18.03.2024

Настоящий пост — это не разновидность пищевой игры. Беря подвиг воздержания, мы сознательно вводим себя в состояние, которое христианский философ Карл Ясперс называл пограничным или предельным.

«Во имя Бахуса, Мома и Кома, троицы великого святого Пантагрюэля, — произнес Горанфло, — нарекаю тебя карпом». И, обмакнув концы пальцев в стакан, окропил курицу несколькими каплями вина». Так прожорливый монах Горанфло из «Графини де Монсоро» Дюма решил для себя проблему как съесть вожделенную курицу, запрещенную постным монашеским уставом, превратив ее в разрешенную рыбу.

Нечто подобное совершаем и мы, когда пытаемся вроде бы как соблюсти правила поста, но не по духу, а по букве. При таком подходе пост становится своего рода пищевой игрой, в которой допускаются различные ухищрения, способные превратить непостную пищу в постную.

Существуют и иные примеры подобных, на самом деле очень наивных религиозных манипуляций. Так, например, в средневековом католичестве постным считался хвост бобра. Потому что шкура его (хвоста) напоминает рыбьи чешуйки. Некоторые православные жители Балкан любят, ссылаясь на библейское описание творения мира, напоминать, что птицы был созданы Богом в тот же день, что и обитатели моря. А потому куриное мясо мало чем отличается от той же рыбы.

Подобные веселые истории можно продолжать рассказывать и дальше. Но все они (при всей своей забавности) подчеркивают одно очень печальное обстоятельство. То, что пост, чаще всего, ассоциируется исключительно с едой и сводится исключительно к еде. А это совершенно неправильно и, более того, не соответствует церковной традиции. Еще на рубеже IV–V вв. святой Иоанн Златоуст наставлял христиан: «Да постится не одно только тело, не одно только чрево. Пусть постятся твои глаза, пусть постится твой язык. Глаза пусть не смотрят на неподобающее, уши пусть не слышат клеветы и осуждения. Язык пусть не произносит лжи, осуждения и неправды. Руки пусть не берут то, чего не клали, а ноги да не идут на совет нечестивых».

Верное восприятие поста пусть отчасти, но всё же присутствовало в нашей Церкви до революции. В ту эпоху время поста называлось у нас «говением». Впервые с тем, что такое говение, я столкнулся, читая книгу «Лето Господне» Ивана Шмелёва. Делая поправку на некоторую лубочность повествования, мы тем не менее ощущаем, как понимали пост наши предки. Главный герой романа (сам Шмелёв в детские годы) решает однажды по-настоящему говеть. Для этого он не только ограничивает себя в качестве и количестве пищи, но начинает чаще обычного ходить на службу и усерднее молится дома. Кроме того, свои карманные деньги юный Шмелёв не тратит на «постные» сладости, а жертвует нищим. Таким образом, мы видим, что говение в традиционном церковном понимании совмещает в себе сразу несколько вещей — пищевой пост, молитву и дела милосердия. Говеющий человек жертвует чем-то (прежде всего житейским комфортом) из любви к Богу и ближнему, через этот непростой подвиг исправляя свои духовные недостатки.

Но почему же всё-таки еда? Православное христианство, хотя и выделяет в человеке телесную и духовную составляющие, тем не менее понимает человека как целостное существо. Духовное влияет на материальное, а материальное (даже в таких простых проявлениях, как пища) — на духовное. При этом наша Церковь никогда не делила и не делит еду на святую и грешную. Ограничивая себя в качестве и количестве пищи в пост, питаясь просто, мало и дешево, мы можем сэкономить на себе некоторую сумму денег, которая накануне Пасхи пойдет на благотворительность. Чтобы праздник был не только у нас, но и у тех, кто оказался материально обделен в этой непростой жизни.

Именно такой логикой руководствовались святые отцы (прежде всего святитель Василий Великий), составляя устав поста. Морепродукты и рыба, например, оказались постными продуктами потому, что в греческой части Средиземноморья они в ту эпоху были крайне дешевы или не стоили вообще ничего. Креветок, мидий и прочих морских гадов рыбаки вместе с водорослями отбрасывали из сетей как мусор. Но времена изменились. И сегодня и в нашем регионе большая часть морепродуктов является деликатесом. А дорогие деликатесы по определению постными быть не могут. Что же делать? Использовать ровно тот же подход, который имеется в настоящее время к богослужебному уставу. Более-менее полностью богослужебный устав соблюдается у нас в монастырях. На приходах же его приспосабливают под актуальные условия жизни прихожан. Вот и с пищевым постом, как кажется, стоит поступать примерно так же. А именно — на устав смотреть как на образец-ориентир и, опираясь на подсказки совести, здравый смысл и советы опытного священника, определить собственную меру пищевого поста. И самое главное — обязательно дополнить воздержание в качестве и количестве пищи чем-то еще. Лучше всего — молитвой и делами милосердия.

И всё же. При всей своей важности пост-говение является всего лишь инструментом. Проверенным, действенным, но всё-таки средством для достижения более глубокой и для многих, к сожалению, неочевидной цели. Состоит она в преодолении эгоистичного одиночества. Пост учит нас деятельной любви, призывает чуть меньше думать о себе и чуть больше о ближнем. С помощью поста наше сердце раскрывается для Бога и людей. Беря на себя подвиг воздержания, мы сознательно вводим себя в состояние, которое христианский философ Карл Ясперс называл пограничным или предельным. Речь не о смещении психических ориентиров, а об ином. Мы опытно проверяем, когда наступит тот момент, когда наше избалованное и зацикленное на себе «я» запричитает и потребует пощады. Не потому, что ему больно. А потому что ему стыдно: за несовершенство, постоянную ложь самому себе, за загнанные под ковер памяти допущенные ошибки.

Пост — время суда человека над самим собой. И вот почему нам так хочется поскорее спрятаться за ширмой самодовольной религиозности, обратиться к Богу: «Господи, смотри — я ведь хороший и ем только постных омаров». Но пророк Исайя еще много веков назад от лица Бога писал тем, кто совершает аскетический подвиг не ради любви и не ради искреннего покаяния: «Пост и праздность, и новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя» (Ис. 1,14). Чего же хочет Господь? Ответ мы найдем в книге Притчей Соломона, читаемой в дни Великого поста: «Сын мой! отдай сердце твое мне, и глаза твои да наблюдают пути мои» (притч. 23,26). Не будем же играть с Богом в странные и лукавые пищевые игры. Но постараемся стать похожими на нашего Творца в Его милосердии и благости, мудрости и светлом терпении. Или как пишет святитель Иоанн Златоуст: «Кто постится искренно и нелицемерно, тот подражает Христу, на земле уподобляется ангелам».