01.09.2016

Давно в России смена министра не вызывала такой бурной реакции — ​и уж точно невозможно припомнить, чтобы эмоции провоцировали в равной степени фамилии и ушедшего, и пришедшего чиновников. Но в случае с Минобрнауки произошло именно так.

Об Ольге Васильевой до момента назначения знали значительно меньше, чем о Дмитрии Ливанове, — ​за четыре года ФИО теперь уже бывшего министра выучили не только учителя и академики, родители и школьники, но и все хоть как-то интересующиеся происходящим в стране. Хотя сам Ливанов вовсе не стремился к публичности — ​однако то, чем он занимался, касалось в буквальном смысле всех и каждого. Образование и наука, извините за банальность, — ​фундаментальные основы государства. Если они постоянно реформируются — ​это еще и головная боль для всего общества. Не Ливанов придумал ЕГЭ и реформу Академии наук, но именно с ним ассоциируются эти непопулярные меры. Его предшественник и реальный автор нововведений Фурсенко ушел в тень, а задуманное им продолжало внедряться, причем так, что для урегулирования, например, конфликтной ситуации вокруг АН в какой-то момент потребовалось даже вмешательство президента.

Главная проблема Ливанова была не в том, что он насаждал некое недоброе, а в том, что не умел и не хотел говорить с людьми, слушать их и понимать, — ​в этом случае все остальное уже вторично. Его уход показывает, что время глухих и закрытых чиновников подходит к концу: для руководства министерствами, напрямую связанными с волнующими граждан вопросами, недостаточно быть просто исполнительным технократом. Здравоохранение, образование, культура, наука — ​все это наше общее, а не сугубо ведомственное дело. И если оборонная или внешняя политика формируются главой государства (естественно, при опоре на экспертов), то в социальной сфере невозможно построить ничего правильного и работающего без профессионального сообщества, и уж тем более вопреки ему. И без учета тех принципов и идеалов, которые исповедует так называемое «молчаливое большинство», в реальности имеющее по всем значимым вопросам свою, и вполне здравую, позицию.

Именно поэтому приход Ольги Васильевой столь значим — ​это совсем другой министр. И идеологически — ​человек с отчетливо выраженными патриотическими взглядами (не конъюнктурными, послекрымскими, а естественными, врожденными), — ​и профессионально: много лет преподает в вузе. При этом еще и чиновник — ​четыре года работы в аппарате правительства и президентской администрации дают представление о том, как устроен механизм власти. Васильева из православной семьи, что предопределило ее интерес к Церкви. Она состоялась как специалист по истории отношений РПЦ и советской власти в XX веке — ​особенно во время войны, когда Сталин восстановил патриаршество. Как и у любого православного человека, у Васильевой есть понимание преемственности пути России, ее самобытности — ​что и вызывает такую агрессивную реакцию на назначение у современных космополитов. «Реакционерка, сталинистка, православная фундаменталистка» — ​все эти эпитеты смешны и оттого, что не соответствуют действительности, и оттого, что из уст русофобов звучат как лучший комплимент.

Васильева говорит, что число жертв сталинских репрессий сильно преувеличено, ссылаясь при этом на совершенно объективных исследователей, — ​ее обвиняют чуть ли не в ревизии Холокоста. Напоминает, что патриотизм был фактически под запретом в 90-е (как и в 20-е) — ​начинаются истерики: мол, будет насаждать в школах «православие, самодержавие, народность» вместо качественного образования. Но как раз с качественным образованием сейчас и существуют проблемы — ​а ведь это та сфера, в которой либералы господствуют до сих пор. Не только потому, что применялась подготовленная ими концепция реформирования отечественной школы, но и потому, что сфера воспитания и преподавания с 90-х годов считалась ими «своей», рассматривалась как важнейший оплот, как то, что позволяет влиять на умы — ​и подрастающего поколения, и зрелых чиновников, управленцев. Кто учит, тот и определяет направление движения государства, — ​либералы могли смириться с потерей контроля над властью, даже с тем, что сжимается олигархическая часть экономики, но утратить контроль над образованием для них равнозначно лишению будущего.

Конечно, сдача ими командных высот на этом направлении началась не с приходом Васильевой: в реальности все последние годы профессионалы понемногу отыгрывают позиции у «реформаторов». Вот и ЕГЭ меняется постепенно, но неуклонно, вот снова говорят о работе школьного учителя как о служении, а не оказании услуг, вот сокращают всевозможные псевдовузы, вся цель существования которых — ​в зарабатывании денег на доверчивых родителях абитуриентов. Васильева, надеюсь, продолжит тенденцию — ​само ее назначение является следствием того, что реакция (в смысле ответ) на либеральные эксперименты над образованием идет и вширь, и вглубь.

И боятся нового министра как раз потому, что понимают: пришел человек не просто патриотически настроенный, но знающий образование и науку изнутри — ​то есть реально способный навести порядок в порученном деле. Ведь Васильева и настоящий академический ученый (суть не только в степени доктора исторических наук — ​мало ли у нас лжедокторов, особенно среди чиновников и политиков), и вузовский преподаватель. Она знает и любит историю страны, — ​уже в качестве сотрудника президентской администрации после 2012 года участвовала в том, что называется «патриотическим поворотом Кремля». У нее есть и поддержка со стороны руководства государства, и личная позиция, и понимание ситуации, а главное — ​желание сделать так, чтобы мы снова с гордостью могли произносить: «наша школа».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции