23.02.2017

Тяжелейшие новости второй декады февраля — от нас ушли академик РАН, выдающийся ученый Игорь Шафаревич, блестящий дипломат Виталий Чуркин и старец Кирилл, одна из ключевых фигур русского православия нашей эпохи. Эти трагедии затмили важнейшее предложение министра образования Ольги Васильевой об обязательности единого госэкзамена по истории. Идею уже успели раскритиковать со всех сторон. Некоторым преподавателям не нравится, что им не докладывают, по какой программе будет сдаваться ЕГЭ, родители возмущаются «ростом нагрузки», абитуриенты не хотят лишней проверки знаний.

Между тем, именно печальные известия, в особенности скупая реакция медийного пространства на кончину старца Кирилла и Игоря Шафаревича, говорят в пользу инициативы главы Минобрнауки. Впрочем, для чистоты нововведения единый государственный экзамен (не только по истории, но и вообще — по любой гуманитарной дисциплине) должен стать более гибким, живым, содержательным. Постепенный уход от тестов — принципиальная задача, ведь многим из тех, кому необходимы знания о великих современниках, не дали той базы, на которую можно было бы опереться.

Если мы полагаем, будто история — это просто даты, то, конечно, нечего и думать: не нужен ни экзамен, ни сам предмет. Выписал на листочек год, когда состоялась Куликовская битва, и гуляй себе. Знаешь, что Петр Первый — царь? Нормально, свободен. На таком уровне хватит и ЕГЭ.

Однако если мы хотим иметь твердое и ясное представление о том, в какой стране живем и почему, тогда история — ключ, коим можно открыть почти все двери. Старец Кирилл — не обычный сын русской церкви, а наследник великой, важной, определяющей традиции духовного подвига, состоящего в учительстве и смиренном воспитании, поддержке высших иерархов РПЦ (напрасно считается, что они могут обойтись «просто так»). Виталий Чуркин — не просто министерский чиновник, а человек, который вписан в очень сложную историческую канву: Александр Грибоедов, сочинивший «Горе от ума», — такой же неотъемлемый ее компонент. Игорь Шафаревич — не только ученый, но автор книги «Русофобия»: в 1982 году он обрисовал методы и повадки наших нынешних либералов. Шафаревич был частью долгой полемики, ведущейся с известнейших «Философических писем» Петра Чаадаева, так что «Русофобия» появилась не на пустом месте и не случайно.

Контекст принципиально важен для истории. Кто такие старцы и почему их роль настолько велика? Какой была русская дипломатия в разные периоды ее развития? Почему начатый еще при жизни Пушкина спор не потерял актуальности и сегодня? Это — внешний круг вопросов, ответы на которые обязан знать каждый. Однако есть не только общие исторические рамки, но и личные судьбы. Не «дипломаты», но Александр Михайлович Горчаков, все силы положивший на то, чтобы случилось описанное Федором Тютчевым: «Да, вы сдержали ваше слово, / Не двинув пушки, ни рубля, / В свои права вступает снова / Родная русская земля». Жития святых и старцев — отдельный сюжет. В нем воплощается не только жизнь Церкви, но и опыт соприкосновения человека с Богом. И тот факт, что путь этот — всегда сложен, может и должен служить уроком любителям въехать в Рай на чужом горбу. Только на своем. История политических споров — тоже. Скажем, невозможно понять, откуда и почему появляется «поздний Лев Толстой», если не иметь в виду весь смысл общественной борьбы 1860–1880-х годов.

«А, это — идеология, не надо нам!», — возопит читатель, но поспешу его расстроить: история не может существовать вне содержания, и вся борьба за то и ведется, чтобы оно было тем или иным. Не хотите Горчакова, русских старцев и религиозную философию конца позапрошлого века? Получите «страну рабов», «вековую нищету», «тиранию» и весь набор нелепых, но живучих фальшивок, что продаются под бормотание, мол, «есть же объективность». Если кто-то не желает кормить свою армию, он будет кормить чужую: то же самое касается и истории. В школах изучается или одна идеологическая подоплека событий, или другая, а идеи о том, что можно совместить обе, на практике не работают никогда.

С литературой, к слову сказать, похожая ситуация. Либо несчастный школьник скучно зубрит опостылевшего Пушкина, либо ему дают шанс понять, что Александр Сергеевич, будучи учеником лицея, встречал героев войны 1812 года, и это имело для него самого и всей русской литературы огромное значение. Духовные искания Николая Васильевича Гоголя — не сумасшествие и не прихоть, а веха в общественной жизни XIX столетия. Автор «Носа» и «Мертвых душ», которого «революционные демократы» навеки записали в «критические реалисты» и «борцы с режимом», ушел из-под тяжелой опеки. Выяснилось: чтобы заслужить право говорить, не нужно воевать с царизмом.

Обязательный экзамен по истории — не формальный, а содержательный — не имеет смысла, если сам предмет останется набором цифр. Но когда случится так, что эта дисциплина будет частью воспитания элементарного уважения к собственной стране, пусть уж сдавать ее придется всем.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции