Ольга ЖУКОВА, кандидат исторических наук

24.12.2014

«Для меня каждый Новый год пахнет сиренью, — рассказывает жена летчика-фронтовика Мария Николаевна Татаренко. — Муж, командированный в предновогоднюю Москву для получения самолета из ремонта, ввалился в дом в заснеженной меховой куртке и унтах, румяный от мороза, веселый, с небольшой елочкой в руках и бумажным кульком. Развернул его, а там — чудо! — ветка живой сирени! А вечером мы пошли на концерт, и зал был переполнен...» Это одно из немногих дошедших до наших дней воспоминаний о том, как в Москве встречали первый военный Новый год.

Много лет спустя, уже в мирное время, в новогодней компании летчиков-однополчан моего деда я слушала поражавшие детское воображение рассказы о военных праздниках — фронтовых елках, украшенных гильзами от патронов, драгоценных для каждого бойца посылках с теплыми варежками и носками, что присылали из тыла незнакомые рукодельницы, о самодеятельных концертах и стенгазетах, о неизменном новогоднем винегрете. 

Но первая елка войны — она была особенной. Тем более в Москве. Ведь еще за каких-то три недели до праздника осадившие нашу столицу фашисты мечтали на Новый год устроить свой «парад победителей» на Красной площади. Из Москвы были эвакуированы не только многие наркоматы, предприятия и вузы, но и почти все культурные учреждения. Казалось, что городу, находящемуся под постоянными смертоносными бомбежками, не до цветов и праздников.

Однако воспоминания очевидцев, газеты и архивы восстанавливают картину насыщенной культурной жизни Москвы того времени. И это один из поразительных феноменов в истории Великой Отечественной войны. Столица после драматической массовой эвакуации 16 октября 1941 года, язвительно называемой некоторыми острословами «великим драпом», будто сил неиссякаемых набралась — до самой Победы. И как же интересно она жила!

Афиши конца ноября — начала декабря извещают не только о фильмах, идущих в кинотеатрах и Дворцах культуры, но и приглашают посетить примечательные места Москвы. Планетарий обещает показать звездное небо, движение солнца, полярное сияние и восход солнца над Москвой. Ботанический сад завлекает вестью о том, что «зацвели тропические орхидеи нежно-палевых тонов и яркие антуриумы»... Зоопарк напоминает, что ребятам, которые летом видели новичков — двух молодых волчат, интересно будет наблюдать за ними, прирученными научными сотрудниками, почти домашними. Также на территории зоопарка можно посетить и переместившийся сюда «Уголок Дурова». 

Управление зеленого строительства лесопаркового защитного пояса Москвы, в ведении которого более десятка парков, устраивает во многих из них уже в ноябре катки, лыжные станции, даже проводятся соревнования. За четыре дня до неизвестного пока никому контрнаступления Красной Армии в Первом бассейне состоялись соревнования пловцов. «О войне напоминают плотно забитые окна в куполе бассейна и далекий гул наших зениток», — пишет корреспондент «Вечерней Москвы».

Совершенно потрясает информация об идущих все годы тяжелой войны реставрационных работах. К Новому, 1942-му, как подарок москвичам, был открыт Останкинский дворец-музей творчества крепостных (бывшая усадьба Шереметевых), в котором одновременно продолжились и реставрационные работы. 24 декабря «Вечерка» публикует интервью с его директором Кириллом Соловьевым: «После круглосуточных дежурств на крышах и чердаках, когда пришлось оберегать от фашистских варварских бомбежек памятник русского искусства, мы с нетерпением ждали встречи с трудящимися Москвы. Тот интерес, с которым сейчас осматривают музей москвичи и бойцы Красной Армии, еще раз показывает, как высоко ценит и чтит наш советский народ памятники истории и культуры великого прошлого».

Другая отрадная информация того же 24 декабря 1941-го из Наркомпроса, который, за отсутствием в стране отдельного наркомата культуры, ведал не только образовательными учреждениями, но и культурно-просветительными. Так вот, в тот день Наркомпрос уведомил страну по радио, что, несмотря на бомбежки Москвы, в хитроумно закамуфлированном от вражеских самолетов шедевре древнерусского зодчества Покровском соборе (Василия Блаженного) идут реставрационные работы, и посетители «уже сегодня увидят большую часть храма такой, какой она была около четырехсот лет назад»!

День 19 ноября вошел в культурный календарь Великой Отечественной как дата открытия филиала Большого театра. Причем произошло это по воле самих артистов, по разным обстоятельствам не уехавших в эвакуацию вместе со своим коллективом в город Куйбышев. Поначалу все только дежурили во время налетов на чердаках, крышах, в помещениях. Но вскоре решили, как могли, помогать фронту — стали проводить «культурную зарядку» для раненых бойцов в госпиталях. Это и положило начало созданию фронтовых концертных бригад. Пионерами стали известные певцы — Надежда Обухова, Сергей Лемешев, Елена Степанова, Николай Озеров (отец режиссера киноэпопеи «Освобождение» Юрия и известного спорткомментатора Николая Озеровых)... Из балета — солисты Виктор Смольцов, Алексей Чичинадзе, Евгения Васильева... 

Васильева, помимо того что впоследствии написала до сих пор востребованное учебное пособие «Танец», оставила замечательные воспоминания: «Мы принялись настойчиво хлопотать перед Московским советом о разрешении открыть театр. Дан был концерт. 19 ноября состоялось официальное открытие филиала Большого театра... Тревога объявлялась за тревогой, грохотали зенитки, звенели где-то разбитые стекла, а мы, полуголодные, забыв об усталости, готовились к концерту как к большому событию... Концерт прошел с колоссальным успехом. Зрительный зал был переполнен военной и гражданской публикой. Во время концерта объявили воздушную тревогу, но на просьбу идти в бомбоубежище последовал дружный ответ: «Продолжайте концерт. Мы никуда не уйдем!» 

В конце декабря сформировалась первая фронтовая концертная бригада: солист оперы Коротков, солистка Дмитрович, артист оркестра Петр Швец, солисты балета Уваров и Васильева. Последняя вспоминает: «Отправляя нас на фронт, дирекция постаралась обрядить нас соответствующим образом: в необыкновенной величины ярко-зеленые валенки. Актеру оперы Леганцеву валенок не досталось, так ему их заменили сапогами Лешего из оперы «Снегурочка». Это были какие-то немыслимые боты из веревок со множеством бантиков и тряпок, которые при движении колыхались. А еще на нас надели тулупы из оперы «Иван Сусанин», волочившиеся по земле, и полотняные летние рукавицы».

На фронт бригада выехала накануне Нового года, когда газеты и радио оповещали об огромном числе посылок от населения в действующую армию и целых эшелонах вагонов-ледников от областей, краев и республик с давно забытыми продуктами: замороженными гусями, курами, пельменями, рыбой, мясом, кондитерскими изделиями и даже наливками. 

Все это изобилие увидели артисты близ передовой: «Первая забота была накормить актеров. Нам дали в военных котелках не то щи, не то суп, очень жирный, и жареное мясо с макаронами. Представьте, нам, у которых давно даже хлеба не было вдоволь, дали такие вкусные и сытные вещи... Разместили в землянке, где жили врачи и медсестры — очень красивые, жизнерадостные... Нам дали прекрасные одеяла на цигейке, печечка топилась, умывальник с водой...»

Балерина танцевала в соседней большой палатке, где была установлена елка, на земляном полу, прикрытом брезентом. А вечером артистов пригласили на встречу Нового, 1942 года. На столе были и ветчина, и сало, и пирожные.

В конце декабря газеты публикуют объявление Братцевского совхоза, знаменитого совместной работой с учеными-ботаниками: к Новому году здесь вырастили на продажу в столице нежные хризантемы, цикламены, сирень и даже ландыши!

В декабре Совнарком СССР принял обрадовавшее страну постановление: перенести день отдыха с воскресенья 28 декабря 1941 года на четверг 1 января 1942-го.

В Москве, в блокадном Ленинграде, во всех городах и селах страны исполкомы, профсоюзы, комсомол должны были обеспечить проведение новогодних детских утренников с елками, Дедом Морозом, Снегурочкой и обязательными подарками. Ленинградской детворе с большими сложностями, но все же доставили ледовой «Дорогой жизни» мандарины.

В Москве, живущей еще под угрозой бомбежек, были установлены елки в бомбоубежищах. А самые крупные Дома культуры, находящиеся под защитой зениток, такие как Центральный дом культуры железнодорожников или ЦДРИ, все-таки провели и для взрослых, и для детей новогодние праздники. Например, ЦДКЖ за каникулы посетили 5000 детей, всех их встречал Айболит со зверушками. А в центральном зале ребят ждал Дед Мороз в образе старика-партизана с внучкой-Снегурочкой.

1 января в Центральном доме Красной Армии им. Фрунзе состоялся большой новогодний концерт для командиров и политработников РККА. Здесь открылась выставка живописи, графики и скульптуры «Великая Отечественная война».

А когда радио известило о наступлении Нового года, в эфире началась перекличка писателей и поэтов Москвы, одержавшей первую большую победу над врагом, и не сломленного блокадой Ленинграда.

1 января 1942 года вышел первый номер газеты «Литература и искусство», созданной, по причине острого дефицита газетной бумаги, объединением двух еженедельников — «Литературная газета» и «Советское искусство». Вновь издаваться по отдельности они стали только в 1944-м. «Советское искусство», к слову, стало предшественницей газеты «Культура».

Интересно полистать старые номера «Литературы и искусства». Например, заметила редакция, как изменился жанр почтовой открытки: от приветов прекрасных незнакомок и незнакомцев с воздушными поцелуями и голубков с письмецом в клюве открытки прошли путь к вдохновляющим плакатам малого формата. На них размещался краткий рассказ о подвигах, проиллюстрированный известными художниками, или показывались милые сердцу бойца картинки семейного быта. Но от войны никуда не уйдешь, и на одной из открыток — на фоне наряженной елки малыши выводят адрес: «Отцу на фронт. Папа, бей фашистов!»

К Новому году было выпущено 5 млн. военно-патриотических и лирических открыток, их отправляли и по стране, и на фронт. А на отдаленные участки передовой — даже самолетами, чтоб успели бойцы порадоваться вовремя. «Литература и искусство», сделав обзор вышедших открыток, оценивает их как «чрезвычайно нужную форму агитации, хорошо поддающуюся массовому воспроизведению и легко проникающую в быт».

...Разгром «непобедимого», как считали в мире, фашистского вермахта под Москвой вселил в наших дедов-прадедов огромную веру в победный итог войны. И потребуется вино, много вина, для победных тостов. Именно в 1942 году виноделы Грузии впервые выпускают знаменитейшее ныне «Киндзмараули». А потомственный дворянин и революционер, известный шампанист Антон Фролов-Багреев, разработавший ускоренный способ получения игристых шампанских вин резервуарным способом, участвует в переоборудовании старого вино-коньячного завода в Замоскворечье в Завод шампанских вин. Становится лауреатом Сталинской премии и кавалером ордена Ленина. И если до войны в стране выпускалось 300 тысяч бутылок игристых вин, то в 1942-м — целых 12 миллионов. И это тоже вселяло надежду — будет, чем встретить Великую Победу.