19.10.2016

«Хочешь мира — ​готовься к войне», — ​говаривали древние римляне, которые в чем-чем, а в ратном деле и дипломатии толк понимали. Была у них и еще одна диаметрально отличающаяся от нынешних максима: «Плохой мир даже хуже войны». Именно хуже. На таких подходах формировалось у римских граждан то, что в наши дни принято называть «оборонным сознанием».

Вещь эта и сегодня — ​наиважнейшая для боеспособности. Можно обладать сколь угодно современным оружием, но без внутренней готовности пустить его в ход ради защиты, даже если при этом погибнешь сам, грош ему цена.

Как известно, во второй половине прошлого века советскому обществу, да и западному тоже, сделали две «прививки от воинственности». Во-первых, уверили: ничего ценнее человеческой жизни (твоей, разумеется!) не существует в принципе, что априори обосновывало отказ от любого самопожертвования — ​будь то во имя семьи, Родины или долга. А во‑вторых, запустили лозунг «лишь бы не было войны», что после жертв и ужасов Второй мировой вполне логично было воспринято на ура.

Итогом стало массовое производство «человека мирного», неспособного в принципе встать на защиту не только страны, но и близких. А чтобы при столкновении с реальностью пацифисты не сходили с ума, Голливуд придумал синдром супермена, то есть наличие некоего сверхподготовленного и сверхблагородного субъекта, который, если что, прилетит и всех спасет. Чем это обернулось, когда люди с подобным воспитанием столкнулись с представителями иной цивилизации, имеющими диаметрально противоположное отношение к жизни и смерти, американцы полной мерой хлебнули во Вьетнаме, наши — ​в Афганистане. Чувством поражения и тысячными вереницами гробов — ​а ничем иным и не могло обернуться.

Сегодня политическая ситуация в противостоянии России и Запада все больше напоминает Карибский кризис. Соответственно, все чаще говорят о существовании в нашей стране борющихся между собой условных «партии войны» и «партии мира». Первая — ​это, разумеется, президент Путин, генералы и все без исключения патриоты, которые считают, что лучше умереть стоя, нежели, как в 90-х, жить на коленях. Ну а их оппоненты — ​либералы-западники, люди, само собой, разумные и готовые договариваться с врагом на любых условиях: ценой суверенитета, территории, чего угодно, кроме представляющих высшую ценность жизней этих самых либералов да их «бабла» по обе стороны границы.

И здесь важно понимать следующее. Когда говорят о борьбе этих условных партий, я вспоминаю символ Дао — ​перетекающие друг в друга черную и белую монады, символизирующие противоположности «ян» и «инь». Так вот, при достижении максимума того или другого из данных начал внутри него зарождается ядро собственной противоположности. То есть применительно к нашему случаю, «партия войны», достигнув победы, порождает мир и, напротив, победившая «партия мира» непременно порождает войну. Кто забыл, пусть вспомнит, что в период Первой мировой в России главной «партией мира» были большевики и к чему в итоге привела победа этих «миролюбцев». Потому естественной военной технологией во все времена являлось всяческое подавление «партии мира» у себя и всяческая поддержка таких движений в стане потенциального противника.

Вернемся к упомянутому в контексте нынешней ситуации Карибскому кризису. Почему, несмотря на острое противостояние, глобального столкновения тогда все же не случилось? Совсем не по причине гуманизма и миролюбия президента Кеннеди, сумевшего таки найти компромисс с разбушевавшимся Хрущевым. А из-за того, что, помимо факта наличия ядерных ракет у обеих сторон, Кеннеди ни минуты не сомневался, что на первый же американский пуск советский лидер, не колеблясь, отправит в ответ все, что у него есть. И никаких тебе локальных конфликтов на дальних подступах с использованием обычных вооружений, никакого обмена тактическими ядерными ударами в Европе — ​а сразу и все: взлетим на воздух вместе. Кеннеди знал, что это вполне по-русски — ​истории о наших летчиках, в минувшей войне массово применявших воздушные тараны, не были для него тайной. Именно поэтому (и только поэтому!) он не нажал тогда на ядерную кнопку…

Возможно ли сегодня прямое военное столкновение России с Западом? Исключать этого нельзя. И, пожалуй, основное, что способно свести вероятность ядерного апокалипсиса к минимуму, — ​наше оборонное сознание по римскому образцу. У потенциального противника не должно быть ни малейших иллюзий, что в случае войны он сможет победить и остаться в живых. Он должен четко сознавать, что нападение на Россию (пусть благодаря «реформаторам» все еще более слабую в военном отношении) не ограничится дуэлью с использованием обычных вооружений. Мы ответим тактическим оружием массового поражения. А если то же сделают они — ​запустим все, что есть. Даже с учетом изрядно урезанных арсеналов коэффициент гарантированного уничтожения при ответном ударе составляет у нас сто процентов. Главное, чтобы решительно ни у кого по ту сторону океана не оставалось сомнений: именно так мы и поступим, что бы ни верещала наша финансируемая извне «партия мира».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции