Гендель не для всех: опера «Орест» в Московской филармонии

Александр МАТУСЕВИЧ

20.04.2021



Ансамбль Il Pomo d’Oro и плеяда звезд из разных стран исполнили в Концертном зале им. П.И. Чайковского оперу-пастиччо великого композитора, способную доставить радость только самым упрямым поклонникам барочных редкостей.

У Московской филармонии в последнее десятилетие сложилось несколько барочных абонементов. При этом особой любовью публики пользуются премьеры барочных опер. Когда-то именно эта столичная институция стала в этом первопроходцем. Бум барочной оперы уже десятилетия как бушевал на европейских сценах, а постсоветское пространство хранило верность романтическому репертуару. И именно Московская филармония лет десять назад первой всерьез занялась этой новой для нашей публики темой.

Так и сложилось, что в рамках нового поветрия собирали полные залы не только признанные генделевские шедевры вроде «Альцины» или «Ксеркса», но и такие невиданные редкости, как, например, его «Тесей», «Геркулес», «Александр» и даже диковинный «Сирой» совершенно забытого ныне ньюсмейкера XVIII века Иоганна Адольфа Хассе.

Во время пандемии барочные проекты пришлось свернуть: львиная доля их участников — музыканты зарубежные. Но, кажется, жизнь начинает налаживаться, и иностранные гастролеры вновь становятся привычны в московской афише.

Первой ласточкой возрождения прежних привычек оказалось концертное исполнение ансамблем Il Pomo d’Oro в Московской филармонии генделевского «Ореста». Это опус зрелого периода творчества Генделя, но отнюдь не самое сильное его сочинение. Достаточно сказать, что «Орест» — это опера-пастиччо, то есть партитура, словно конструктор лего, собрана Генделем из фрагментов прежних его опусов. Арии из «Ариадны на Крите», «Созарма», «Аэция», «Оттона», «Тамерлана», «Ричарда Первого», «Флориданта», «Адмета», «Лотаря», «Партенопы», «Агриппины» и прочих ловко перелицованы предприимчивым автором. Им же дописаны недостающие речитативы, а либреттист Джованни Гуальберто Барлоччи к ним подставил новые слова, более-менее приспособленные к сюжету Еврипида.

В XVII-XVIII веках так делали все, не исключая и великого Баха. Более того, в «Оресте» Гендель пользуется только собственной музыкой — а ведь в ту эпоху не зазорно было брать и чужие арии и включать их в свои оперы. Таким образом, в «Оресте» сохранено стилевое единство, но в то же время это яркий пример клишированной оперы-сериа, когда на сцене царят схематичные эмоции и запрограммированные сценические положения.

Несмотря на все мастерство гениального Генделя, от «Ореста» веет вторичностью и ходульностью, он бесконечно длинный и зубодробительно скучный. Пастиччо лишено драматического развития, у него нет ни экспозиции, ни кульминации, ни развязки: номера, словно бусы, нанизаны на бесконечную нитку костюмированного концерта — некоторые из них очень красивы (как, например, дуэт Ореста и Гермионы). Но многие — весьма однообразны.

Мягко говоря, не облегчало восприятие музыки и ставшее трендом в современной интерпретации барочного наследия аутентичное, как его называют, или «исторически информированное» исполнительство. Более полувека назад, когда это направление в музыке только зарождалось, великий немецкий дирижер Вильгельм Фуртвенглер справедливо называл пропагандируемую манеру жеманной и высушенной, механистичной и в конечном итоге фальшивой. Несмотря на предостережения выдающихся музыкантов, аутентизм сформировался в своего рода канон. Стало нормой исполнять музыку барокко на старинных (читай: технически несовершенных) инструментах с постоянно сползающим строем. Играть музыку, предназначенную для малых составов и малых залов, в современных огромных пространствах, утрированно подавая нюансировку. Поручать исполнение вокальных партий голосам, для которых тот же Гендель никогда не писал — его звездами были виртуозы-кастраты, а отнюдь не контратеноры-фальцетисты. Про эстетические, социальные и даже психофизиологические несоответствия реалий общества эпохи барокко и современного и говорить нечего. И подобного рода псевдоаутентичный фальсификат провозглашен исторически корректным, выдается за воссозданный, оживший музей!

Тем не менее публике было от чего получить удовольствие на этом концерте, собравшем звездный состав голосов. Невозможно было не оценить и не восхититься двумя сопрано: ясным, ярким у Юлии Лежневой (Гермиона) и изящным и нежным — у Диляры Идрисовой (Ифигения). Пленяло и обволакивало своим звучанием контральто Франчески Ашоти (Филоктет), а баритон Бьяджо Пиццути (Фоант) заряжал экспрессией. А контратенор Франко Фаджоли (Орест), хотя и откровенно не тянул на героическое звучание, порадовал блистательной виртуозностью техники. Солирующий по традиции барочных исполнений на скрипке маэстро Дмитрий Синьковский дирижирует высокопрофессиональным ансамблем Il Pomo d’Oro утрированно эмоционально, порой превращая барочное звучание в своего рода рок-музыку трехсотлетней давности.

Фотографии предоставлены пресс-службой Московской филармонии