07.06.2019

Не успели одиннадцатиклассники получить оценки по первым сданным ЕГЭ, как социологи сообщили: 73 % выпускников школ в период госэкзаменов испытывают стресс, 22 % принимают антидепрессанты. Правда, больше половины родителей считают, что их детям психологическая помощь не нужна. Но количество подростков, находящихся в тревожном состоянии, все равно достаточно велико. Один из подведомственных Минпросвету центров даже представил программу профилактики суицида в преддверии ЕГЭ…

Действующая форма экзаменационного тестирования начала вводиться в нескольких российских регионах 18 лет назад. А в 2009-м ЕГЭ стал обязательным для всех учеников. В общем, юбилей и повод подвести определенные итоги.

Как и все принципиально новое, Единый госэкзамен внедрялся с огромным трудом, вызывая немало нареканий. Поток критики остается мощным и до сих пор — ​от сугубо прагматических заметок медиков до подробных конспирологических докладов о том, что ЕГЭ — ​спецоперация ЦРУ, направленная на колонизацию России… Если же не углубляться в изучение экзотических версий, то основные претензии можно сгруппировать по нескольким направлениям: несоответствие традициям отечественной системы образования, обезличивание школьников различной степени подготовки, угнетение их творческого начала и логических навыков в пользу механических действий, наконец, способствование коррупции.

Кстати, о последней. На заре «десятых» годов гремели скандалы: в ряде субъектов ЮФО внезапно резко вырос уровень выпускников, сдающих экзамены на максимальные сто баллов… Сложно сказать, было ли это вызвано тотальной коррупцией или своеобразными представлениями местных властей о допустимых способах поддержания чести своих регионов, но ведущие вузы вдруг оказались наводнены «стобалльниками» по математике, не владеющими арифметикой, и отличниками русского языка, с трудом на нем объясняющимися…

Руководители университетов тогда схватились за голову, но довольно быстро успокоились: фальшивые грамотеи удерживались максимум до второй (а то и первой) сессии, на которой домашние связи оказывались бессильны.

Одновременно беспрецедентными успехами образования в отдельных краях и республиках озаботились федеральные спецслужбы, и сейчас уже ощутимой проблемы подобная «липа» не представляет. Тем более что система проведения ЕГЭ, ранее имеющая массу «дыр», усовершенствовалась. Сегодня, когда на каждой экзаменационной площадке работают проверяющие из других организаций и регионов, а благодаря цифровым технологиям результаты каждого теста моментально передаются «наверх», фальсифицировать итоги становится почти нереально.

Постепенно нивелируются и другие главные претензии к Единому госэкзамену. Скажем, опытные преподаватели уверены: современный ЕГЭ по иностранному языку, во многом согласующийся с форматом лучших международных многоуровневых экзаменов, требует действительно упорной лингвистической подготовки по всем областям речевой деятельности, и для его успешной сдачи требуются настоящие знания. При прежней системе ничего подобного просто не было. Для современной же глобализации, напомню, недопустим наблюдающийся нынче разрыв в знании иностранных языков между основной массой молодежи и людьми среднего возраста. Последние в большинстве своем четко делятся на тех, кто окончил спецшколу в одном из мегаполисов, и всех прочих.

Кстати, громадный плюс Единого госэкзамена заключается именно в создании равных возможностей для школьников и в центре Москвы, и в сельской глубинке, где отсутствует сословие репетиторов и очные вузовские курсы. По данным министра просвещения Ольги Васильевой, за десять лет ЕГЭ радикально поменялся состав студентов-бюджетников: если раньше на 70 % он состоял из столичных жителей и на 30 % из представителей регионов, то теперь ситуация изменилась зеркально. Фактически у нас — ​со скандалами и жалобами — ​сформировалась система социальных лифтов, уравнивающая шансы на получение высшего образования граждан со всех уголков страны. Учитывая, что на ликвидацию экономического разрыва столицы и провинции нынешние аналитики отводят чуть ли не сто лет, уменьшение дисбаланса в образовательных и карьерных возможностях стоит дорогого.

Да, для многих людей, оканчивавших школу по старым правилам, ЕГЭ представляется чем-то диким и непривычным. Но мир меняется и убыстряется: информационная эпоха требует от молодых людей навыков, связанных со скоростью принятия решений, обусловленных компьютерным мышлением: с «цифрой» сейчас приходится работать всем — ​от библиотекаря, верстающего электронный каталог, до водителя современного локомотива. Подготовка к ЕГЭ вырабатывает именно такие способности, вероятно, действительно оттесняя на второй план неспешное восприятие жизни.

Что же касается обеспокоенности тревожными состояниями выпускников, мы, кажется, просто забыли, как это было раньше. Да, перед ЕГЭ школьники сильно переживают. Но обязательных экзаменов в этом году всего два — ​русский язык и математика, плюс пара предметов по выбору. В 80-е их насчитывалось семь, а через месяц добавлялись еще четыре-пять вступительных испытаний в вуз. Чисто арифметически тогда и поводов для волнений было в три раза больше, чем сегодня. Но испытания, как известно, закаляют характер, а успех стоит искать вне зоны комфорта. И немного погодя выпускники сами убедятся, что ЕГЭ — ​не повод для депрессий. Поскорей бы.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции