14.03.2013

Торжественный вечер на сцене Большого театра показал, что в текущие времена трудно праздновать столетие Михалкова. Трудно было — и 95-летие, когда Сергей Владимирович встречал свой предпоследний прижизненный день рождения.

Сколько бы ни старались постановщики мероприятий, отыскивая малоизвестные произведения, раздавая их неожиданным исполнителям, щедро нарезая фрагменты из документального фильма Никиты Михалкова «Отец» (счастье, что он был снят) и взбадривая детскую массовку, все равно упорно кажется, что чего-то недостает.

Легко догадаться — чего именно. Масштаба Сергея Владимировича, когда есть широта и смелость жеста и не требуется под многообразием деталей скрывать отсутствие целого.

Не хватает его легкости. Вдумайтесь: отчего этот вроде бы очень земной, а по мнению недоброжелателей, «прагматичный» и даже «циничный» человек так часто поминал в своих стихах облака — с их неведением границ и расстояний? Откуда этот вопрос, достойный Катерины из «Грозы»: «Почему я не летаю вроде этих облаков, я — Сережа Михалков?» В более поздних редакциях «Сережу» заменил «писатель», но порыв остался. Михалкова тянуло ввысь, как праздничный воздушный шарик, нетерпеливо пляшущий на веревочке. Недаром его главный герой был фантастически высок — он рос к небу.

Не хватает сегодня михалковского юмора — да и как такому уровню соответствовать? Возникли на экране кадры «Фитиля» — и словно сочный ломоть настоящей жизни упал перед тобой в тарелку: проголодался? Ешь на здоровье!

Юмор Сергея Владимировича, видимо, являлся производным от общей витальности, аппетита к жизни. Обратите внимание: у других поэтов был свой черный человек, а уМихалкова — белый, вручающий ему пирожное с кремом в душистой кондитерской. Внезапное «мементо мори», настигшее 24-летнего поэта, — не повод отказываться от пирожных.

Не хватает нам широты Михалкова, его способности отделять главное от второстепенного. Именно по этой причине ведомства различного уровня затеяли накануне юбилея малоэстетичную дискуссию, у кого из них меньше денег на памятник, кто беднее, когда речь заходит о бронзовом классике. Точку в спорах пришлось поставить президенту, навестившему семью Михалковых на Николиной Горе. Путин сказал — значит, памятник будет.

На мой скромный взгляд, речь вообще должна идти о целой монументальной серии. Скупость здесь неуместна. Есть вещи, которые стократ важнее экономической «эффективности». Точнее, их эффективность окажет себя со временем во всех областях нашей жизни — в том числе, и в экономике.

Не один Михалков: Маршак, Барто, Чуковский, Носов должны появиться в московских (и не только) парках и скверах. В ноябре нынешнего года исполнится сто лет со дня рождения Виктора Драгунского — разве он не наработал на памятник? Другое дело, что кому-то из этого бриллиантового списка повезло с наследниками — например, Михалкову, а кому-то природа в данном отношении подгадила до оторопи. Смотришь и думаешь: неужели из героя моих любимых детских книжек могло вырасти вот ТАКОЕ?! Но волшебная сила искусства в том, что Драгунский, Носов, Михалков, Маршак... принадлежат не только тем, кто получает потиражные. Мы все являемся их законными правопреемниками. Даже лучше того: мы все — их дети.

Порой кажется, что сама любовь к Сергею Михалкову сегодня в дефиците. Особенно, как почитаешь блоги — так уноси скорее ноги, изъясняясь басенным размером. Однако Михалков всегда был мишенью — крупной, трудно промазать, зато крепкой — на трусливую пальбу из рогаток не реагировал. Либеральная шпана поливала его грязью в честь 95-летия, затем — спустя полтора года — пыталась сплясать на могиле, теперь вот — свежий повод для поношений либо снисходительного «да ладно, кто его читал, кто помнит»...

Все его читали. Все помнят. Все нормальные люди, воспитанные здоровыми родителями и не чувствующие себя посторонними на собственной земле. Как не был посторонним, а был хозяином Сергей Михалков. Что и раздражало — до сих пор чудовищно раздражает — его недругов более всего остального. Дворяне, не сбежавшие из страны после революции. Человек, родившийся при Николае II и доживший до Путина. Няня прогуливала Сережу Михалкова у Храма Христа Спасителя, а спустя без малого его столетие отпевали в том же храме — только возрожденном, восстановленном. От храма до храма, от России до России — бывает и такой путь.

На самом деле с любовью к Сергею Михалкову у нас все в порядке. И даже если могло показаться, что на сцене Большого ее выразили не слишком ярко, в чем проблема? Каждый из гостей принес эту любовь с собой. Мама, папа, дедушки, бабушки, братья, сестры и Михалков — одна семья. А семью свою нормальным (опять-таки) людям свойственно любить преданно и нежно.

Чего нам не хватает, чтобы снова дорасти до Михалкова? Того самого «широкого простора для мечты и для жизни», авансом занесенного им в российский гимн. Узковат пока простор. Мелковаты нынче мечты. Но если мы хотя бы иногда искренне повторяем: «Славься, страна, мы гордимся тобой!», заметная доля этой гордости принадлежит Сергею Владимировичу Михалкову.