Екатерина САЖНЕВА

23.11.2017

Можно ли стать инженером человеческих душ, пройдя специальные курсы? Любой русский писатель XIX века удивился бы самому вопросу. Однако уже в советское время маститые прозаики и известные поэты охотно учили неофитов искусству владения словом. Сегодня, когда правила игры диктует не Союз писателей, а рынок, автора — за деньги — готовы сделать из любого. 

В Москве работает множество литературных курсов, писательских школ и тренингов. Посещают их люди, чьи профессии далеки от сочинительства. «Пишу, как дышу», «Хороший текст», «Школа вдохновения», «Без пробелов», Creative Writing School — зачем юристы, маркетологи, пиарщики, бизнесмены и домохозяйки, как в омут с головой, бросают все и садятся за роман? «Культура» попыталась разобраться в феномене.

Учитесь страдать

Обычным будним днем иду от «Et Cetera» переулком налево и дальше шагов сто, во двор библиотеки-читальни, в маленький уютный особнячок, на верхнем этаже которого известная литературная школа арендовала кабинет.

На сайте объявили конкурс: занявший первое место получает грант на бесплатное обучение. Самый популярный курс — «Проза для начинающих». Еще есть «Проза для продолжающих», «Поэзия», «Драматургия», модный нон-фикшн, замешанный на неких реальных событиях полностью вымышленный сюжет.

В творческом экзамене принимали участие все желающие. Самые лучшие из тех, кого не взяли на бесплатное место, могли поступить на коммерческой основе. Средний возраст участников — 35 лет. По профессии почему-то больше всего юристов.

Из дневника слушательницы школы:

«На первом занятии нашим мастером было сказано самое главное. Главное заключалось в том, что писатель должен страдать. А если хочет счастья, то пусть выбирает другую профессию.

«Ищите, где болит, и там расчесывайте, прямо сильнее», — Марина Степнова, автор «Хирурга» и «Женщин Лазаря», лауреат «Большой книги», шорт-лист «Русского Букера» и «Национального бестселлера», счастливо улыбалась из-под очков-«кошек» (не раз потерянных и найденных в троллейбусе по дороге в школу: «Опять читала ваши работы!»).

Среди нас был бухгалтер, бизнес-леди, дочь знаменитого поэта, сама состоявшийся прозаик, патологоанатом...

Константин работал менеджером по кадрам, роман о враче-отоларингологе он сочинял ночами и явно страдал. «Я на работу забил с этой вашей литературой», — бурчал Костя себе под нос, когда проверяли домашние задания.

Ева приходила в образе «шальной императрицы». Соня работала в журнале здорового питания. Женщины — разумеется, нас было большинство — все, как одна, метили в писательницы. Боготворили мастера. На переменах ели эклеры, принесенные Евой, обсуждали новомодные диеты и Костиного ЛОРа, рокового мужчину. Мы были поголовно счастливы тем, что попали сюда. И свято верили, что однажды проснемся знаменитыми...»

Все дело в воздухе

«Почему я стала преподавать? — писатель Марина Степнова быстро отвечает на вопросы по телефону (сейчас она в декрете, живет по режиму, растит дочь). — Пришла по приглашению писателя Майи Кучерской в самый первый сезон школы два с половиной года назад и ни разу не пожалела. Потрясающая творческая атмосфера, даже наркотическая, она ведь стимулирует и мастера тоже. Здесь я получаю столько же, а может быть, и больше, чем отдаю. Понимаете, человеку очень важно находиться среди таких же, как он, тех, кто чувствует его с полуслова, кто готов его слушать и слышать. И в данном случае в приоритете не процесс обучения — сама душа просит обсуждения, сопереживания, читателя».

Зачем люди идут учиться? Чтобы освоить писательские техники, оказаться в кругу единомышленников или перевернуть всю историю мировой литературы? Степнова считает просто — слушатели прежде всего ищут себя.

Сначала получи профессию, а потом делай, что хочешь. Разве не этому нас учили родители? Вот только когда приходит тот счастливый час, большинству не хочется уже ничего. Талант закопан, погребен под тысячами скучных слов и обязательств. Да и был ли он, если мы так легко с ним расстались?

«Многие спохватываются годам к сорока, внезапно осознают — или сейчас, или никогда. Да, пусть большая часть учеников уже не станет примами Большого театра, то есть топовыми авторами, чьи книги возглавят хит-парады, но встать на пуанты им вполне по силам. И эти ощущения, когда мы все вместе завязываемся в одни прекрасные дилетантские отношения, — их не передать словами», — уверяет Марина Степнова. Поэтому она здесь помогает появиться на свет тому, что никому, быть может, кроме самого человека, и не нужно. Или все-таки нужно?

— Приходят в основном за воздухом — за тем, чтобы дышать творческой атмосферой, обсуждать и сочинять тексты. Если ты работаешь в офисе, где никто не интересуется литературой, не читает книг, тебе элементарно не с кем поговорить», — дополняет Майя Кучерская.

Евгения — детский хирург. Из русских медиков — вспомним Чехова и Булгакова — всегда выходили талантливые литераторы. Кстати, в отличие от менеджера Кости, Евгения пишет не про больницу. Занимается она на курсе у Ольги Славниковой («Русский Букер-2006»), которая с уверенностью говорит, что месяцев через девять (еще одна удивительная метафора) Женя закончит свой первый роман. И он может быть весьма успешен.

Хотя сама молодая женщина боится в это поверить. Вот вам ее история — вполне типичная, впрочем, для нашего поколения.

«Почему я пошла в мед, а не в литинститут? — вопросом на мой вопрос отвечает Женя. — Я росла в перестроечное время, тогда выбирать было сложно. Мои родители врачи, не то чтобы они настояли, но я сама разумно рассудила, что медицина — оптимальный вариант. Нет, я ни о чем не жалею. Но в один прекрасный момент я почувствовала, что не могу не писать и что, если сейчас не рискну, жизнь моя будет прожита зря».

Она сделала этот шаг.

Глаза горят, а руки делают

«Вы, авторы, никому не нужны! У издателя всегда есть что выпустить. А на серьезных писателях много не заработаешь», — так откровенно начала свой семинар Ольга Славникова.

На первом ее занятии по «Прозе для продолжающих» — как в школе на уроке. Ольга похожа на учительницу начальных классов — логична, правильна и очень последовательна. Недаром столько лет была бессменным координатором литературной премии для молодых авторов «Дебют».

«Меня часто спрашивают: почему я так сложно пишу? Потому что я сначала на это зарабатываю. Да, вы не ослышались, я зарабатываю на то, чтобы иметь возможность заниматься литературой. Сегодня писатель должен вкладываться сам в себя, чтобы хорошо сделать свою же работу на благо общества. Лично меня глубоко возмущает этот факт», — подчеркивает она.

Такой теории и практики литературной жизни не научат нигде. «Запоминаем: если в России мы обычно говорим «издать книгу», то на Западе — «продать». Весь издательский бизнес там заточен на выпуск коммерческой, а не настоящей прозы. Существует четкий договор с читателем: если он не получает того, ради чего купил эту книгу, то другое произведение этого автора он уже не приобретет — и издательство теряет в деньгах», — ставит точки над «i» Ольга Славникова.

И тут же успокаивает: на занятиях они будут творить по иным правилам. Прежде всего — творчество. В идеале к концу курса у каждого слушателя должен быть готов синопсис романа и две-три написанные главы (начинать надо только с романа, крупной формы, рассказы сейчас не продаются).

«В объеме я вас не ограничиваю. Можете написать одну-две страницы, а можете — хоть двадцать. Я столько работ на «Дебюте» изучила, поверьте, вам все равно не сочинить столько, чтобы у меня заболела голова».

Несмотря на то, что курс для продолжающих, на него записались и новички. Некоторые специально ради Славниковой, но кое-кто проходил похожие семинары по интернету, поэтому уверен, что базовые знания уже имеет. Так что зря время терять?

Изучать биографии и лица будущих авторов иногда гораздо интереснее, чем слушать о замыслах их же романов. К тому же многие из потенциальных творцов — будто сами чьи-то литературные персонажи.

«Писательством я занялась в декабре прошлого года. Прошла несколько онлайн-курсов, — представляется респектабельная дама по имени Татьяна. — В соавторстве с подругой, которая живет в Люксембурге, пишем роман, один на двоих. Тема очень сложная — онкология».

Иван — маркетолог, на курсы пришел уже во второй раз. Его произведение — о спорте. Времени нет (растет маленькая дочка), но он все равно упрямо пишет, как бегун на марафонскую дистанцию, о чем сразу же вспоминает Славникова.

А Галина здесь впервые. Она сочиняет книги для подростков. «Детские книги?» — уточняет Славникова. Оказывается, следует различать прозу о детях и прозу для детей. «Например, «Над пропастью во ржи» — это, безусловно, взрослая книга», — уточняет она.

«Я бы хотела писать и для взрослых тоже», — немного подумав, говорит девушка. — А когда я работала над своей первой повестью, делала это прежде всего для себя».

Еще одна женщина в первом ряду поднимает руку. Она опоздала, вошла, когда все уже собрались. Наверное, тоже хочет высказаться или извиниться.

«Я вообще-то на другие занятия шла. Но у вас тут так интересно, что я заслушалась», — смущенно говорит она и тут же исчезает за дверью.

Учеба продолжается. Все уже рассказали о себе и теперь ждут, что им предложат. Выбор обширен: помимо еженедельных встреч и обсуждений, консультации онлайн и офлайн, можно записаться на занятия по скайпу. Редактирование и рецензирование — как дополнительные услуги. Когда Ольга Славникова перечисляет все это, чувствуется, что ей неудобно. А что делать? «Человек, имеющий литературные способности, не должен зарабатывать, чтобы их развивать. Это нечестно и неправильно. Этим должно заниматься государство, я так считаю. Но другого выхода, увы, пока нет», — вздыхает она, переходя, наконец, к самому приятному — как найти идею романа и воплотить ее в жизнь. Оказывается, главным признаком того, что все идет как надо, являются глаза автора: если они горят, то все хорошо.

Я оглянулась — глаза у всех горели.

Наша «Пашня»

Люди тянутся к сочинительству. «В начале и было Слово. Человек — словесен, слово — формула его онтологической сути. Писать слова для всякого мыслящего существа — как дышать. У Гофмана даже кот стал писателем», — объясняет Майя Кучерская, известный литературный критик и основатель одной из самых популярных школ — Creative Writing School.

«Как и многие, наш проект родился из отчаяния, — рассказала Кучерская. — Нарастало ощущение, что я хожу все теми же тропами, из года в год: читаю лекции будущим филологам и ученым, являясь писателем, а не академическим ученым, пишу рецензии на других, не будучи критиком... И эта монотонность, а вместе с тем кризис самоидентификации привели к точке, которая стала вскоре называться «Школа писательского мастерства». Поворотным моментом оказалась встреча с филологом Натальей Осиповой в Вятке ровно три года назад».

Перепробовали десятки названий, но одни отдавали устаревшими ЛИТО, другие совсем уж архаикой в духе «Зеленой лампы». А хотелось подчеркнуть, что здесь будет иной подход к писательству, поэтому любые ассоциации только мешали. И оказалось, что честнее всего назваться по-английски и ориентироваться именно на британские традиции преподавания по той невероятной причине, что русских методов толком и не существовало никогда. Да-да, в самой читающей и пишущей стране мира нет канонических принципов обучения литературному мастерству. Может быть, оттого, что у нас все писатели — гении и самородки?

«Получился гибрид — дитя родителей, вышедших из разных культур. Потому что, если преподавать литературное мастерство в точности по англоязычным пособиям и учебникам, тоже ничего не получится. На русской почве этот экзотический куст не приживется. Слишком многое в английских учебниках продиктовано логикой развития их литературы, — продолжает Кучерская. — Скажем, английский роман всегда тяготел к сюжетности, композиционной выверенности, русский же мог позволить себе быть более рыхлым, идеи многое компенсировали, нашим героям «надобно мысль разрешить», а не высказать ее стройно. Этого нельзя было не учитывать».

Те, кто обучается в школе, действительно привыкли получать самое лучшее. Словно художники на пленэре (по желанию, конечно), выезжают творить за границу — Париж, Прага, Бергамо, Тбилиси.

«Гуляя по столице Грузии и ее окрестностям, мы обсуждали жанр «кавказского» рассказа», не забывая о пленниках Пушкина, Лермонтова, Толстого. В Праге погружались в атмосферу города, поэтому многие финальные «городские» рассказы окликали Майринка и Кафку», — перечисляют преподаватели.

Кстати, работы выпускников публикуются в ежегодном альманахе «Пашня», а еще регулярно печатаются в толстых литературных журналах, сборниках, как уверяют, не по рекомендациям.

Но в то же время учителя убеждают начинающих писателей не бросать работу. Иначе им будет просто не на что учиться дальше.

— В России литературой не проживешь. Так что идеальный вариант для подобной ситуации — на высокооплачиваемой работе, но на полставки», — считает Майя Кучерская.

Когда-то в моде были старые добрые литературные студии, где каждый сам себе — рецензент и критик, читатель и писатель. Комнатка в районной библиотеке, барышни с тетрадками стихов, поэт, непризнанный гений, который вел занятия. Подобных мест сейчас почти нет: позвонив в Люберцы, где мне порекомендовали одну «ну очень приличную», я узнала, что и она уже закрылась.

Платные литературные школы — явление московское, рассчитанное на контингент иного уровня и доходов. Провинции (к которой относится в данном случае даже Санкт-Петербург) в основном предлагается онлайн-обучение, но потянуть его жителям небольших городов трудно. Развитой системы литературных школ в России больше не существует: коммерчески это неподъемно, а государственного запроса нет. Так что энтузиасты могут организовать сообщество по интересам, но живут такие объединения обычно не слишком долго и редко ограничиваются чем-то, кроме задушевных разговоров и чтения стихов.

Из дневника слушательницы школы:

«Через три месяца, к окончанию курса, свой роман из наших так никто и не дописал. Ни про знаменитого графа, ни про аутичного художника, ни про зомби, ни про советских ученых-озеленителей, ни про любовь. Но зато мы извели много бумаги на разные приятные занятия. Соорудить в своей будущей книге сцену секса. По жребию вписать в ткань повествования странных, пришлых героев: из шляпы нашего мастера Марины кому-то досталось вареное яйцо, кому-то карлик, мне — школьник и заброшенный дом. Описать героя на краю. Гибели, счастья...

Папка с моими домашними заданиями пухла, текст рос, Марина гладила каждого по голове. Становиться знаменитыми писателями было уже необязательно. Хорошо было в процессе. Надвигающегося конца ждали с ужасом.

На отвальную вечеринку в тургеневской гостиной Ева еле дотащила груженные эклерами пакеты. Все фотографировались с Мариной, писали друг другу открытки и обещали не забывать. Ну и дописать роман, да. Желаю себе, желаю.

Когда открылся весенний набор, наша группа почти полным составом, кроме менеджера Кости (который пишет об отоларингологе), пошла учиться снова. Константин остался страдать. Марина говорит, он уже заканчивает роман. Все наше бабье царство знает: это будет хорошая книжка. Что-что, а как отделять настоящее от подделки, нам тут показали».

Мнение

Сергей НАДЕЕВ, главный редактор литературного журнала «Дружба народов»:

— Лет тридцать назад «на писателя» учили в одном месте — в Литературном институте имени А.М. Горького. Теперь же ситуация кардинально поменялась. «Яндекс» по запросу «литературные курсы» выдает 65 млн результатов — 2865 показов в месяц. Не хочу сказать, что все это шарлатаны (но куда без них?), встречаются и солидные писательские имена. Это ни хорошо, ни плохо. Нужно ведь учить технологии — как гончара, например, определенным навыкам, как портного, булочника... А вот получится ли? Конечно, чудес ведь никто не отменял. Иногда авторы пишут: прошел курсы литературного мастерства у такого-то звонкого писательского имени и — не берем, не подходят нам их творения. Я никому не говорю — «потому что плохо», нет, в другом журнале могут с руками оторвать, просто нам не глянулось. Или, бывает, очень нравится, но не знаешь, что с этим делать, куда пристегнуть. А бывает, придет самотеком рассказ, напечатаешь, а потом услышишь горделивое от знакомого мэтра: «Этот имярек у меня учился на курсах...» И не знаешь, помогли автору эти уроки или нет...

Самотек — штука капризная, в нем не густо, больше пусто. Бывают случаи, когда сегодня пришло письмо, а завтра в номер ставим. Редко, но бывает. Имена? Дмитрий Трибушный, например. Поступили от него стихи с припиской: «Из Донецка с любовью». Так и назвали подборку в 2015 году. С поэтами проще — объем небольшой. Из прозаиков могу назвать Анну Тугареву. Ее роман «Иншалла. Чеченский дневник» обосновался в лонгах и шортах литературных премий.