Песни Вячеслава Малежика «Попутчица» и «Провинциалка», «Русалка», «Зима, зима» и многие другие знакомы нескольким поколениям любителей отечественной эстрадной классики. Их автору в феврале исполнилось 75 лет. Сегодня талантливый артист — на связи с «Культурой».

— В наше непростое для концертной деятельности время что-либо прогнозировать сложно. Но, полагаю, отмечать юбилей вы все же будете?

— Прежде всего, хочу отметить, что в период пандемии, когда никаких крупных гастролей действительно не проводилось, я сложа руки не сидел. Напротив, отметился ударным трудом: активно сочинял песни и записывал их. В результате за последнее время у меня вышло четыре альбома.

Готова к выходу и моя новая книга. Не знаю, выпустят ли ее в осязаемом, бумажном варианте, но очень бы хотелось надеяться. Поскольку я человек старой закалки: одного блуждания текста по бескрайним сетевым просторам для меня недостаточно — люблю подержать книгу в руках, пощупать, полистать. То же и в отношении альбомов: присутствие записи на цифровых порталах — это хорошо, но возможность достать пластинку из конверта и поставить ее на проигрыватель — совсем другое дело.

Что же касается юбилейного концерта... Конечно, я планирую его провести. Другое дело, что крупного мероприятия устраивать на сей раз не буду. Некоторая опаска относительно того, что в любой момент могут объявить локдаун, все же остается. А это сломает все планы: будет жалко как времени, потраченного на подготовку, так и денег, вложенных в рекламу, аренду и прочие организационные моменты.

Поэтому я принял решение сыграть камерный концерт в уютной обстановке клуба «Гнездо глухаря», где нередко выступаю. Туда придут мои друзья, вместе мы поиграем музыку, попоем песни и, надеюсь, неплохо проведем время. Думаю, атмосфера застолья, которую этот прославленный клуб подразумевает, получится более душевной и теплой, чем она могла бы быть в большом концертном зале...

— Вы упомянули про четыре новых диска, записанных в период вынужденной изоляции... Весьма впечатляющий результат. В наше время студийные альбомы музыканты выпускают нечасто.

— Несмотря на то, что в основном я пишу музыку, тяга к сочинению текстов у меня тоже всегда была. Просто в последние годы поэтическая составляющая моей натуры вырвалась на волю — я стал больше писать стихов, которые легли в основу новых песен. Помимо этого, я обратился к моему давнему соавтору, Юрию Петровичу Ремеснику, с которым, с момента нашего знакомства в конце 1980-х, написал уже порядка 150 песен.

Эти четыре альбома представляют собой просто сборники новых вещей, созданных за последнее время, — никакого концептуального различия между ними нет. Они называются «ВячесLove», «Чайки», «Марина» и «Как живете-можете?!». Последнюю, кстати, уже можно подержать в руках — она вышла на физическом носителе.

Есть еще альбом, доступный в Сети, под названием «Стану память листать по минутам». Эта пластинка составлена из песен, посвященных войне. Мы постарались составить программу таким образом, чтобы там не было танковых атак, бомбежек и прочего надрыва. Хотелось сделать основной упор на лирическую составляющую. Помните замечательный фильм Алексея Германа «Двадцать дней без войны» с Юрием Никулиным и Людмилой Гурченко в главных ролях? Там ведь нет стрельбы, но, тем не менее, это самый настоящий фильм о войне. Примерно такого же эффекта мы с Юрием Ремесником попытались добиться.

Но и это еще не все. Практически готов к выходу альбом, который будет называться «По-приятельски». Записан он не совсем обычным способом. Еще в доковидные времена платить музыкантам, а также за аренду студии было весьма проблематично. Поэтому решено было вспомнить о полусамодеятельном опыте: когда расплачивался бартером, хорошим отношением, рекомендациями композиторов исполнителям и наоборот, протекцией на радио или телевидении и так далее. Словом, в товарно-денежные отношения вступал нечасто.

Само название проекта, «По-приятельски», возникло после того, как в марте прошлого года умер лидер известной группы «Старый приятель» Александр Зарецкий. Вскоре после этого печального события я поговорил с одним из участников коллектива, Антоном Басовым, с предложением взаимовыгодного сотрудничества. У «Старого приятеля» сейчас проблемы, да и у меня все не очень гладко — ломаю голову, где бы и с кем записаться. Поделился соображениями: «Мы могли бы сделать несколько совместных композиций, которые бы поведали моим поклонникам о вас, а вашим напомнили о моем существовании». Так творческий симбиоз и состоялся. Надеюсь, неравнодушным к нашему творчеству будет интересно.

— А что будет представлять собой новая книга? Это не первая ваша литературная работа, но, например, полноценной автобиографии пока еще не было...

— Это тоже не автобиография. Книга, получившая название «Птицы перелетные», представляет собой срез нашего времени, поданного через призму поп-роковой музыкальной сцены с 1960-х по 1990-е годы. Там присутствуют прототипы персонажей и определенных ситуаций — некоторые из них, возможно, легко угадываются.

Но, как это принято говорить, все совпадения с реальными героями и событиями являются случайными. Пожалуй, лишь один эпизод я описал так, чтобы он был максимально приближенным к действительности. В основном же я попытался ухватить и передать ту атмосферу и тот дух, свидетелем которых являлся. Мысли о пережитом лично.

— В «Гнезде глухаря» вы, как говорите, довольно частый гость. А какая атмосфера для вас более комфортная: крупные многотысячные залы или небольшие уютные клубы?

— Знаете, это примерно как сравнивать водку, виски и коньяк с сухими винами. Совершенно разный кайф. Я умею пить и те, и другие напитки — главное, знать меру и не смешивать. В зависимости от того, где играешь, имеют место разные художественные приемы, тонкости, нюансы. Ну и программы выступлений тоже друг от друга отличаются.

—В этом году исполняется сорок лет с момента создания песни «200 лет». Возможен ли хоть один концерт Вячеслава Малежика без ее исполнения? И можно ли сказать, что этот хит — ваша Yesterday?

— Когда я выступаю просто под гитару, то довольно часто эту вещь не пою. Потому что она не имеет такого же успеха, какой неизменно сопутствует ей в полноценном инструментальном звучании. Мощная ритмическая и энергетическая подпитка наполняет эту композицию дополнительными красками.

Если же рассуждать о «200 лет» как о моей Yesterday... Пол Маккартни и до написания этого своего хита уже создал Love Me Do, All My Loving, Things We Said Today, I’ll Follow The Sun и ряд других шедевров. Так и у меня — ни в коем случае не проводя параллелей с сэром Полом — еще до «200 лет» были в творческом багаже такие вещи, как «Наташка», «Русалка» и несколько других. Просто хоть они и были широко известны в стране, их автор был до поры до времени неизвестен (улыбается).

— Вы окончили серьезный технический вуз, МИИТ (ныне Российский университет транспорта). Стало быть, не всегда думали о музыкальной карьере?

— Когда я уходил на профессиональную музыкальную сцену, в ВИА «Веселые ребята», то рассчитывал лишь на то, что заработаю на хорошую дорогую гитару и вернусь в самодеятельность. Но так получилось, что я довольно быстро подсел на «наркотик» зрительского успеха, мне стало не хватать признания, аплодисментов, восторженных эмоций.

А когда я работал инженером, то, несмотря на то, что защитил кандидатский минимум и в принципе вполне готов был к тому, чтобы защитить диссертацию, результатов собственного труда практически не видел. У меня даже вышло несколько научных работ, но все они оседали где-то в архивах, и я начал задумываться: а зачем я всем этим занимаюсь, если это не приносит отдачи? Не понимал, кому нужен мой труд. И напротив, в случае с музыкой, я видел, для кого и для чего тружусь.

— История появления на большой сцене и вхождения в профессию у многих музыкантов вашего поколения часто схожая. Взял гитару и запел, потому что хотел нравиться девушкам. А что сегодня движет молодежью, пытающейся покорить музыкальный олимп?

— Об этом неплохо бы их самих спросить. Что до меня, я их просто не слушаю. Я для себя давно уже определил эстетические принципы и вкусовые категории в данном вопросе. Это отнюдь не только поп-рок, но и симфоническая музыка, фольклор. А если говорить о советской песне, то я считаю, что это вообще одно из ярчайших явлений в современной музыке, аналогов которому — в том, что касается искусного мелодизма, умного текста, да просто самобытности — в мире нет.

А то, как и чем живут герои-однодневки и их поклонники, меня не волнует. Конечно, немного обидно, что нынешняя молодежь не слушает музыку, которая наполняла нашу жизнь еще сравнительно недавно. И даже не прислушивается к ней. Вместо этого предпочтение отдается чему-то среднему между жвачкой и попкорном. Словом, сейчас я бы этих «музыкантов» коллегами не назвал.

— Куда же исчезла традиция написания внятных, доходчивых, запоминающихся песен?

— Сложно сказать, я ведь не аналитик и не критик. Но вот что думаю. Музыка, как, впрочем, любая форма искусства, подразумевает некое преодоление. Для того чтобы научиться играть на инструменте, нужно, условно говоря, привязать кирпич к ноге и часа по три гонять гаммы, этюды Черни (австрийский пианист и композитор, считался в Вене одним из лучших преподавателей игры на фортепиано. — «Культура») и так далее.

А сейчас можно компьютер зарядить, установить программу, и он будет играть с любой скоростью — то есть корпеть над тем, чтобы пальцы резво бегали по клавиатуре или по грифу, уже не нужно... Это не хорошо и не плохо — просто такова сама инерция человеческого существования. Подумайте о том, как вода ищет свой путь. Также и дети: они тоже идут по наименьшему пути сопротивления. И упрекать их за это сложно.

Проблема, возможно, заключается в том, что сегодня музыка стала предметом интерьера. Она настолько поставлена на поток, даже на конвейер, что в каждое создаваемое в современных условиях произведение просто физически невозможно вложить душу. Поэтому нынешняя музыка никого не цепляет — она звучит из каждой щели, и мало кто обращает на нее внимание. Порой даже замечаю: едет таксист (а у них все время какая-нибудь радиостанция включена), и ему, как правило, все равно, музыка у него звучит в салоне или просто условный звуковой фон. Главное, чтобы на слабую долю приходился привычный удар по малому барабану.

— Какие-нибудь нереализованные творческие амбиции у вас остались?

— Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что в нью-йоркский «Карнеги-холл», равно как в парижскую «Олимпию» и лондонский «Ройал Алберт-холл» меня не пригласят. И я, в отличие от упоминавшегося выше Маккартни, не соберу двести тысяч зрителей на стадионе «Маракана» в Рио-де-Жанейро.

Поэтому амбиция — если это слово вообще уместно в данном контексте — у меня лишь одна: не утратить кайф от создания и записывания новых песен, от встречи со зрителем и просто от самого процесса музицирования. Ну и, разумеется, хотелось бы, чтобы осталось то — пусть даже небольшое — количество поклонников, которые неравнодушны к тому, что я делаю. Потому что если твое детище никому не нужно, то кому нужен ты сам? Тогда непонятно вообще, для чего жить и куда идти. Но жаловаться мне не на что: благодарную отдачу от своих зрителей и слушателей я ощущаю до сих пор.