19.12.2014

В геополитической и экономической войне с США Россия пропустила сильнейший удар. Падение цен на нефть и валютный кризис поставили под угрозу финансовую стабильность государства.

Санкции, отрезавшие Россию от привычных финансовых рынков, и резкое падение цены на нефть вкупе с целенаправленными действиями англосаксонских «партнеров», организовавших атаку финансовых спекулянтов на рубль, обнажили слабые места российской экономики. А это в первую очередь наша финансово-кредитная система — несамостоятельная, имеющая очень сильную привязку к мировой финансовой системе.

В принципе, это беда не только России — большинство стран мира имеют даже более слабую и зависимую от внешних сил финансовую систему, чем мы. Собственно, именно осознание того, что долларовая пирамида подчинила своим интересам всю мировую экономику, и стало главным выводом, который весь мир сделал из кризиса 2008 года. Желание освободиться и стало одним из главных мотивов конфликта России и США. Путин уводил Россию не только от идеологической и геополитической зависимости от Запада, но и от финансовой. Причем, если в первые годы своего правления он добился ликвидации прямой зависимости — резко уменьшив размер государственного долга, то в последние годы речь шла уже о ликвидации зависимости системной. Россия вместе с Китаем и другими игроками из незападного мира стала продвигать процесс реформирования МВФ, целью которого было в том числе и вытеснение доллара с позиции резервной валюты. Это был прямой вызов США. 

Геополитический конфликт прорвался на Украине и резко ускорил все процессы, в том числе и финансового размежевания. После введения санкций и закрытия финансовых рынков Россия не успела подстраховаться: закрепление на финансовых рынках Азии, переход к торговле энергоносителями за рубли — все это требует не нескольких месяцев. В итоге — мощнейший удар по рублю, пропущенный финансово-экономическими властями страны. Снижение цен на нефть, как и бегство капитала, вовсе не объясняет падения национальной валюты, далеко превысившей необходимый для сбалансирования бюджета уровень. 

Могло ли правительство и ЦБ не пропустить этот удар? Нет — потому что как финансово-кредитная политика, так и модель экономики, сложившаяся в постсоветской России, были чрезвычайно уязвимыми для атаки «держателей банка». Грубо говоря, если бы нам захотели нанести серьезный ущерб, то сделали бы это в любой момент. То, что такой случай настал в ходе битвы за Украину, неудивительно. 

Теперь важно сделать правильные выводы. Суверенной Россия может быть только с независимой финансовой системой и самодостаточной экономикой. Причем и то, и другое нам теперь предстоит создавать не просто в короткие сроки, но и в условиях жесточайшего конфликта с США. А значит, речь должна идти о фактической смене всей финансово-экономической политики. О новом курсе, новой экономической философии, а не просто о новом правительстве. Новый путь нужно будет формулировать в условиях не просто кризиса глобальной экономики, а системного тупика. Глобальный проект англосаксов, который они продвигали почти триста лет, приближается к краху. Открытые рынки, свободное движение капитала привели к невиданной в истории концентрации власти и могущества в руках наднациональных финансово-политических структур, способных не просто манипулировать государствами, но и использовать всю мощь своего главного инструмента, США, для принуждения других стран к включению в процесс глобализации. 

Но даже сочетание финансовой, военной и идеологической гегемонии не обеспечило построения «единого мира». Сопротивление национальных элит вкупе с банальной жадностью акул глобализма фактически убили модель западной экономики. Ее смерть, как и откат от глобализации к регионализации, к созданию крупных региональных рынков и геополитических союзов, — вопрос времени. В течение этого периода Россия должна не просто выбрать модель своей экономики, но и сделать ее устойчивой к внешним потрясениям. При этом нужно учитывать еще и то, что мы не можем просто замкнуться в себе — в силу наших размеров и амбиций, той важной роли в деле изменения мирового экономического и геополитического порядка, которую России суждено сыграть. 

Какая модель экономики отвечает интересам России? Самодостаточная, опирающаяся на собственное промышленное и сельскохозяйственное производство, развитую транспортную инфраструктуру, позволяющую использовать транзитные преимущества России как центра Евразии, и экспорт сырьевых ресурсов. Никакие внешние источники кредитования (иностранные инвестиции, на которые начали молиться «молодые реформаторы» в начале 90-х) не могут приниматься в расчет при планировании долгосрочной стратегии развития. Во-первых, потому что мировые финансовые рынки ждет грандиозный коллапс. А во-вторых, потому что никто не заинтересован в усилении России. Привлечение китайских и арабских инвестиций необходимо лишь на переходный период — для замещения зависимости от западных финансистов, но в дальнейшем опираться можно только на внутренние источники кредитования. 

При этом экономическая модель должна отвечать русскому национальному сознанию, базироваться на тех ценностях, благодаря которым русские и смогли построить огромную державу. То есть — быть общинной и справедливой. Сочетание крупной государственной собственности с массовым частным бизнесом и кооперативными формами (в первую очередь в сельском хозяйстве), перераспределение доходов через налоги с целью кардинального сокращения разрыва между бедными и богатыми — вот примерный рецепт социального государства в России. Только экономическая модель, основанная на историческом опыте России и моральных принципах русского народа, будет по-настоящему принята народом, а значит, обеспечит быстрое и уверенное развитие страны.