Тамара ЦЕРЕТЕЛИ, Санкт-Петербург

22.02.2016

23 февраля фронтмену группы«АукцЫон» Олегу Гаркуше исполняется 55 лет. К знаменательной дате «Ы» приурочил серию концертов, где юбиляр по обыкновению будет вытворять черт-те что — ​плясать, орать, дудеть, являя миру самый веселый рок-балаган. Накануне дня рождения «вечный фрик» поговорил с корреспондентом «Культуры».

культура: Вы чаще других аукцыонщиков даете интервью. Самый надоевший вопрос?
Гаркуша: «Почему название группы пишется через «ы?» Но в последнее время не задают — ​видимо, считают, что уже неэтично спрашивать…

культура: Вы начинали карьеру киномехаником.
Гаркуша: Карьера — ​плохое слово. Оно больше подходит для шоу-бизнеса, к которому «АукцЫон» не имеет никакого отношения. У нас группа специфическая, не традиционная — ​в хорошем смысле. Непонятно, что откуда взялось… В общем, все не как у людей. Кстати, незнающим скажу: «ы» в названии появилось, потому как наш барабанщик Боря Шавейников (не очень грамотный) где-то на стене написал «аукцион» неправильно. Нам понравилось, так и оставили. В принципе, было много случайностей, нюансов, сделавших коллектив нестандартным. А еще — ​не медийным. Это не потому, что Леня Федоров (вокалист и автор песен «Ы». — «Культура») такой крутой, просто ему не надо ни телевидения, ни вообще ничего… Для него главное — ​играть. И чтобы музыку сочинять не мешали.

культура: И все-таки, возвращаясь к неудачному слову «карьера», — ​как Вас, киномеханика, занесло в музыкальную тусовку? Это ведь Вы познакомили аукцыонщиков с Гребенщиковым, предложившим группе вступить в рок-клуб.
Гаркуша: Все очень просто. После окончания Ленинградского кинотехникума крутил фильмы в «Современнике», затем в «Титане». Где-то в 1979-м сестра познакомила меня с Леней Федоровым. У него была группа «Фаэтон». Я уже тогда писал стихи. И как-то так получилось, что Леня стал сочинять песни на мои тексты. В начале 80-х встретился с Гребенщиковым. Я волею судьбы тогда дискотеки проводил. Бегал по городу, доставал пластинки. В магазине «Мелодия» на Невском увидел объявление — ​в ДК имени Первой пятилетки, на месте которого теперь вторая сцена Мариинского театра, идут лекции по звукозаписи. Рассказывали о разных группах — ​Led Zeppelin, «Машине времени»… Вот я и пошел туда, юный паренек с блокнотиком. Через некоторое время заболел диск-жокей, и мне предложили его заменить. С этого все и началось: ставил пластинку, сам выбегал в зал и там рок-н-ролл наяривал… Но диск-жокеи должны были проходить какую-то аккредитацию для получения официальной корочки. Пришлось отправляться на курсы организаторов дискотек. Оттуда Наташа Веселова, работавшая куратором в рок-клубе, повела нас к Гребенщикову. Он тогда сторожем в бане служил — ​та, кстати, тут напротив была (мы сидим в баре на улице Чехова. — «Культура»). После разговора спрашиваю у Бори, можно ли переписать его песни. Говорит, давай, только магнитофон сломан. На второй день привожу ему человека, который починил технику. Так и закорешились. Потом оказалось, «Аквариуму» негде репетировать, выгнали отовсюду, и ребята из «Фаэтона» позвали их на свою репточку — ​на Фурштатской. Там-то при распитии портвейна то ли Боря, то ли покойный Миша Файнштейн говорит: «А чего вы в рок-клуб не вступаете?» Через некоторое время мы подали заявку. Официальное рождение группы — ​14 мая 1983-го. В том же году, в ноябре, кажется, состоялся наш первый концерт. Не совсем удачный. После него ушел вокалист (Леня тогда еще не пел), вслед за ним свалил барабанщик, затем бас-гитарист. С точки выгнали, аппаратуру украли. Но ближе к 85-му мы сделали программу «Вернись в Сорренто» и выступили на IV  Ленинградском рок-фестивале. И там уже всех убрали — ​ну, образно…

культура: В рок-клубе вы считались чужими среди своих — ​у вас не было ни идеологической нагрузки, ни «мессианства».
Гаркуша: Да. Хотя некоторые наши песни по тем временам — ​вызов. Например, «Деньги — ​это бумага». К тому же во время исполнения я разматывал на сцене рулон туалетной бумаги. И все говорили: «О, как смело!» А мне такая идея пришла в голову, извините, в туалете… Но как ни странно, нас не запрещали, как «Аквариум» или «Телевизор». Меня, конечно, регулярно вязали за внешний вид, но это понятно. А сейчас тут вот недалеко есть 78-е отделение милиции, так сотрудники со мной раскланиваются: «Здравствуйте, Олег Алексеевич!»

культура: В это же отделение Вас забирали в 80-е?
Гаркуша: Да нет. Это, как правило, происходило в 5-м — ​рядом «Пушкинская, 10», Лиговский проспект… Там однажды забавный случай был: взяли моего приятеля, пьяненького, я попытался ему помочь, чтобы не посадили. И вот один милиционер смотрит на меня и говорит другому: «Ты кого привел? Он же легенда!» Зато в 80-е, во время съемок фильма «Взломщик», ко мне подошел мент и начал вязать. Говорю ему: «Да я в кино снимаюсь!» А он ни в какую. Тут подоспел и директор картины, стал объяснять. Этот эпизод потом в ленту вошел — ​правда, задерживает меня другой милиционер, но тоже настоящий… Всякие были моменты. Хотя это даже добрые воспоминания. Слава Богу, не били. А потом уже никто не смотрел — ​какой у тебя вид, есть ли пейсы или длинная челка. Поспокойнее стало.

культура: Элементы шоу на концертах «АукцЫона» тоже после Вашего прихода появились? Ведь Вы привели художника Кирилла Миллера, который занялся визуальной стороной «Ы».
Гаркуша: Да. Изначально это был балаган тире цирк. Миллер придумывал декорации, костюмы, разрисовывал музыкантам лица. Получались театрализованные концерты. Не потому, что мы играть не умели, просто такова была миллеровская концепция. До поры до времени она существовала, пока тот же барабанщик Боря Шавейников не сказал: «Если раскрасишь мне морду…» В общем, объяснил, что делать этого не надо. После того театр сошел на нет, остался только я. И на голубом глазу повторяю: ни слуха, ни голоса у меня нет, танцевать никто не учил. При этом все говорят — ​без меня нет «АукцЫона».

культура: Многие считали Вас главным в группе.
Гаркуша: Да, думали, будто пишу песни, руковожу… Но, знаете, какая штука: у нас по большому счету два лидера — ​мы с Федоровым. Только недавно люди поняли: Леня — ​голова. И это действительно так. Просто он очень скромный. Да и я не машу руками, не ору, что самый крутой. Наоборот, все время твержу — ​не пою, не играю, слуха нет… При этом есть люди, которые ходят не только музыку «АукцЫона» послушать, но и на меня посмотреть. Когда выхожу к публике — ​приятный шквал оваций. Почему — ​одному Богу известно. Наверное, потому что никогда не халявничаю — ​несмотря на температуру, травмы. В принципе, давно уже могу просто сидеть на стульчике. Но сцена — ​это космическое состояние.

культура: Существует даже термин «танец Гаркуши». Последователи возникли?
Гаркуша: В некоторых молодых коллективах есть шоумены. Не в укор им, но, на мой взгляд, это немножко не то. Есть такое выражение — ​актер актерыч. У них получается что-то из той серии… А вот великий Петя Мамонов — ​совсем другое. С одной стороны, он кривляется, но на самом деле — ​нет. Я тоже не придумываю специальные па, ужимки. Из меня, извиняюсь за выражение, прет. Это настоящее, природное. Мне просто кайфово. С таким же настроением выхожу на концерты других групп. Подойду к Шахрину: «Володь, можно на этом сплясать?» «Можно». У них спляшу. У «Сплина», «Ленинграда», «ДДТ», «Би‑2»… У кого я только не плясал. Но всегда спрашиваю, можно ли.

культура: Никто не отказывал?
Гаркуша: Ну, практически (улыбается).

культура: Правда, что Вас приглашали танцевать чуть ли не у Эйфмана?
Гаркуша: Да. Как раз Эйфман и приглашал — ​приходил вместе с Аллой Осипенко. Но я отказался. Как-то не подумал…

культура: А песни «АукцЫона» Вы слушаете?
Гаркуша: Уже нет. Вот сейчас выйдет новый диск — ​обязательно прослушаю от начала до конца. В его записи я, к сожалению или к счастью, участия не принимал. Так получилось. Не могу же упрашивать Федорова или принудить. Нет — ​так нет, ничего страшного. Тем более что меня и в «Жильце вершин» не было, и в «Чайнике вина». Спокойно к этому отношусь.

культура: Был период, когда говорили, будто «АукцЫон» исчерпал себя: с 1995-го по 2007-й, то есть за 12 лет, группа не выпустила ни одного альбома.
Гаркуша: Леня же такой человек. Ему скажи: «Ты должен в год записать пять дисков», он ответит… Ну, понятно, что ответит. Все происходит по наитию. Спонтанно.

культура: Песни на концертах тоже спонтанно исполняются или составляете плейлист?
Гаркуша: Уже не составляем. Была история, связанная с нашим перкуссионистом, покойным Пашей Литвиновым. На концертах он частенько подходил к клавишнику Диме Озерскому — ​подсмотреть, какая следующая песня. У Димы всегда лежала программка, а рядом стоял пакет молока — ​он его постоянно пил, то ли язва желудка, то ли еще что… И Паша каждый раз, приближаясь к Озерскому, проливал ему молоко на клавиши. В конце концов тот не выдержал и вместо песен написал на бумажке: «Иди ты, Паша…» Литвинов прочитал это, естественно, уронил молоко, и больше к Диме не подходил — ​после этого мы перестали составлять плейлисты.

культура: Среди разных легенд про «АукцЫон» есть и такая: будто бы вы регулярно выступали в тюрьмах…
Гаркуша: Нет, мы там только однажды играли. Это было в 87-м. Как-то замечательный человек Коля Маляров сказал: «У меня есть связи в тюрьме, не хотите ли выступить?» Выяснилось, что Коля в свое время был фотографом при цирке и ночью снимал кордебалет. А его посадили — ​за порнографию. Потом вышел, но связи-то остались. И вот он поговорил с начальником тюрьмы о нашем концерте, тот согласился. Мы собрались было ехать. Но как раз в это время Алексей Учитель начинал работать над фильмом «Рок». Когда узнал о грядущем концерте, тут же захотел снять его. Ему отказали. А он какие-то связи поднял и, наконец, разрешили. Все было бы нормально, не заныкай мы с нашим директором — ​ну, выпивали чисто символически — ​бутылочки вина в барабан. А в барабане был другой, в том — ​еще один, и там уже вино — ​как иголка в яйце. Его и нашли специальные люди. Уже не помню, до концерта или после. Составили акт: изъято две бутылки вина по 0,7, и все это уничтожено. Я только не понял, кем… Вообще-то, нам повезло, потому как за провоз сигарет и алкоголя что-то полагалось. Но, слава Богу, мы там не остались… Самое смешное, много лет спустя ко мне подходили люди и говорили: «Мы были на том концерте». Такие серьезные дяди, бизнесмены… Я спрашивал: «И как?» А они: «Круто!»