09.10.2019

Скандальная история, ставшая предметом разбирательства в Следственном комитете, произошла в Ульяновской области. В конце августа 32-летний мужчина пришел в полицию, чтобы написать заявление о краже стройматериалов с личного дачного участка. Стражи правопорядка не поверили посетителю, более того — ​обвинили в инсценировке преступления. Мужчину избили, а затем набросились на бывшую с ним семилетнюю дочь, вырвав из ее рук телефон для проверки: мол, нет ли там записи беспредела. Оказалось, что компромата нет, и отца с ребенком отпустили. Когда избитый предупредил, что обратится с жалобой в надзорные органы, ему якобы спокойно ответили: «Мы и убить можем, нам ничего не будет».

Хотелось бы назвать эпизод, получивший известность со слов потерпевшего, не просто скандальным, но и, скажем так, беспрецедентным. Увы, не получится. Аналогичные инциденты в России случаются, в том числе и такие, которые ведут к летальным исходам. В 90-е, справедливости ради, их было гораздо больше, но гремели они не столь сильно — ​во многом потому, что вписывались в общий фон, и милиционер с садистскими наклонностями или криминальными связями казался привычным персонажем. Вспомним один из самых гениальных и точных оттисков той эпохи — ​балабановские «Жмурки». Милицейский старлей Воронов в блестящем исполнении Виктора Сухорукова, конечно, тот еще жулик, в своих корыстных интересах стравливающий разные бандитские группировки, но по сравнению с главными героями картины зверь далеко не самый лютый.

Понятно, почему на рубеже тысячелетий возник запрос на положительный образ милиционера, — ​так появились «Улицы разбитых фонарей», «Убойная сила», «Опера». Образы из них быстро ушли в народ, вскоре начало казаться, что органы правопорядка меняются в лучшую сторону. Если не кадрово, то психологически: люди, может, и остались теми же, но жить вместе с государством они решили по-новому.

Однако с конца прошлого десятилетия неприятные инциденты с правоохранителями вновь участились. Причем некоторые привлекали внимание на долгий срок и в общероссийском масштабе, как гибель жителя Казани Сергея Назарова. Есть риск, что подобные эпизоды войдут в привычку, как в 90-е, а это повлечет за собой глобальные последствия. Печально, что в результате действий негодяев запятнанными оказываются их честные достойные коллеги. Не просто честные, но и подчас героические, как, например, лейтенант Магомед Нурбагандов. А ведь репутационное обесценивание важнейшего государственного института в перспективе и самим гражданам приносит немалые беды. После революции многие из критиков царизма, от философов, таких как Розанов, до сатириков, таких как Аверченко, вспоминали, что насмешливое или открыто презрительное отношение к монархическому режиму начиналось с грузной и грозной фигуры городового. И вспоминали, ностальгируя, — ​эх, городовой, усатый, пузатый, родненький, с шашкой-«селедкой» на боку…

И в наше время особенно важно помнить уроки истории. Ведь, да, зачастую правоохранители совершают жуткие вещи, но, наверное, не стоит радикально рисовать одной лишь черной краской весь институт, который под разными названиями существует не одну сотню лет. Правители и режимы приходят и уходят — ​люди с «селедками» или новыми, более совершенными версиями служебного оружия остаются. Не секрет, что сейчас в обществе, особенно среди молодежи и так называемого «креативного класса», культивируется презрение к людям в форме, они рассматриваются как безнадежное черное пятно. Но между нелюдями из Ульяновска и полицейскими, ежедневно спасающими сотни людей в разных городах, — ​огромная разница. Одно не должно затмевать другого.

Претензию, как это ни странно, в данном вопросе можно предъявить и всему обществу. И она, эта претензия, заключается в том, что социум рассыпался на массу атомизированных единиц, не способных на низовом уровне быть контролером негодяев и в погонах, и без погон. В советское, вроде бы более жесткое с точки зрения порядков, время малые и средние провинциальные города, еще не изжившие общинность, могли вскинуться и разобраться в преступной деятельности как милиционеров, так и тех, против кого последние должны были бороться. Вот и сейчас обществу необходимо добиваться справедливого наказания для тех, кто действительно провинился, демонстрировать солидарность на уровне разных структур — ​дома, двора.

Но решающее слово — ​не в конкретном случае, а по совокупности подобных ситуаций вообще — ​все равно остается за государством, хотя бы как за работодателем полицейских. Принцип «не сдавать своих» по-своему хорош, но не в данном случае — ​тут, наоборот, крайне важно отделить зерна от плевел. Продемонстрировать обществу четко и ясно, кто эти свои — ​Нурбагандов или нелюди, готовые «закопать» потерпевшего? Ответ на этот вопрос лежит, конечно, в контексте еще более широкого набора вопросов и ответов и определит отношения между всеми заинтересованными сторонами на многие годы.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции