16.03.2019

Намедни встретил я на тусовке Михаила Федоровича Ненашева, выдающегося редактора газеты «Советская Россия». И написал о том в соцсети: мол, ветеран в порядке, бодр, готовится в 90-летию. Робот, который в Сети отслеживает изображения, решил мне помочь: он подписал портрет. Даль Константинович Орлов.

Ну, не велика беда: обоих мэтров журналистики я знаю, с чувством юмора у них все в порядке. Они действительно похожи: такие вырубленные скульптурно лица. И робот может их спутать. Но не я! Стал эту чертову подпись убирать. Робот упорствует. Удаляю. Не сдается. Упрямая машина долго доказывала мне, что лучше знает, кто на портрете. Вела себя со мной как с умственно отсталым. В конечном итоге ошибку удалось исправить, но на это ушла куча драгоценного времени!

А если бы я пилотировал «Боинг»?

Понимаете, что происходит? Кто-то делегировал роботу, автомату, железяке кучу моих прав, обязанностей и возможностей. Подо мной Эфиопия. Я беру штурвал левее, а ему кажется, что надо правее. Раньше на месте робота был третий член экипажа. Типа бортмеханик. И я мог спросить: Вась, слышь, я с ума не сошел? Это ж Ненашев? Не Орлов? Левее ведь? А Вася бы ответил: вроде да. Может, и вырулили бы. Может, и нет, всякое бывало, но я мог Васю и не слушать. Взять ответственность на себя. А тут шалишь, у автомата что-то перемкнуло: Орлов. Вправо. И его не собьешь. Можно, наверное, выключить. Но штука в том, что тебя уже ментально заточили под нехитрый постулат: автомат надежнее тебя. И бортмеханика. Точнее. Быстрее. Слушай его, мешок с кишками, полными микробов, не сопротивляйся.

В итоге: у меня в ленте неудобная реникса. С «Боингом» хуже: от ста пятидесяти семи человек, пассажиров ковчега Земля, остались только аккаунты в соцсетях да селфи.

У меня назрели вопросы: а как случилось, что вместо Васи, третьего члена экипажа, в кабине теперь робот? И куда делся Вася? Чем занят? Для чего высвобожден? Откопал новый углеводород? Летит к Альфе Центавра? Пишет поэму? Может, хоть самогон гонит? Да, чуть не забыл: а кто тот умник, который заменил Васю-бортмеханика на мешок с кремнием?

Давайте разберемся по порядку. В конечном счете робот появился потому, что он дешевле Васи. Вам будут морочить голову, совать под нос умные гаджеты, трындеть про прогресс, безопасность и все такое прочее, но вы должны быть как сталь: дело в деньгах. Смотрите: я выпускаю и эксплуатирую «Боинги». У меня интересный выбор: наколдовать, чтоб где-то в далекой деревеньке Нерехте в семье потомственных прыгунов с колокольни и летунов на воздушных шарах Крякутных родился Вася. Василий должен выучиться, его должно было позвать небо, ему надо дать зарплату, отпуск и послать на курсы повышения квалификации. Иногда Вася приходит на работу мрачный: жена досталась из семьи потомственных распиловщиков древесины. Люди вообще несовершенны и обходятся довольно дорого. И как только у эксплуататора «Боинга» (и эксплуататора в целом) появляется возможность наколдовать вместо Васи коробку с проводами, он это со звериным урчанием делает.

Теперь поглядим, а что же высвобожденный Василек, он же Базилио, он же Бэзил? Чем занят его творческий ум, куда расходуется энергия? Матушки мои! А не он ли это с пивным пузом у телевизора? Не он ли молекула в сером потоке, что проглочен одной станцией метро, чтобы быть выплюнутым другой? Не он в стеклянном кубе тычет в унылые кнопочки? Или неудавшийся бортмеханик как раз сейчас на табуретку встает… Так, погоди, а чего это он? Стоп, а не в петлю ли он лезет оттого, что жизнь не удалась? Что небо звало, да не дозвалось? Слушайте, а не он ли накупил всякого оружия и расписывает его сейчас именами Дмитрия Сенявина и Давида Строителя? Ровно как это случилось с парнем из Новой Зеландии, только что пустившим в расход кучу невинных людей в городке с потрясающим названием Христоцерковск — ​в дословном переводе?

Скажите мне: вот вы заменили человека неким устройством. Ради чего? Чтобы делать что? Не делать чего? Что вы выиграли? Пишу этот текст, а по телику каждые полчаса — ​реклама решетки, которую надо вставить в сковороду, чтобы оладьи получались строгой геометрической формы. Озабоченный голос спрашивает: вы пекли оладьи? Вы же были страшно расстроены, что они не идеально круглы? Все, теперь ваши расстройства позади: вы получите идеальные оладьи! Я ловлю себя на мысли: слушайте, а чем черт не шутит, может, я и правда мечтал не летчиком стать, не бортмехаником, не под мостом пролетать, как Чкалов, а чтоб оладьи были круглыми? Чтоб жесткая вода не сожрала мою стиралку? Чтоб листать альбом Ротко и цокать языком: вот оно, искусство! Мне маякуют: подступает новая мода; будь готов лечиться от микробов в кишках! Всегда готов!

Слушайте, когда мне голову-то заменить успели на автомат? Я лечусь уже не от того, чем реально болею, а от того, что умеет гарантированно вылечить навязываемые мне препараты!

Не знаю как вы, я собираюсь упорствовать: на фото Ненашев, летать под мостом круто, абстрактисты — ​жулики (не все), оладьи должны быть неровными, а аз есмь… умнее железяки.

А вы как хотите.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции