17.10.2014

Пластическая хирургия готовится отметить 200-летний юбилей. 23 октября 1814 года лондонский врач Джозеф Капрю восстановил пациенту нос, взяв по «индийскому методу» лоскут кожи со лба. С тех пор медицина красоты уверенно шагает вперед. Дарит надежды. Опустошает кошельки. Рождает мифы. 

«Тоже мне красавица! Ботокс и силикон», — примерно так ревнители естественности реагируют на появление существа, решившегося бросить вызов природе и времени. И хотя подчас это оправданно — может, у человека глазки поросячьи или брыли, как у бульдога, — рукотворное совершенство всякий раз вызывает вопросы. 

Личико гладкое, губки пухлые, пятый номер? Так ей, небось, еще и хвост отрезали. А козлиные ноги, как у царицы Савской, подправят в другой раз. Деньжат подкопит. 

Демонизация пластических Галатей, впрочем, вполне объяснима. Стремление к неувядающей красоте — вызов. Отрицание тленности бытия. Невозможность смирения. Нежелание уступать место молодой, полной новой жизни, поросли. Неспроста же вечная юность издревле считалась прерогативой нечистой силы. Русалки, вампиры, суккубы, панночки. Иногда «отличались» простые смертные. Известна легенда о графине Эльжбете Батори, купавшейся в крови девственниц. Для омолаживающих процедур у нее в замке имелось пыточное орудие — нюрнбергская дева. Другая инфернальная красавица знакома даже малым детям. Королева-мачеха, беспрестанно болтавшая с зеркалом, а потом отравившая яблоками Белоснежку. 

Вот и судите — кто она? Ведьма. Химера. Фурия. Юнгианский архетип ужасной матери. Чрезмерную озабоченность внешностью классик психоанализа связывал с теневой стороной эротической феминности — завистливой, разрушительной, ревнивой... 

Впрочем, какое все это имеет значение, когда пресловутые носогубные складки, гусиные лапки и морщины обозначаются на вашем лице? Впору запустить мерзким стеклом в стену и бежать к пластическому хирургу. Потому что это не «лапки», а неопрятные борозды, проделанные сикось-накось ржавым серпом эпохи неолита. И никакие не складки — а самый настоящий выраженный гравитационный птоз.

— Где? — муж уставился в окно, очевидно, стараясь отыскать «птоза» на ближайшей березе. Но я уже неслась по лестнице, распихивая по карманам купюры и кредитки. Один из столичных Пигмалионов ждал меня в клинике, оснащенной, как маленькая космическая станция. Приглушенный свет. Медитативная музыка. Запах такой чудесный. Бергамот или эвкалипт... 

— Так-так, деформационно-отечный тип старения, — обрадовался доктор знакомой картине, — нарушение линии овала лица, нависание век. Скоро появится второй подбородок, щеки сместятся из-за разрастания жировой клетчатки. Мелочами не отделаетесь. Филеры, фраксель, блефаропластика. На первых порах, там видно будет, — с этими словами он кинул взгляд куда-то в район поясницы. Прикидывал, не предложить ли липосакцию, а может, силился отыскать хвост.

Обычно такие темы принято заканчивать цитатой какой-нибудь иконы стиля. Что стареть надо достойно. И главное, вообще, шарм... Хотя, если ввязываться в проект под названием «идеальная внешность», важнее понимать, что дело это нескончаемое, рискованное и довольно разорительное. Природа — штука упрямая, и если уж спорить с ней, то до хрипоты.