В последний день октября в Большом зале московской консерватории сольным концертом знаменитого пианиста Жана-Эффлама Бавузе завершается Международный фестиваль «Дебюсси и его время».
Бавузе — мировая знаменитость и гордость Франции, блестящий пианист, известный не только публичными выступлениями, но и своей поистине циклопической дискографией, в которую входят все сонаты Гайдна, все сольные сочинения Равеля, весь фортепианный Дебюсси. Этот внушительный список будет продолжен: сейчас, например, пианист записывает все сонаты Бетховена. Но диски – дисками, а настоящему меломану во что бы то ни стало нужны живые впечатления. Кое-что из оцифрованного Жан-Эффлам представит в своем дебютном концерте 30 октября для московской публики — «Лунную» сонату Бетховена и «Остров радости» Дебюсси.
Специально для «Культуры» Жан-Эффлам БАВУЗЕ, отмечающий в эти дни 50-летие, рассказал о том, что волнует его в жизни и творчестве.
культура: Ваш идеал артиста-музыканта?
Бавузе: Артист — тот, кто способен перевоплощаться, с легкостью и проворством менять имидж. Конечно, нельзя полностью изменить внешность, но образ и характер — еще как! Со стороны кажется, что я играю все — от Гайдна до Булеза, но это не так. В мой репертуар, например, не входят Шопен, Брамс, Шуберт. И знаете почему? Я никогда не мог подобрать для них подходящую «одежду».
культура: Вашим концертом в Москве завершается фестиваль, посвященный Дебюсси. Какие «одежды» Вы нашли для великого импрессиониста?
Бавузе: Путь к Дебюсси был очень-очень долгим. Я всегда обожал музыку Равеля, а к Дебюсси пришел лишь в 35 лет. Ключом к разгадке стала одна из сцен его знаменитой оперы «Пеллеас и Мелизанда». Я сидел в гостиничном номере в Японии и готовился к выступлению. У меня была с собой запись оперы в исполнении Герберта фон Караяна. И вдруг — возможно, потому, что я долгое время находился вдали от дома и чувства были обострены до предела, эта музыка вызвала у меня слезы, как у 13-летней девчонки. Возник рефлекс, и я едва ли не чувствовал себя собакой Павлова: два года подряд было одно и то же — как только я слышал музыку Дебюсси, из моих глаз начинали течь слезы. Даже установил на мобильник в качестве рингтона дрянную синтезаторную обработку «Арабесков» Дебюсси, и она — представляете? — тоже заставляла меня заливаться слезами.
культура: Если бывает, что не надо слушать музыку, исполнять, читать ноты, чем Вы занимаетесь?
Бавузе: Минималистикой. Как-то сконструировал оперную сцену в спичечном коробке, потом увлекся игрушечными поездами. Когда я гастролирую в Гамбурге, то рискую пропустить собственные репетиции — ведь там самая большая в мире модель железной дороги, где одновременно двигаются тысячи поездов.
