15.06.2012

18 июня исполнится 200 лет со дня рождения Ивана Гончарова. Прославился он тем, что дал имя явлению, возникшему задолго до него. Были: лень как характеристика, апатия как душевное состояние, расслабленность как диагноз. Появилась «обломовщина» — и стала философией жизни.

Тезка гоголевского «инкогнито из Петербурга», Иван Александрович Гончаров совершил в русской литературе прыжок в три ОБорота: «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв». А ведь есть еще «Фрегат «Паллада». Однако все, кроме «Обломова», ушло в хрестоматию, подернулось пленкой равнодушия: ну, классика и классика... «Обломов» же, точнее, без кавычек — Илья Ильич Обломов — будто всеобщий родственник, так живо и горячо, забросив насущные дела, готовы мы о нем порассуждать.

Странный сюжет, борьба хорошего с лучшим. «Голубиная кротость», упакованная в халат, и строгая житейская порядочность во фраке с иголочки. Штольц любит Обломова, Обломов любит Штольца, конфликта нет, в сущности. Конфликт за пределами обложки: мы-то Штольца не любим. И не только потому, что, цитируя Сент-Экзюпери, «порядок создается жизнью, но порядок не создает жизни».

Штольц живет для себя. Обломов не знает, для чего ему жить, ждет ту цель, ради которой стоило бы расходовать силы, и умирает, наев апоплексию на ватрушках. Он плохо закончил, но начал, в нашем понимании, правильно: жить для себя, оставаясь при том порядочным человеком, доступно немцу (да и то не всегда). У русского из подобной затеи вечно выходит дрянь.

Есть особое благородство в том, чтобы не напрягаться ради мелкого. Бездействовать, сосредотачиваясь, пока не призовет тебя кто-нибудь к подвигу (в идеале — Отечество). Все стоящее должно хорошенько отлежаться — эта богатырская мудрость нашла себя в лукавой казачьей отговорке: «Вдруг война, а я устамши!»

Обломовы вырастают из залюбленных детей, штольцы — из недоласканных. Земляк Гончарова, инспектор народных училищ Симбирской губернии породил штольца, кипучестью своею взбаламутившего пол-мира. Эх, был бы Володя Ульянов от природы поленивее, глядишь, разобрались бы и без него... Помните, Наум Коржавин, «Баллада об историческом недосыпе»: «Кому мешало, что ребенок спит?»

И уж точно, что последние двадцать лет лучше было бы России проваляться в мечтах на диване да в снах на печи, нежели издергаться в своекорыстных конвульсиях, переводя сдобное обломовское тесто на сухие крекеры. В результате и штольцы нашей выпечки получились несъедобными, и обломовы попортились.

Дефицит отдыха и покоя естественным образом породил в стране раздраженную нетерпимость, физиологическую неконтролируемую злобу, путаницу мыслей и понятий. Фастфуд и фастслипинг подорвали здоровье нации. Телесная суета утомила душу до полной бесчувственности. Чем выше скорость, тем меньше впечатлений. Чем больше желаний, тем меньше свободы. Свобода неотделима от праздности, потому что, когда голова остывает и руки укладываются, так хорошо, так спокойно и ясно может поработать душа.

Нам нужен не «Оккупай Абай», но «Абай-баю-бай». Не «Идущие вместе» и их порождения, а «Спящие вместе» — трактуйте, как хотите... Нам необходимо отдохнуть. Принять горизонталь и увидеть над собой небо. Помолчать и произнести, наконец, что-то важное. Штольцевщина имеет границы, обломовщина беспредельна.

Елена ЯМПОЛЬСКАЯ,     
главный редактор газеты «Культура»