15.05.2019

Екатеринбург, как и другой славный русский город с похожей биографией, Санкт-Петербург, обладает очень контрастным, противоречивым социальным и идейным лицом. С одной стороны, это признанная столица российского либерализма, причем в самой оголтелой версии. Вместилище «Ельцин-центра», множества сомнительных «правозащитных» и «некоммерческих» организаций, точка постоянного плетения интриг западными дипломатами и делегатами, арена регулярных информационных скандалов, то с призывами к реабилитации власовцев, то с университетскими лекциями об «испорченных советских людях». Неудивительно, что екатеринбургским мэром несколько лет служил Евгений Ройзман, фактически — ​и открыто — ​придерживавшийся мнения, что «КрымНеНаш».

С иной стороны, это и центр духовно-религиозной жизни, охватывающей значительные массы населения, место ужасной трагедии — ​расстрела царской семьи, и последующего сожаления. И опять же неудивительно, что разные крайности на екатеринбургской земле не только разделяют людей, но они, эти крайности, могут умещаться и в отдельно взятом человеке. Скажем, на заре 80-х шансонье Александр Новиков в песне «Город древний» описал мрачную страницу в истории уральской столицы разухабистой строчкой «здесь пришили Николашку», а спустя десять лет он уже рьяно участвовал, в том числе финансово, в строительстве Храма на Крови.

Поэтому опять же закономерно, что именно сей «город древний» сотрясается от самого громкого за последние годы околоцерковного конфликта. Поначалу, впрочем, все развивалось по сценарию, не раз опробованному в других городах, включая Москву. Церковь захотела восстановить разрушенный после революции Екатерининский храм. Противники возразили, что возводить собираются не там, где он стоял, что будет утрачена значительная часть парка, что неподалеку уже есть два подобных сооружения. Церковь и ее сторонники парировали, что построиться на первоначальном месте когда-то не дали сами же активисты-общественники, что от статуса прихрамовой территория парка лишь выиграет, будучи облагороженной, что, наконец, строительство поддержали легендарные рокеры Вячеслав Бутусов и Владимир Шахрин, плотно связанные судьбой с Екатеринбургом, а также тот самый неоднозначный экс-градоначальник Ройзман.

Однако в нашем обществе, очевидно, накоплен значительный конфликтный и протестный потенциал, причем в самых разных слоях, сегментах и группах и по самым разным поводам, от правил застройки населенных пунктов и пересмотра границ между регионами до экологии и отношения к вероисповеданию. Так, в лагере сторонников храма маршируют, помимо прочих, и откровенные «титушки» или, как стало модно говорить на фоне кризиса в Венесуэле, «коллективос», представители беднейших кварталов, готовые на определенных условиях поддерживать любые устои и при этом фактически создающие защищаемому ими делу самую невыгодную картинку, «бандиты бьют мирных протестующих». Но и у последних, зачастую совсем не мирных, картинка, мягко скажем, так себе — ​возбужденная бурлящая толпа с матерным гиканьем, экзальтированные родители, сующие своих (своих ли?) детей на разделительную сетку, наконец, совсем откровенные провокаторы, вопящие «кто не скачет, тот за храм!». Да, это провокаторы, но что бывает, когда им удается подмять под себя изначально несмелый и провозглашающий подчас справедливые требования протест, мы уже видели у соседей. Уж как мне неприятна страшилка «вы что, хотите как на Украине?», но — ​аналогии слишком заметны. А то, что правоохранители в известной степени встали над схваткой, оказавшись своеобразной третьей силой, делает ситуацию куда более запутанной и тяжелой.

И все-таки снова уточним: чтобы деструктивные силы сумели использовать в своих интересах, оседлать какую-то больную тему, нужно, чтобы она была. В уральском случае таковая налицо, и субъекты конфликта, заинтересованные в его устранении, а не раздувании, должны принимать экстренные меры, пока еще остается возможность отделить зерна от плевел.

Думается, свое веское мнение должны высказать высшие иерархи РПЦ. Наша Церковь традиционно слывет структурой, приветствующей компромиссы. Порой это вызывает у некоторых большие вопросы, как в случае с невыводом Крыма из-под юрисдикции УПЦ МП. Но чаще — ​искреннее уважение, как осенью 1993 года, когда Алексий  II попытался помирить сошедшиеся в схватке ветви власти. Его преемник не меньший дипломат, великолепный мыслитель и оратор, умудряющийся, например, каждый раз сказать свежие слова в рождественском и пасхальном посланиях к пастве. Уверен, что личное вмешательство Святейшего с разъяснением позиции и предложением «дорожной карты», которая затем могла бы быть перенесена на церковно-общественные разногласия в других регионах, остудило бы горячие головы. Тем более что среди протестующих немало верующих людей, недовольных не церковью, а конкретными узкоочерченными нюансами.

Дальше, наверное, предстоит еще долгий процесс с элементами как прямой демократии и местного референдума, так и экспертно-чиновничьего согласования. Неизбежно будет вовлечен и федеральный центр, поскольку проблема очевидным образом вышла на самый высокий уровень. Ничего страшного — ​пожалуй, такова история, к которой весьма точно, на мой взгляд, подошел бы девиз Андрея Андреевича Громыко: «Лучше десять лет переговоров, чем один день войны».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции