Роман ЧУДИНОВ, Земля Франца-Иосифа — Чукотка

03.06.2015

Через Арктику нам до Америки плыть или лететь ближе всего. Как считают геополитики, Северный Ледовитый океан становится «Средиземным морем ХХI века». Осознание исключительности этого региона для безопасности и экономики России становится все острее. 

Недавно правительство выделило более 200 млн рублей на возобновление национальных экспедиционных исследований согласно «Основам государственной политики России в Арктике на период до 2020 года». Вновь стартует, правда, в сезонном режиме, работа ледовой дрейфующей станции «Северный полюс», возрождаются старые и строятся новые военные и метеорологические объекты, по Севморпути пошли караваны танкеров, дорогу которым прорубают ледоколы. Впрочем, «арктическое возвращение» нам еще предстоит последовательно и бескомпромиссно доказывать — многие в мире ему не рады.

Лучше всего на Арктику смотреть сверху — с точки, где верхушку глобуса протыкает земная ось. Видно, что это почти замкнутый бассейн, добрую половину которого по кругу «обнимает» Россия, а остальное приходится на Канаду и США (Аляска); Данию (Гренландия), Норвегию, Финляндию, Швецию и Исландию. Если представить, что на этой карте каждая «полярка», погранзастава, метео- и радиостанция, аэродром — это огонек, то, по сравнению с советскими годами, российская Арктика почти погрузилась во тьму. И только в последние годы здесь вновь разгораются светлячки жизни. 

...Узкое «горло» пролива Вилькицкого между Таймыром и Северной Землей, как водится, забито торосами. Даже кораблю ледового класса, такому крупному, как наше научно-экспедиционное судно «Михаил Сомов», двигаться трудно. На помощь приходит ледокол. Кто когда-нибудь видел ледокольную проводку — не забудет этого никогда… В синих сумерках на морском горизонте загорается яркий свет. Прожектор! Он быстро приближается — и вот «проводчик» уже близко — огромный, как многоэтажка, сияющий лампочками. «50 лет Победы» — сегодня самый мощный атомный ледокол в мире. Под массивным носом ломаются толстенные двухметровые громадины. Наверное, так же выглядит пресловутый «слон в посудной лавке». Он проходит в десятках метров по правому борту и уходит вперед. «Сомов» втягивается в пробитый канал, следуя на путеводный знак — треугольник кормовых маячков атомохода. 

В этом походе я участвовал как журналист в составе Морской арктической комплексной экспедиции (МАКЭ) Института Наследия под руководством почетного полярника П.В. Боярского. Задача его многолетних трудов грандиозна: обнаружение, картографирование, сохранение тысяч памятников истории, культуры и природы российской Арктики. 

Я собственными глазами увидел эти материальные свидетельства огромного напряженного труда наших предков, освоивших закованные ледяной броней просторы Северного океана. И еще одно доказательство прав России на эти территории — сотни скромных могил пассионариев, оплативших завоевание Арктики собственными жизнями.

Увы, но в 90-е Россия, по сути, оставила стратегический регион. Был выведен личный состав приполярных воинских частей, большинство гражданских специалистов ушли сами: порезали северные надбавки, кое-где вообще перестали платить. Почти застыл Севморпуть. Начали умирать города, живущие на подвозе. 

…Летим над архипелагом Земля Франца-Иосифа (полярники, кстати, чаще именуют его скромно — ЗФИ). Вертолет делает круг над островом Хейса, внизу видны запорошенные домики. «Вон там, за озером, видишь — ангар? — поясняет профессор Боярский. — Крыша у него поднималась, выдвигалась решетчатая балка, с которой запускали ракеты для исследования верхних слоев атмосферы. А вот там были столовая, клуб, шикарная библиотека. Теперь во всем поселке остался один жилой дом, и работают здесь шесть человек. Библиотека отсыревает. Лет семь назад в груде мусора мы нашли трудовую книжку Эрнста Кренкеля, того самого, чьим именем названа крупнейшая в Арктике обсерватория. Теперь этот раритет у нас в музее».

Позже мне довелось повидать десятки брошенных «полярок», погранзастав, частей ПВО. Печальное зрелище. Дома забиты снегом и льдом, в который вмерзли мебель, аппаратура, книги. Не верьте словам «станция законсервирована». Без ежедневного присутствия человека и постоянного труда здесь все умирает. Достаточно маленькой дырочки от выпавшего гвоздя, чтобы внутри дома образовался сугроб. А потом снег превращается в лед… Надо строить заново. 

Кстати, есть среди российских арктических построек одно исключение: образцово-показательная погранзастава «Нагурская» на ЗФИ. Представьте себе огромный цилиндрический дом на сваях-ножках. На уровне второго этажа — кольцевой коридор, куда выходят двери жилых комнат. В центре здания — патио под крышей. Искусственные растения, фонтан, бильярд… Рядом — отличный гараж с новейшей техникой, церковь из оцилиндрованных бревен, статуя Николая Чудотворца. Там бывал даже Путин. Впрочем, это пока исключение для российской Арктики.

Но главная беда не в том, что многие из прежних построек пошли прахом. Распалась связь времен. Ученые, инженеры, механики, трудившиеся здесь в советское время, приезжали всерьез и надолго. Они знали, на что шли. Сегодня в поисках заработка на север вербуются молодые, не слишком грамотные люди, которые не знакомы с великой историей освоения Арктики. Ведь любить и беречь то, о чем не имеешь понятия, невозможно. А передать им опыт и знания почти некому: из «стариков» на зимовку отправляются лишь те, кому надо добрать недостающий полярный стаж.

Молодым ребятам, которые в конце короткого «ледовитого» лета отправятся на этот сияющий край ойкумены, предстоит многому доучиться самим — всю мучительно долгую полярную зиму по несколько раз в день выходить в пургу и мороз, в кромешной темноте, снимать показания метеоприборов. Регулярно пересылать их на материк. Жить в замкнутом мирке, где не стоит рассчитывать на помощь с Большой земли, а смена — только через год. И они обязательно научатся арктическим законам, обретут «фундамент». 

Лет десять назад струйка финансирования наконец снова потекла на Север…Возводятся и восстанавливаются погранзаставы, «полярки», части ПВО. Для метеостанций строят новые, модульные дома. Открыт военный аэродром «Темп» на Новосибирских островах. Активно работает Полярный фонд, волонтеры которого собирают и утилизируют тонны мусора и металлолома, оставленные здесь в старые годы. Но этого явно недостаточно.

Стоит напомнить, что Арктика — не только важнейший с военной точки зрения регион. Это золото, платина, алмазы, уран, олово, медно-никелевые руды, каменный уголь. Не говоря уже о нефти, газе, газогидратах — которых, по некоторым оценкам, тут около 30 процентов всех мировых запасов.

В арктических морях косяками ходят голец, нельма, омуль, осетровые, сиг, муксун, треска. Оживление Севморпути в условиях глобального потепления с использованием наших ледоколов, по подсчетам экспертов, даст весомые прибавки в госбюджет. Разработан проект прокладки по дну северных морей трансарктического оптоволоконного кабеля, по которому между Азией, Америкой и Европой побегут терабайты разнообразной информации. Арктику не зря называют «кухней погоды»: чтобы получать более точные и заблаговременные национальные прогнозы, необходимо расширять сеть метеостанций на отдаленных берегах и островах Ледовитого океана. А громадные ледники — считай, стратегический запас пресной воды для всего человечества. 

И всеми этими богатствами надо не просто номинально владеть, но распоряжаться с толком. Реалии современного мира жестоки: что оставим, возьмут другие. Поэтому усиление военного присутствия должно идти бок о бок с расширением хозяйствования, охраной природы и исторических памятников. Только тогда могущество России будет, перефразируя Ломоносова, Арктикой прирастать. 

…С моря город Певек выглядит игрушкой: краны в порту, аккуратные дома, покрашенные в яркие радостные цвета. Но фасады смотрят пустыми глазницами, стекол нет, изнутри торчат лохмотья, доски, картон, обои, выдутые изнутри… Что такое здесь «ветрено», мы узнали на следующий день, когда пришел «южак» — холодный воздушный поток с окружающих сопок. Скорость — 25 метров в секунду. Идти навстречу ветру приходится едва ли не на четвереньках. Снежная крупа больно бьет по глазам. Для нас, людей заезжих, это вроде аттракциона, повод для шуток над «унесенными ветром». Но Арктика — не шутка. Здешние «дуновения» могут принести в лицо не только ледяную крупу, но и камни… На Новой Земле в непогоду все носят перед лицом плексигласовый щиток — «телевизор» — иначе из-за ветра невозможно дышать... В Диксоне я видел детские санки, обшитые корпусом из толстой фанеры с окошками из плексигласа… 

К острому блюду под названием «Арктика» надо добавить кромешную пургу, в которой можно заблудиться и погибнуть в паре метров от жилья, лютые морозы, голодных и весьма проворных белых медведей; почти полгода полярной ночи.

Цепко хватая тебя одной ледяной рукой за горло, Арктика другой вливает в душу ни с чем не сравнимую и не отпускающую больше красоту. Тройное солнце в тумане, полярная радуга, вода цвета жидкого золота в обрамлении сиреневых льдин, молчаливые полярные совы, вдруг садящиеся на палубу прямо посреди моря. Люди, живущие и работающие здесь, также становятся другими — полярными. Но все равно остаются нашими.

Петр Боярский: «Ничья? Нет, наша»!»

Петр Боярский — замдиректора РосНИИ культурного и природного наследия имени Д.С. Лихачева (Институт Наследия), руководит созданной им Морской арктической комплексной экспедицией (МАКЭ). Сегодня он рассказывает «Культуре», почему необходимо правильное осмысление Арктики, ее включение в природно-исторический ареал русского государства.

— Среди памятников освоения Арктики — не только монументы и могилы. Это поклонные кресты, развалины зимовий, навигационные знаки, предметы снаряжения, оставленные экспедициями прошлого, и ненецкие идолы. Фортификация времен Великой Отечественной, сооружения ядерного полигона; остатки инфраструктуры ГУЛАГа — все это тоже памятники! Их надо «зафиксировать», описать, измерить и сфотографировать, собрав все доступные данные в архивах, а по-возможности — сохранить для потомков… 

Результатом должна стать энциклопедия под названием «Острова и архипелаги российской Арктики». Уже вышло в свет три тома: «Вайгач — остров арктических богов», «Новая Земля» и «Земля Франца-Иосифа», готовится фолиант по Соловкам. Кроме того, мы собираемся выпустить «Атлас духовного, культурного и природного наследия Арктики», «Свод святилищ и сакральных мест коренных народов Севера», довести до ума создание системы особо охраняемых территорий, первой из которых уже стал Национальный парк «Русская Арктика» на севере Новой Земли.

За 30 лет мы прошли по следам экспедиций Баренца, Розмыслова, Пахтусова, Нансена, Колчака, Вилькицкого, Седова, Брусилова и Альбанова, Русанова, Амундсена и многих других. Находим останки судов, руины зимовий, документы, оружие, пули, фрагменты одежды, посуды, нательные кресты. Выявляем системы многометровых поморских крестов. По программе «Память Российской Арктики» были установлены памятные знаки: на острове Колчака с изображающим адмирала барельефом, на острове Врангеля в честь Георгия Ушакова, многие другие мемориалы. 

В Европе и Америке считают, будто российская Арктика — это ничейная земля, «белое пятно». Когда мы им показываем тысячи находок, фотографии, рисунки, наконец, наши изданные карты, где русские «следы» систематизированы за несколько веков — они в шоке. Документы об открытии земель можно и подделать. Чего не скажешь о тысячах материальных свидетельств. Поэтому мы прямо работаем на безопасность России, что, кстати, подтвердил секретарь Совбеза РФ Н.П. Патрушев. 

В этом году в экспедиции мы впервые проведем мониторинг состояния памятников, открытых нами еще в конце 80-х. Некоторых, увы, уже нет. Сейчас в связи с потеплением в Арктике вовсю идет процесс солифлюкции, то есть стекание грунта на склонах побережья при таянии промерзшей поверхности, сцементированной льдом. А большинство объектов наследия находится именно на побережье. Поэтому надо срочно зафиксировать эти объекты документально и хотя бы частично собрать для музеев артефакты.