31.03.2016

Первое апреля обычно аттестуют как день дурака. Связывают с розыгрышами. Вспоминаю один, пришедшийся на перестроечную пору. Жил у нас во Владивостоке журналист, главными пунктиками которого были корабли и Америка. В последней он восхищался буквально всем — даже жвачкой. И страстно хотел туда уехать: там жизнь, масштаб, счастье. Даже имя подготовил — Пол М, хотя был Пал Михалычем.

Мы с помощью коллег из дружественного информагентства телетайпировали ему, что 1 апреля во Владик приходит американская парусная яхта «Секрет». На ее борту должен сформироваться пул друзей США и энтузиастов мореплавания для путешествия в Литл-Рок. Причем яхта зайдет прямо во владивостокскую гавань, капитан до берега доберется на шлюпке, чтобы провести кастинг и забрать с собой достойных. 

Долго думали, называть ли в липовой «тассовке» имя капитана — Грэй, или это заставит нашу «Ассоль» сомневаться? Кто-то сказал, что Пашка книг не читает, кроме мореходных, так что можно. А вот Литл-Рок способен его и напрячь. Вдруг он все порты американские знает, просечет, что до того Рока от моря тыщи миль и все пехом? 

Но оставили, как есть. Одержимость сделала свое дело: с утра Пол уже нервно бегал по песку возле пирса и смотрел в бинокль. Единственное, что его волновало — равнодушие коллег к эпохальному событию: кроме Паши, никто медийной активности не проявлял.

— Яхта! Из Америки! А они опаздывают! — возмущался он, когда мы все-таки подтянулись насладиться зрелищем.

— Ты хоть манатки-то собрал? Модели парусников?

— Какие модели? — нервничал Пол. — Визу надо пробивать! Думаю, янки помогут, как считаете?

А яхта все не шла. Паша как-то поник. Нам стало его жалко, и мы напомнили про первое апреля. Он гневно отверг предположение: американцы на такое не способны.

— Американцы — нет, — сказали мы хором.

И тут до него дошло.

Павел Михайлович, надо отдать ему должное, мечту не в этот раз, но реализовал. Не просто уехал за океан — он удовлетворил и мореходную страсть. На маленьком кораблике, построенном почти своими руками, обошел многие порты (кроме Литл-Рока), попадал в шторма, едва не погиб. Однако вот какая штука: он не любит больше Америку. Причины простые: та не ответила ему взаимностью. Денег не заработал, дома своего нет: причалит куда-нибудь во Флориде — тепло, бананы. Но сосет где-то в мозжечке: а не свалял ли дурака?

Все эти годы Паша практически не покидал кораблика, уцепившегося за краешек огромного чужого континента. Вот и все масштабы. Вся жизнь, что практически прошла.

Нет, если бы Россия оставалась той же, можно было бы ему завидовать. У нас «партия — наш рулевой», а там сам себе рулевой. У нас отпуск в Мисхоре — там Ямайки с Багамами. Ночевки на кораблике сошли бы за романтику. Бездомность — за космополитизм. 

Но поскольку Россия гигантски изменилась, а мы вместе с ней (чего порой просто не замечаем), Полу никто не завидует, и он опять чувствует себя жертвой какого-то чудовищного розыгрыша. 

Недавно приезжал в Москву. Повстречались. Он говорит:

— Вчера был в театре. Ехал на метро, потом пешком — у друга остановился. В «Алых парусах» живет.

— Ну?

— Дошел, жив-здоров. Не убили, не обокрали.

— Ну и?

— Это мне повезло?

— В каком смысле? Что медведь тебя не задрал? Нет у нас на улицах медведей. И не было — даже в СССР. Забыл?

— Ты понимаешь, я ж, получается, жертва пропаганды. Там и сейчас везде пишут и показывают, что в России мрачно, опасно и бесчеловечно. А тут люди веселые ходят. Театр битком. Спектакль клас­сный. Ресторанчики полны. Зашел в один — опа, а мне не по карману. Купил пивка, положил в пакет, иду, потягиваю. Молодежь гуляет, шарики надувает, хохочет. Друг, у которого я остановился, карьеру сделал — мама не горюй. Предлагает вдоль берегов России поплавать, вроде экспедиции.

— Вернись.

— Да сгнил кораблик мой, ремонт дорогой, не доплывет. На приколе он. А потом, ты ж помнишь, как я уезжал? Все продал, мосты сжег. Навстречу счастью. А теперь тут квартира дороже, чем в Майами.

Не стал я пояснять, чего это молодежь смеется: может, Comedy Club насмотрелась. Возражать, что не все у нас в «Алых парусах» живут. И что даже там лифты порой падают. 

Честно говоря, мы тут сами не так давно отделались от этого морока: заграница нам поможет, везде хорошо, где нас нет... Напомнил Павлу старую первоапрельскую шуточку. Он слабо улыбнулся: наваждение. 

А я, говорю,  недавно прочитал, что 1 апреля — день пробуждения домового. По русской языческой мифологии. Он просыпается — дом оживает.

— Нет, я уж по старому стилю доживу, — рассмеялся Паша. — День дурака. 

Обнялись, и он улетел в Америку.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции