Дмитрий БОЛЬШАКОВ, Одесса

31.08.2016

31 августа 1986 года в районе Новороссийска потерпел крушение пароход «Адмирал Нахимов». Погибло 423 человека, в том числе 23 ребенка. Порт приписки круизного лайнера — город-герой Одесса. Большинство членов экипажа — оттуда же. Крупнейшая морская катастрофа на пассажирском флоте в мирное время — всесоюзная беда и всесоюзное горе. Увы, о трагедии, которой минуло тридцать лет, власти сегодняшней Украины постарались забыть.

...Мне кажется, у этой куклы скорбная улыбка. Отсутствующий, стылый взгляд, как будто она и сейчас в чернильной темноте Цемесской бухты, где слышны истошные крики сотен людей, чувствуется вонь разлившейся краски и мазута.

— Виииитяяяя! Где ты? Тут везде вода!

— Кто-нибудь, помогите! У меня в каюте дети остались, дверь заклинило!

— Мама! Мамочка! Спаси нас...

— Отдай жилет, гад...

— Сонечку, не видели мою Сонечку?

В душной темноте нижней палубы — толчея, кого-то опрокинули на пол, вспыхивают огоньки зажигалок: выхода нет. Только лабиринт кренящихся, уходящих из-под ног коридоров. И гул неумолимо прибывающей воды. 

Кукла всплыла на третий день после катастрофы. Может, водолазы открыли каюту, и она вынырнула на поверхность с пузырями воздуха. Может, разжалась мертвая детская ручонка, ее сжимавшая, и пластмассовая красавица поднялась из холодной глубины, все так же загадочно и скорбно улыбаясь.

Один из водолазов, достававших трупы, рассказывал мне: «Пришел я с работы, а жена дочку купает. Три года ей. Я смотрю, а у нее пальчики на руках от воды сморщились! Как... как у тех». Он чуть не плачет: «Моя семья так и не знает, что тогда я ТАМ работал. Я не говорил. А ночью подушку зубами рвал». 

В тишине отсеков затонувшего судна, под стук собственного сердца, водолазы разгребали хаос поломанной мебели. Лайнер лежал на боку, его стена стала потолком. Танцевали в темной стихии белые простыни, извивались муренами полотенца. Почти все погибшие дети оказались заперты в каютах. Взрослые не успели прибежать к ним с палубы, где шла дискотека...

Куклу достали из воды. Оттерли мазутные пятна и синьку (на пассажирском лайнере почему-то перевозили бочки с краской) и передали в будущий музей «советского «Титаника».

Ржавый утюг

Запаянная бутылка с разноцветным песком, из которого складываются примитивные узоры. За тридцать лет крупинки утрамбовались, превратились в разноцветную кашу. Но фотография, вставленная в бутылку, как новенькая. На ней — я с другом на палубе «Адмирала Нахимова». Улыбаюсь. Мне 14. Август 1985-го. За год до.

Сувенирные бутылки с фото делал старик на набережной Ялты, где значилась одна из стоянок круиза. Песочные чудеса этот дед творил, закрывшись в своей будке. Должно быть, боялся, что конкуренты украдут секрет фокуса. Но через дверную щель было видно, как длинными проволочками он просовывает в бутыль и расправляет уже там снимок, сыплет разноцветный песок через пластмассовую воронку. Волшебство пропадало. Оставался лишь надсадно кашляющий умелец с выжженной дочерна крымским солнцем кожей.

Чудеса морского путешествия тоже лопались как мыльные пузыри. В каюте «Адмирала Нахимова» было тесно и жарко.

Поплутав узкими лабиринтами, я выходил на палубу к кишащему людьми бассейну. Там было как в одесском трамвае в час пик. Можно лишь стоять, прижавшись к чьему-то потному животу. В ходе нашего круиза в бассейне утонул человек. Как утонуть в таком корыте? Непонятно.

На шезлонги огромная очередь. Пока одни жарились на солнышке, другие нетерпеливо посматривали на часы. Подходили, трогали за раскаленное плечо: время. Разомлевшие со вздохом уступали место страждущим.

В первые же дни я изучил весь лайнер. В кинотеатре крутили незамысловатые фильмы, какие не часто показывали и по телевизору. «В дни Октября», «Андрейка». Кино, которое демонстрировали в момент столкновения, называлось «Я любил вас больше жизни». Пожалуй, память о нем сохранилась только благодаря трагедии.

Лучше всего было в барах. Днем пусто и прохладно. Пахло хорошим табаком. Мне нравилось смотреть, как бармен смешивает безалкогольный коктейль (в советской стране — сухой закон) трясет его в шейкере и наливает одинокому клиенту. Косясь на меня, добавляет в бокал что-то из бутылки, спрятанной под стойкой.

В баре играет запрещенная музыка. Из динамиков чей-то голос с надрывом выводит: «Я черная моль, я летучая мышь». На слове «проститутка» бармен нервозно делает звук тише. Подобревший клиент машет рукой: «Да чего ты! Пацан уже все понимает. Вот, малец, держи пиастры». И высыпает на стойку жетоны. На них изображение нашего судна. И надпись: Soviet maritime. «Гуляй, рванина» — хохочет...

Это он не только про «Морской бой» с утробными звуками, шипением торпед и багровым заревом над мультяшными тонущими корабликами. В игровом зале царил настоящий Лас-Вегас. Еще в начале 70-х некая шведская фирма установила около сотни игровых автоматов на советских круизных лайнерах, ходивших за рубеж. Перепало и «Адмиралу Нахимову», хотя в загранке тот побывал всего несколько раз. На Кубе, в Эфиопии и Саудовской Аравии. Доставлял кубинских военных в виде интернационального подспорья сражающейся за независимость Африке. Все эти переходы были засекречены. Но даже когда «Нахимов» вышел на внутренние рейсы, автоматы не свинтили. 

С подаренными жетонами я азартно принялся дергать за рычаг «однорукого бандита». Довольно быстро все продул. Пошел к маме за материальной поддержкой. Потом еще и еще. Мама наконец спохватилась и строго-настрого запретила подходить к автоматам. Я откровенно хандрил.

Но что-то вдруг зашипело, зашептало, и искаженный помехами голос объявил учебную шлюпочную тревогу. Половина пассажиров осталась принимать солнечные ванны. Лишь лениво повернули головы в сторону голоса. Для меня же это стало неплохим развлечением. Правда, спасательный жилет не налез, слишком оказался маленьким. Других не было. Зато к жилетам крепились неработающие свистки. Мальчишки со смехом возвращались на палубу, пытаясь по дороге в них дуть, но извлекая лишь бульканье.

Переборки, люки, которые должны быть водонепроницаемыми... В душевых, туалетных комнатах — грубые цементные стяжки... Это было раритетное, трофейное судно, построенное немцами еще в 1925 году и взятое Союзом после Второй мировой. Даже через несколько слоев краски на бортах проглядывало прежнее название — «Берлин».

Мой отец, сам моряк, не поехал отдыхать со мной и мамой на «Нахимове». Отнесся к этой затее с легким презрением. «Ну что? Весело было? Он не только носом напоминает утюг. Он и есть старый, проржавевший утюг. Я говорил, что делать там нечего».

Нам повезло. На следующее лето мы не достали билеты в круиз. Устаревший морально и технически, с сырыми каютами, с тараканами, с неработающим парком аттракционов, практически нежизнеспособный «Нахимов» доживал последние дни.

Человек и пароход

Я опущу саму трагедию. Она просчитана до секунды. Выверены маршруты движения столкнувшихся судов. Воспет героизм девочек-бортпроводниц. Опубликованы научные работы. Романы. Выдвинуты конспирологические версии — о том, что катастрофу подстроило то ли КГБ, то ли ЦРУ. Я не буду писать о страшных рефрижераторах, куда вели родственников на опознание. Об этом сказано достаточно. Поговорим о другом.

Первые годы Черноморское пароходство ежегодно организовывало для семей погибших траурные рейсы в Новороссийск, на теплоходе «Юность». Все оплачивалось. Но ЧМП пошло ко дну.

Наталия Рождественская, директор Благотворительного фонда «Нахимовец», у которой в том рейсе погибла бабушка, была вынуждена продать драгоценности, обручальное кольцо, для того чтобы организовать предпоследнюю поездку. Дома у нее целый музей артефактов «Адмирала Нахимова», но на экскурсию к себе в квартиру она не приглашает. Ужасающая нищета, стыдится. Фонд «Нахимовец» съедает весь немудреный семейный бюджет. Из года в год «нахимовцы» худо-бедно все же добывали денег на дорогу в Новороссийск. 

Спонсоры появлялись и исчезали. 

— Понять логику жертвователей трудно, — делится женщина. — То отказывалось помочь богатое предприятие. А то вдруг мэр расщедривался и давал автобус, катер... Наверное, все зависит от способности человека сопереживать. А эти чувства у наших политиков нынче словно атрофировались.

В год тридцатилетия катастрофы и думать о поездке в Новороссийск из Одессы было нечего. Тем паче автобусу пришлось бы идти через Крым. 28 раз выезжал траурный рейс, кроме двух последних лет. Хотя в России всегда ждут одесситов с нетерпением. 

Водитель Ашот Мкртчян в Новороссийске широко известен. Четыре года назад, когда город затопило, горные речки, вырвавшись из берегов, играючи ломали асфальт, Мкртчян носился по улицам, спасая людей. Буквально на секунды опережая ревущий поток, затаскивал в салон своего автобуса детей, женщин... 

Ашот пожимает плечами: «Любой нормальный человек должен делать то, что ему положено по жизни. Кроме четырех досок, мы на другой свет ничего не возьмем».

В 1986-м он был убит, скомкан, раздавлен той страшной бедой. Новороссийск и Одесса — порт приписки «Адмирала Нахимова» — стали настоящими эпицентрами горя. В Одессе со слезами встречали уцелевших членов экипажа. Поседевших, постаревших, с застывшим ужасом в глазах и раздирающим чувством вины.

Азербайджанец, первый зампред совмина СССР Гейдар Алиев, возглавлявший правительственную комиссию по расследованию причин катастрофы, распорядился тела незамужних девушек с погибшего судна наряжать в свадебные платья. Для этого опустошили специализированные магазины города. Таксисты не брали денег с родственников, везли из аэропорта в гостиницы Новороссийска бесплатно.

Армянин Ашот тогда переживал трагедию вместе со всеми. Но напрямую судьба свела его с родственниками погибших и свидетелями кораблекрушения только спустя 25 лет. В очередной свой приезд «нахимовцы» поселились в пансионате, к которому вела горная дорога. Серпантин.

Вспоминает Наталия Рождественская: «Выхожу я рано утром из номера, и тут ко мне подходит человек, очень мягко и вежливо представляется и говорит, что он — шофер автобуса и будет нас возить, а чтобы мы не ходили лишних 50 метров, поставит свою машину вот туда... Он разговаривал со мной так, как будто это именно меня только что вытащили из воды с затонувшего лайнера. С Ашотом мы чувствовали себя в безопасности. Он как ангел-хранитель. Все время старался помочь, и видно было, что переживал за каждого».

Мкртчян присутствовал на катере во время панихиды, в качку бережно поддерживал православного батюшку. А еще накупил арбузов и дынь в подарок «нахимовцам».

— Да не в дынях дело, — вспоминает Ашот. — Я честно говорю, эти люди как родные мне. Мы обнимаемся. Мы целуем друг друга. Мы скучаем. Вот в прошлом году мне подарили бутылку «горилки», так я сберег ее до Нового года.

Он ждет их. Ждет старика-львовянина, который до сих пор не верит, что его дочери нет. Старик считает: девушка выжила, ударилась головой, когда падала за борт, потом ее нашли на пляже, у нее амнезия. Сейчас она замужем, есть, мол, и дети. Каждый раз в Новороссийске он всматривается в лица проходящих мимо женщин. А вдруг... Ашот знает, что старику может стать плохо. За ним нужно особо присматривать. Коснувшись чужого горя, Ашот навсегда им проникся — если бы чиновники хоть чуть-чуть походили на этого великодушного человека.

Михо неуловимый 

Наталия Рождественская напоминает Аллу Пугачеву в молодости. Обезоруживающая улыбка, наивные глаза. Сложно под таким взглядом рассказывать о нехватке бюджетных средств, о том, что «...другие же как-то на могилы своих родственников ходят и помощи от государства не требуют». Она непонимающе моргает, улыбается. Украинские чиновники багровеют.

Наталия шагает по площади перед обладминистрацией. Два года назад здесь стоял одесский майдан. За что боролись, спрашивается, чтобы бюрократы жили еще сытнее? Ее каблуки проваливаются в расплавленный асфальт. Остается несколько дней до печальной годовщины, однако ни автобуса, ни катера нет. Наталия проходит мимо круглосуточной хаты бракосочетаний. Избушку возвели за несколько дней из гипсокартона — предмет особой гордости губернатора Саакашвили. По его мнению, хата должна стать новым туристическим брендом Одессы. На открытии Михо дарил невестам цветы и вручал сертификаты на стиральную машину.

Одесситам же аляповатое сооружение не понравилось категорически. «Как чирей на тухесе», — пожимают плечами горожане. Экспресс-загс стоит пустым. А губернатор Михо уже укатил на трассу Одесса — Рени. Поставил там палатку. Прямо возле дороги. Сказал, будет тут дожидаться окончания строительства трассы. Посидел пару часов и опять умчался куда-то...

— У Саакашвили по расписанию на летний период вообще не было личных приемов, — горько говорит Наталия Рождественская. — Встречает и слушает меня помощник, вежливый такой... Но результатов ноль.

Она вновь заносит в обладминистрацию просьбу о помощи. 

«Уважаемый Михаил Николозович! В этом году исполнится ровно 30 лет со дня самой масштабной катастрофы в мирное время на Черном море. О трагедии «Титаника» помнят и чтят память во всем мире более 100 лет. На место гибели корабля ездят уже внуки и правнуки погибших. Создан огромный музей «Титаника», на который ушли сотни миллионов долларов. А у нас в Одессе про наш «черноморский «Титаник» вспоминать не хотят. На Украине нашим мероприятиям по сохранению памяти о катастрофе п/х «Адмирал Нахимов» нет даже скромного места в бюджете... Мы не просим денег, мы просим помочь получить катер на 1 час для поминальной молитвы над водой и возложения цветов и венков на воду. Это особенно важно для родственников погибших, чьи тела так и не были найдены и могилой им стало море (по официальным данным, 65 человек по сей день считаются пропавшими без вести). Уважаемый Михаил Николозович! Мы очень надеемся на то, что в обновленной Украине так же свято будут чтить память наших украинцев!»

Приходит письменный ответ: денег нет. Наталия в отчаянии. «Да они просто не читали наше письмо! Мне звонил первый заместитель капитана порта Новороссийска Королев. Он мне каждый год звонит и спрашивает, приедем или нет. И заверяет, что бесплатно выделит катер, если что...»

Видно, не дождется Ашот из Новороссийска, принявший горе чужих людей как свое собственное, в этом году рейса памяти. Вздохнет и помянет остатками той самой «горилки» всех погибших страшной ночью: украинцев, русских, белорусов, литовцев...

Накануне годовщины, когда казалось, что все потеряно, на связь с «нахимовцами» вышел россиянин Андрей Леонов, автор и создатель сайта «Адмирал Нахимов». Он узнал, что с нынешней поездкой совсем худо, и поэтому выслал близким погибших небольшую сумму, оплатил аренду катера, правда, только в Одессе — доехать до Новороссийска средств не хватило.

Накануне скорбной даты 47 человек вышли всего на час из акватории Одесского порта в открытое море, пустили в плавание в сторону роковой Цемесской бухты венки и живые цветы. 490 морских миль до места трагедии, почти тысяча километров.

Так что ж. Вода — словно горе, они везде и для всех одинаковы...

Аукцион смерти

Я смотрю на сломанную куклу, которую когда-то достали с морского дна. Ее бережно хранит Наталия Рождественская. Кукла в прибалтийском народном костюме. Слегка выцветшем. Но улыбается она не печально, скорее, озорно. Игрушку уже затаскали по разным СМИ. Даже на «Шоу экстрасенсов» была. Колдуны всматривались в нее, щупали, бормотали что-то загробное. Вступали «в связь с духами погибших».

А на специальном интернет-аукционе бойко торгуют вилками и ложками с затонувшего судна. Предметы, побывавшие на печально известном пароходе, 100 процентов — оригинал. Любые фото по запросу. Столовый набор по 5 тысяч гривен — это двести долларов. Кукла потянула бы на пятьсот.

Если ничего за год на Украине не изменится, то на следующую поездку должно хватить.