Денис БОЧАРОВ

29.01.2017

В первый день последнего зимнего месяца 75-летие отметит Лев Лещенко. Любимый несколькими поколениями отечественных слушателей певец встретит юбилей на сцене: концерт «Я и мои друзья» состоится 1 февраля в Государственном Кремлевском дворце. В преддверии знаменательной даты артист ответил на вопросы «Культуры».

культура: Ваш «коллега по цеху» Сергей Захаров однажды обронил любопытную мысль: дескать, юбилеи мужчины отмечают двадцатипятилетиями — 25, 50, 75, ну а дальше, как повезет. Все остальные «круглые» даты — чепуха. Вне зависимости от того, разделяете Вы подобную точку зрения или нет, что для Льва Лещенко — семьдесят пять? Время подводить итоги, некий новый творческий рубеж? А может, цифры для Вас вообще большого значения не имеют?
Лещенко: Существует определенная традиция, от нее не убежишь. Конечно, каждый год что-то устраивать в день рождения не получается: это довольно сложная работа — всех обзвонить, предупредить, лично пригласить. За долгую жизнь накопилось огромное количество дорогих, близких людей. Подготовкой занимаюсь уже несколько месяцев. Вообще у меня такое впечатление, что я был первым артистом, взявшим за правило отмечать собственный юбилей день в день: «полтинник» праздновал в концертном зале «Россия».

Естественно, семьдесят пять — определенный итог. За то время, что выступаю, сменилось уже три, а то и четыре поколения. Иногда ловлю себя на мысли: Боже мой, ведь я жил при девяти (!) вождях нашего Отечества, начиная со Сталина. В советский период празднование юбилеев было некой обязаловкой, а сейчас все по-другому: желаешь — отмечай, нет — воля твоя. Мне вот захотелось отдать долг и друзьям, и благодарным слушателям, которые все эти годы меня поддерживали. И то, что концерт состоится непосредственно в день моего рождения, действительно принципиально, ибо 1 февраля я телефон отключаю, иначе он просто разорвется от звонков. Но те, кому не все равно, знают, где меня найти. 

культура: Расскажите немного о структуре выступления. Понятно, будут сюрпризы... Но, по крайней мере, приоткройте завесу.
Лещенко: Человеческая память устроена так, что ей свойственно отфильтровывать главное от наносного. Многие события с течением времени стираются, необходимо перелистать собственный альбом — для этого, видимо, юбилеи и придуманы. У меня ведь была очень насыщенная судьба: пришлось пережить и войну, и годы становления, и перестройку, и период великого российского Ренессанса, не побоюсь этого определения. За истекшие десятилетия многое поменялось: психология, ценности, само восприятие жизни, если угодно. Главное завоевание, как мне кажется, в следующем: сегодня, с высоты прожитого, я волен говорить то, что хочу, никто мне не цензор.

Поэтому первое отделение концерта, программу которого я придумал совместно с режиссером Александром Ревзиным, будет отдано на откуп биографической составляющей. На протяжении всего мероприятия предусмотрены различные «поздравлялки», никуда от них не денешься. Во второй же части действа мне бы хотелось, наряду с хитами, представить несколько новых вещей. Словом, надеюсь предъявить себя максимально насыщенно, разнообразно. 

культура: Насколько известно, первые музыкальные уроки Вы получили от деда, во многом обязаны ему своей артистической карьерой. Был ли поворотный момент, когда поняли: пение — дело жизни? Ведь Вы же какое-то время играли в духовом оркестре...
Лещенко: К пению тяготел всегда. В четыре года забирался в доме на табуретку и что-то исполнял. Со второго класса пел в Сокольническом хоре Дома пионеров под руководством Анатолия Николаевича Чмырева. Покупал пластинки с записями итальянских теноров: Марио Дель Монако, Франко Корелли и других... Но не думал, что стану профессионалом. Однако, когда в десятом классе у меня прорезался баритон, смекнул: неплохо бы попробовать себя в этой области. Подтолкнула соседка по парте, которая занималась в театральной студии: она меня буквально потащила сдавать экзамены. Я, правда, тогда не прошел по конкурсу. Уже отслужив в армии, поступил в ГИТИС и со второго курса начал работать в Театре оперетты. 

Проблема заключалась в том, что больших перспектив на данном поприще не было: у меня все-таки бас-баритон, а в оперетте, как известно, верховодят теноры. И в этот прекрасный момент Анна Кузьминична Матюшина, директор нашей вокальной группы, сотрудник Гостелерадио, сказала: «Приходи к нам, ибо в оперетте тебе ловить нечего. Зачем тебе, с таким замечательным голосом, пытаться играть какие-то характерные роли, когда ты можешь выступать на радио с любым оркестром?» После этого все и закрутилось: познакомился с Федосеевым, Силантьевым, Карамышевым, Рождественским. Порой бывало забавно: в первой половине дня пел ораторию «Ленин в сердце народном», а вечером — эстраду. 

культура: Кстати, об эстрадной песне. Не возникает у Вас ощущения, что роль таковой в социуме несколько девальвирована? Помните, в «Карнавальной ночи»: «Нужно, чтобы музыка тебя брала, чтобы она тебя вела, но в то же время и не уводила». Несмотря на то, что эти слова вложены в уста комического персонажа, Огурцова, по большому счету он прав. Нынче же песня и не берет, и не ведет, и даже никуда не уводит...
Лещенко: Совершенно верно. Никакой роли песня сегодня не играет. Раньше она являлась частью нашей идеологии. И это замечательно. Песня была событийной — даже сейчас по тем композициям можно прекрасно представить себе, чем жило государство. Вы только вслушайтесь: «Кипучая, могучая, никем не победимая», «А я остаюся с тобою, родная навеки страна», «Дан приказ: ему — на запад, ей — в другую сторону»... Это же целая эпоха! Зазвучит «ЛЭП-500», «Усталая подлодка» или «Братская ГЭС», и тотчас общая картина жизни страны возникнет перед глазами. Это был щедрый реверанс в сторону тех, кто вынес на своих плечах историю нашей самобытности и создал великое государство — производившее «КамАЗы», «Жигули», строившее БАМ, Магнитку, Турксиб и так далее. Песня служила благодарным отражением того, чем дышало наше Отечество. И главное: она была востребована народом. Потому что в ней пелось именно о нем. Неудивительно, что популярное музыкальное произведение выполняло колоссальную идеологическую миссию. Которая нынче, увы, утрачена.

Мы все без умолку рассуждаем о национальной идее, и это правильно. Но, возможно, именно песня способна помочь ее обрести. Сегодня же песня носит прежде всего развлекательный характер. Поставленная на коммерческий поток, современная музыкальная композиция не способна заставить людей думать. Она не подает поведенческие примеры, что будоражили бы сознание, благотворно воздействовали на него. Песня должна работать. Разъяснять, что главное в жизни — не глянец и гламур, а нормальный человеческий труд. Грамотные творческие начинания должны помогать простому человеку обнаруживать правильное отношение к труду. Когда у нас в последний раз звучало нечто вроде «Не кочегары мы, не плотники» или «Мне ни на что не променять ту заводскую проходную, что в люди вывела меня»? 

Каждый человек обязан понимать, что он живет не только ради удовлетворения своих прихотей, но и для того, чтобы быть достойным членом общества, сохранять накопленное предыдущими поколениями. Сейчас, увы, не так много примеров, которые бы это наглядно демонстрировали. А без соблюдения данной очевидной истины никакое движение вперед невозможно.

культура: Наверное, дело еще и в том, что с сугубо эстетической, мелодико-лирической точки зрения песня измельчала? Вы ведь сотрудничали едва ли не со всеми выдающимися авторами: от Богословского до Тухманова и от Дербенева до Поперечного. Где бы нам их сегодня отыскать? 
Лещенко: К сожалению, и музыка, и поэзия отошли на задний план. Профессиональные композиторы либо работают в области классической музыки, либо пишут саундтреки к фильмам. Настала эпоха авторов-исполнителей: сами придумывают мелодии, стихи, записывают свой голос под компьютерный аккомпанемент. Я, как интеллигентный человек, тоже могу что-то сочинить, но раньше мне и в голову не могло прийти, что, находясь рядом с Рождественским и Вознесенским, Фрадкиным и Френкелем, я буду что-то кропать. Для этого были специально обученные профессионалы. А нынче «эра самовыражения». Поэтому еще большой вопрос: нужны какие бы то ни было худсоветы или нет. Речь не идет о том, чтобы запрещать, не пускать — просто определенная селекция вестись должна. Все хотят достичь всего очень быстро и при минимальных трудозатратах: разбогатеть, прославиться, пропиариться. В итоге мы получаем скоропортящиеся продукты. 

Ну о ком сегодня можно с той или иной степенью серьезности говорить: Матвиенко, Дробыш, Крутой... Больше я навскидку никого и не назову. Наверное, корень проблемы в том, что никто ни с кем не желает делиться. Неудивительно, что качество страдает. 

культура: Знаю, Вы увлекаетесь теннисом и плаванием. Музыка и спорт вообще, как неоднократно подмечено, идут по жизни рука об руку. Нет ли у Вас впечатления, что наши спортивные успехи на международном уровне теперь не столь частое явление, как в советское время? Тогда и культура спортивной песни была на высоте, один пахмутовский цикл чего стоит... Возможно, одно связано с другим? 
Лещенко: Я бы не стал здесь ограничиваться только спортивной составляющей. Дело в том, что идеология не работает на песню. Соответственно искусство не работает на идеологию. Некоторые новые театральные прочтения классики меня раздражают, а порой даже ужасают. Когда, скажем, на сцену выходят Онегин с Ленским и начинают бухать — это же чудовищно! Или знаменитая фраза «Любви все возрасты покорны» сопровождается цапанием Татьяны за задницу — ну что это такое? 

Другое дело, например, пресловутый Шнур. Он вызывает раздражение осознанно. Идеологическую планку, на мой взгляд, держит идеально: показывает весь мрак, нас окружающий, во всем его восхитительном безобразии. Шнур словно пытается сказать: до чего же вы докатились, раз кроме лабутенов ничего в жизни не видите? Этот парень — очень точный и своевременный раздражитель. 

культура: А Вы сами импульсивный человек? Вас легко вывести из себя? 
Лещенко: Меня угнетает несправедливость. Когда кто-то походя, не вникая в суть вопроса, бросает в твою сторону обидные слова. Причем, как правило, подобные персонажи сами собой ничего не представляют. Мы живем реальной повседневной жизнью, а она как будто проходит мимо тех, чей словарный запас ограничивается определением «отстой». 

Я довольно продвинутый: очень много читаю, слежу за новостями, нахожусь в курсе событий. То есть являюсь стопроцентно современным человеком. А что такое современность? Прежде всего — умение чувствовать пульс времени, эпохи, понимание страны, где живешь. Никогда не был и не буду, Боже меня упаси, оппозиционером. Но при этом остро осознаю проблемы, с которыми моя Родина сталкивается, стараюсь трезво их оценивать. И по мере сил и возможностей — изменять текущее положение вещей к лучшему. 

культура: Вы на протяжении нескольких лет преподавали в Гнесинке. В чем, по Вашему опыту, заключается разница между поколениями? Чем молодая поросль отличается от той, что вывела в люди Вас? 
Лещенко: Отличие очень простое — образование, помноженное на знания. Ведь это совершенно разные вещи. Сегодня многие получают образование, но никаких знаний у них нет. Порой доходит до абсурда: молодые люди не могут ответить на элементарный вопрос из серии «Земля вращается вокруг Солнца или наоборот?». Почему так происходит? А потому, что утрачены традиции. Мы в свое время проходили все стадии: работали в самодеятельности, набирались опыта в любительских коллективах, учились в институтах, и только потом, обогатившись знанием, пытались предъявить свои права на самостоятельность и, если угодно, эксклюзивность. 

Прежде чем кому-то что-то высказывать, необходимо вобрать в себя, подобно губке, окружающую информацию. Только после этого можешь начинать питать призрачную надежду, что кому-то в этом мире будет интересно тебя слушать. 

культура: Насколько Ваше внутреннее состояние проецируется на сценическое поведение? Иными словами, сказывается ли плохое настроение на качестве выступления? Или артисту не пристало мыслить подобными категориями — он всегда обязан быть в форме? 
Лещенко: Между театральным и эстрадным артистом есть существенная разница. Возьмем, допустим, актера, который никогда в жизни не задумывался об идеологии, но при этом ему нужно сыграть роль некоего партийного деятеля. И что остается? Честно выполнить свою работу. Эстрадное искусство — иная история. Если не веришь в то, о чем поешь, то и зритель тебе не поверит. Вот Коля Расторгуев: всем с полунамека понятно, что он искренен и откровенен. Певец не имеет морального права выходить на сцену с пустыми глазами. Жизненное кредо так или иначе проявляется. Эстрада — это выражение твоего мироощущения, как бы пафосно сие ни прозвучало. 

культура: Время сейчас непростое. Впрочем, иным оно, наверное, быть не может. Вы оптимист?
Лещенко: Безусловно. Живу в согласии с собой. Хотя бы потому, что добился всего сам. Начал буквально с нуля, а сегодня мне грех на что бы то ни было жаловаться: у меня все есть, я абсолютно самодостаточный и удовлетворенный человек, увлеченный своей профессией. Нет повода впадать в уныние. Вообще, полагаю, депрессия — удел тех, кто ничем не занят. Если вкалываешь по полной, то времени для печальных раздумий и дурацких сантиментов у тебя просто не останется. Здесь, наверное, уместно вспомнить высказывание Майи Плисецкой: «Судьба человека — это его характер». Абсолютно согласен.

культура: Какие-то нереализованные амбиции у Вас остались? Что пожелаете себе на юбилей?
Лещенко: Моя жизнь соткана из этапов, которые я сам для себя выстраиваю. По этой лесенке и шагаю. Никаких особых амбиций нет. Единственное: хотелось бы еще сделать парочку шлягеров, которые запоет вся страна. Но сейчас, к сожалению, приходится протискиваться сквозь такую стену форматов и трендов, что раскрутить новую композицию не представляется возможным. А было бы очень здорово обогатиться еще одной «Соловьиной рощей». Для людей. Это принципиальная ремарка. Ибо порой слышу от иных артистов: «О, я записал новый хит». А для кого ты его записал? Для себя и своих знакомых? 

Так что, если пристало говорить о каких-то новых творческих задачах, то я бы сформулировал следующим образом: хочу, чтобы мои песни пел народ. Да, знаю, некоторые и так на слуху, но если к известным хитам прибавится несколько новых, будет здорово. У меня готово материала на три диска, главное, чтобы они нашли своего слушателя.