31.08.2015

80 лет назад, в ночь на 31 августа 1935 года, совершил трудовой подвиг шахтер-забойщик из Донбасса Алексей Стаханов. Добыв с двумя крепильщиками за стандартную рабочую смену в 5 часов 45 минут 102 тонны угля и перевыполнив норму в 14 раз, он в одночасье стал, как тогда говорили, правофланговым. Человеком, на которого должен равняться целый строй. Символично звучит — во всех смыслах.

На него и равнялись. Свидетельством чему в истории осталось стахановское движение, развернувшееся практически во всех отраслях промышленности. Однако и сам рекорд, и движение его последователей до сих пор вызывают немало споров. Характерны в этом отношении диаметрально противоположные оценки двух известных писателей, посетивших СССР во второй половине тридцатых, — это рафинированный западноевропейский интеллигент-либерал француз Андре Жид и один из наиболее читаемых немецкоязычных авторов Лион Фейхтвангер. Оба стали свидетелями разворачивавшегося на их глазах стахановского движения. Француз полагал, что добросовестному рабочему стахановское движение не нужно. Логика проста и широко распространена в европейской среде: дескать, русский человек — природный лентяй. Чтобы заставить его сносно работать, Советы придумали хитрый ход. Создавали идеальные условия для рекордов, раздували пропаганду, а затем организовывали трудовой марафон под лозунгом: догоним и перегоним рекордсмена! Недовольных ждал лагерь, где тоже надо было трудиться стахановскими темпами, но уже в гораздо худших условиях.

Эти мифы о русском — природном лентяе и о необходимости для него инструментов принуждения успешно перекочевали в новую Россию. Вспомним, как еще совсем недавно глава комитета РСПП по рынку труда и кадровым стратегиям Михаил Прохоров выступал с предложением ужесточить Трудовой кодекс. И комитет полностью поддержал его позицию, сочтя защищенность работников «неадекватно высокой». Отсюда же и теория об «эффективных» менеджерах и «ленивых» исполнителях.

Олицетворением другого взгляда на стахановское движение и русского человека стала оценка Лиона Фейхтвангера. «Народ, который еще двадцать лет назад почти задыхался в нищете, грязи и невежестве, является в настоящее время обладателем высокоразвитой промышленности, рационализированного сельского хозяйства, громадного количества новоотстроенных или до основания перестроенных городов и, кроме того, полностью ликвидировал свою неграмотность. Возможно ли, чтобы ленивые по природе люди могли выполнить такую работу?» — пишет он.

К слову, часто забывается, что стахановский рекорд стал следствием не «тепличных» условий для номенклатурных рекордсменов, не потогонной системы выжимания всех соков из работников, но плодом успешного рационализаторства, того, что позже назовут научной организацией труда. Стаханов доказал, что результаты выработки значительно увеличивались, если забойщика освободить от «побочных» функций. То есть речь идет об углублении специализации. Этот же принцип, резко увеличивший производительность труда, был, кстати, применен и на конвейерах Форда.

Однако на Западе и в среде отечественных либералов усиленно продвигался миф о русских, не способных на инициативу. Модификация этого мифа проявилась, к слову, и в оценках итогов Великой Отечественной войны — дескать, советские люди проявляли массовый героизм лишь потому, что за их спинами стояли карьеристы-комиссары и пулеметы заградотрядов.

Между тем (сегодня мало кто об этом знает) в СССР с момента его возникновения пути повышения производительности труда искали самыми передовыми научными методами. Были созданы Центральный институт труда, Институт техники управления. В начале 1929 года в СССР стартовала кампания по развертыванию массового соцсоревнования. Победители получали денежные премии, путевки в санатории и дома отдыха, дополнительные отпуска, привилегии при поступлении в вузы и техникумы. Их награждали орденами и медалями, выдвигали на общественную работу и в органы власти.

Метод морального стимулирования позже переняли и на капиталистических предприятиях. А ведь раньше их трудовым стратегам и в голову не приходило, что похвала на собрании, грамота или памятный подарок тоже могут стать хорошим стимулом для работника. Человек, максимально работая на коллектив, общество и государство, по максимуму и получал от них. Поэтому всячески стремился улучшить жизнь в таком коллективе, обществе и государстве. Это было главным во взаимоотношениях государства и индивида в СССР.

А что же сегодня? В августе были подведены итоги Международного конкурса рабочего мастерства WorldSkills в бразильском Сан-Паулу. Сборная России, которая участвовала в нем всего во второй раз, завоевала 6 медалей. Казалось бы, радоваться надо. Но не получается. Августовские данные ОЭСР свидетельствуют: по производительности труда, которая измеряется как ВВП за час рабочего времени, Россия с 25,9 доллара отстает от всех европейских стран. Средний уровень производительности труда в странах Евросоюза составляет 50 долларов. А ведь во времена Стаханова тот же Фейхтвангер писал: «Если в Нью-Йорке или Чикаго я не обнаружил американских темпов работы, то я обнаружил их в Москве». Где же сейчас эти темпы?

25 лет нескончаемых преобразований не только не подняли производительность труда, а, напротив, способствовали ее падению. Призывы к очередным «структурным реформам» уже никого не вдохновляют. Сейчас, когда экономика и весь российский социум переживают небывалое санкционное давление, нам, как никогда, нужен новый импульс развития. Искра. Не в виде очередной перетасовки «эффективных» менеджеров, а в форме нового стахановского движения. История — великий педагог для тех, кто хочет учиться.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции