Мишулина: Просто папа был такой человек: никогда не жаловался и очень любил все свои роли. Но понятно, что как артист остался не раскрыт. Когда я увидела отца у Светланы Враговой в «Счастливом событии», мне было до слез обидно. Там он показал себя как прекрасный трагедийный актер. Почему-то Врагова не побоялась и взяла его на такую роль, а остальные — не решались. После этой постановки к ней подходил Ролан Быков, говорил, что папа — великий артист, что он хотел бы с ним играть... 

То же самое в спектакле «Неаполь — город миллионеров». В первом акте люди умирали от хохота, а во втором, где папа был солдатом, вернувшимся с войны, — плакали. Когда отец поехал в Неаполь, сын Эдуардо де Филиппо, автора пьесы, сказал, что восхищается талантом Мишулина. 

Но что бы отец ни играл, для народа все равно оставался Карлсоном, веселым клоуном.

культура: А на самом деле был грустным?
Мишулина: Думаю, да. Папа собирал коллекцию фигурок-клоунов. Есть Никулин, Карандаш, Чарли Чаплин. Отец мечтал быть, как Чаплин, играть на грани смеха и слез. Он более западного толка артист, ведь не случайно и книга настольная у него была не Станиславского, а Михаила Чехова, по которой зарубежные артисты учатся. 

культура: Когда-то Мишулина взял в театр Плучек. Почему они поссорились?
Мишулина: Просто папа, искренне помогая ближним, не умел ничего просить для самого себя. Не ходил в кабинеты, не просиживал в приемных по пять часов, как делают некоторые. А Плучек, видимо, этого ждал. Отец был стеснительным человеком, но люди, которые его плохо знали, считали гордым и заносчивым. Эта черта — неумение просить — передалась и мне. 

культура: В свое время Мишулина звал к себе Марк Захаров...
Мишулина: Папа любил повторять, что не жалеет, как все получилось: одна жена, один театр, одна машина, одна дочка. Но на самом деле, конечно, жалел. Что уж говорить, у Захарова он мог раскрыться. Правда, сейчас думаю, что, если бы отец ушел из «Сатиры», в «Ленкоме» не появился бы Евгений Леонов. Так что, оставшись у Плучека, сам того не ведая, он уступил место другому выдающемуся артисту. 

культура: Обычно родители не хотят, чтобы дети стали актерами, но в случае с Вами было иначе?
Мишулина: Отец так любил свою профессию, что не понимал, как можно не желать ребенку той же участи. Мне едва исполнился год, когда он принес меня в театр. Я росла за кулисами. Ходила по гримеркам, училась кататься на велосипеде в коридорах «Сатиры». Играла в спектаклях. Папа научил уважать актерскую профессию. У меня был период максимализма, когда я смотрела телевизор и фыркала: кто так играет, кто так ставит. Тогда он сердился: «А ты сделала что-то лучше? Сначала сделай, потом суди». Мы с ним пересмотрели, наверное, все постановки, какие только были. И никогда он не разрешал уходить, даже если спектакль был откровенно плох. Говорил, нужно учиться на чужих неудачах. 

культура: Как он Вас воспитывал? 
Мишулина: У нас с отцом сложилась невероятная дружба. Ни секретов, ни тайн. Когда я влюбилась в артиста Театра Оперетты, бедный папа раз сто ходил со мной на спектакль с его участием. Дошло до того, что стали вопросы задавать: «Спартак, ты подсиживаешь кого-то или хочешь у нас что-то поставить?» — «Да нет, — отвечал он, — у меня дочь влюбилась». Кстати, на свидания я приезжала на полчаса раньше. Мне передалось отцовское свойство никогда не опаздывать. 

Папина любимая присказка: береженого Бог бережет. У него была нелегкая жизнь, он мог миллион раз сойти с правильной дороги и погибнуть. 

культура: Почему не оставил мемуаров?
Мишулина: Смерть помешала. Намечалась всего лишь плановая операция. Она прошла успешно, а через три дня папы не стало. Говорят, рано отключили от аппарата искусственного дыхания, и организм не справился. Книгу не успел написать, не успел спектакль сделать. Он ведь очень любил Платонова и мечтал поставить «Котлован».

культура: А Ваши актерские успехи успел оценить? 
Мишулина: Да. Помню, как папа впервые похвалил меня как актрису. Это была антреприза «Малыш и Карлсон». Заболела исполнительница роли Малыша. Отец позвонил и спросил: поедешь во Владимир? Я не знала текста, но согласилась, не задумываясь. После спектакля он обнял меня: «А ты молодец». Впрочем, с таким партнером, как отец, и стол бы сыграл. Нужно было только смотреть ему в глаза, и эмоции сами рождались. Я больше никогда не встречалась с подобным — чтобы настолько вел, так помогал. 

культура: Наверное, отец хотел, чтобы Вы играли с ним на одной сцене?
Мишулина: Конечно, но я пошла в Театр на Перовской. Казалось, это единственный коллектив, где не будут говорить, что я блатная. Папа в конце концов смирился. Сказал, мол, раньше люди уезжали на периферию, чтобы наработать роли, а у тебя есть возможность сделать это, не покидая столицы. В итоге пришла в Театр Сатиры, когда папы уже не стало... Но мне кажется, отец знает, что все вышло по его желанию. Как только поступила в «Сатиру», был сложный ввод в музыкальный спектакль. Ночью приснился сон: будто папа сидит в зрительном зале и радостно машет рукой... Мне сказали, что он — мой ангел-хранитель. И я это чувствую.