28.02.2019

Глава Минпросвещения Ольга Васильева анонсировала ужесточение госконтроля за выпуском школьных учебников. Не стоит гадать на И-Цзин, чтобы предсказать со стороны некоторой части сограждан девятый вал обвинений во внедрении идеологической цензуры в пространство разумного, доброго, вечного. Однако при ближайшем рассмотрении намерения министра вызваны соображениями не столько политическими, сколько экономическими и прагматическими.

В советское время сфера образования считалась стратегической. Учебников было немного, все они проходили строжайший идеологический контроль, каждое пособие утверждалось в высоких партийных инстанциях. В результате советские школы, ориентированные на развитие технического потенциала страны, располагали великолепным набором пособий по точным и естественным предметам: Колмогоров, Тихонов, Кикоин, Перышкин, Александров, Воронцов-Вельяминов, Погорелов, Баранский — ​перечень авторов дублировал состав Академии наук. С гуманитарными предметами в СССР дела обстояли несколько хуже по понятным — ​опять же идеологическим — ​причинам, хотя сверкали и счастливые исключения вроде учебника «Истории древнего мира» Коровкина с еще не разрушенной Пальмирой на обложке. В целом соединение знаний великих ученых и опыта преподавателей давало блестящие результаты.

На рубеже 90-х на фоне отрицания советского прошлого с водой выплеснули и ребенка. Оказалось, что издание учебников с экономической точки зрения — ​вещь очень выгодная, поэтому пособия стали штамповать на каждом углу, нимало не заботясь качеством и содержанием. В школы хлынули книги, выпускавшиеся за рубежом общественными организациями с неоднозначной репутацией — ​от Фонда Сороса до церкви сайентологов. Чего только не видели на страницах школьных пособий учителя и родители в ту странную эпоху: ускоренное сексуальное просвещение детей младшего возраста, пропаганду толерантного отношения к наркотикам, извращенные, а порой и просто анекдотические толкования мировой и отечественной истории (саркастическая рецензия на учебник тех лет называлась «Битва русских с динозаврами»; его приобретали в личные библиотеки как пример опубликованного абсурда).

К началу двухтысячных вакханалия постепенно сошла на нет, ужесточился отбор учебных пособий. В 2012-м был принят федеральный закон «Об образовании». Правда, в его понятийном аппарате нет понятия «учебник». Закон не определяет, что это такое, не разъясняет принципы и условия его создания. Установлено лишь, что издание должно либо входить в федеральный перечень (ФПУ), либо быть выпущенным аккредитованной организацией. До этого еще надо пройти разнообразные экспертизы — ​общественную, педагогическую, историко-культурную и т. д.

Результаты такого подхода уже видны не самым острым глазом. Два года назад эксперты Российской академии образования забаллотировали каждый третий из двух тысяч учебников, поданных для включения в федеральный перечень. Да и сам ФПУ, содержавший 1380 изданий, в конце 2018-го был сокращен министерством более чем на треть. Только вот, судя по тому, что интернет заполнен примерами откровенных ляпов в пособиях, особенно для младших классов, созданная система все равно не идеальна.

Учебники по-прежнему хорошо издаются и продаются, есть мнение, что их может ваять любой желающий, владеющий искусством компиляции чужих текстов. Поэтому на страницах пособий появляются больше подходящие для рассказов Хармса или Кинга тексты и задачки, в которых фигурируют безумцы, мертвецы, люди с тремя носами и шестью ногами, а примеры часто строятся на парадоксе, просто недоступном детскому мозгу. Да и сэкономить на редакторах и корректорах для некоторых издательств стало делом чести — ​потому учатся малыши грамоте по примерам с орфографическими ошибками…

Бывает, впрочем, и хуже. На днях Совет крымских татар обратился к главе Крыма Сергею Аксенову с жалобой на учебное пособие по истории полуострова. Авторов обращения возмутило, что их соплеменники поголовно представлены в книге как коллаборанты, активно сотрудничавшие с германскими оккупационными войсками. Учебник (кстати, не включенный в ФПУ), вызвавший общественное напряжение, уже изъят и направлен на дополнительную экспертизу.

С резкой критикой ситуации выступил и руководитель Федерального агентства по делам национальностей Игорь Баринов, заявивший о необходимости более жесткого контроля экспертного сообщества. К тому же ведет и Генпрокуратура, огласившая результаты проверки приказа Минобрнауки от 2016 года «Об утверждении Порядка формирования федерального перечня учебников… ». Дело в том, что экспертизы, без которых готовый учебник не утвердят, может и заказывать, и оплачивать, и принимать само издательство, его напечатавшее. Выгодно это — ​прежде всего экономически — ​издателям, но не школьникам, педагогам и образованию в целом.

Именно поэтому, выступая в РАН, Ольга Васильева и заявила, что учебники при формировании федерального перечня необходимо проверять не после выпуска в свет, а еще на стадии рукописей. Причем экспертиза должна осуществляться независимыми специалистами (предпочтительно из той же Академии наук) исключительно по государственному заказу.

Иными словами, министр разводит процессы экспертизы и издания, создавая систему действительно объективной оценки, которая защитит всех участников образовательного процесса от выхода пособий с фактическими, орфографическими ошибками и откровенным плагиатом. Кроме того, фамилии экспертов-рецензентов будут, как в советское время, печататься на титульном листе, тем самым вводя фактор репутационной мотивации: в случае промаха позор в научном сообществе, как адекватная мера наказания, гарантирован.

Да, с точки зрения некоторых, это и правда напоминает цензуру. Вот только в данном случае против нее вряд ли получится привести вразумительные доводы.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции