Александр АНДРЮХИН, Орел

16.10.2014

О загадочной истории исчезновения останков знаменитого русского генерала Ермолова и об их поисках «Культура» рассказывала неоднократно (№ 46, № 48 за 2012 г. и № 19, № 22 за 2013 г.). Официального ответа на вопрос, где в действительности похоронен один из самых популярных русских военачальников XIX века, по-прежнему нет. Однако тайна, похоже, разгадана. Недавно исследователи растолковали смысл записи, указывающей, по их мнению, точное местонахождение праха друга декабристов и покорителя Кавказа.

Долгие годы считалось, что останки генерала Ермолова покоятся в Орле, в Свято-Троицком храме, там, где находится усыпальница семьи полководца. Поклониться великим мощам приезжали паломники со всей страны. Однако осенью 2012 года во время реставрационных работ и замены деревянных полов мраморными рабочие обнаружили, что праха Ермолова в склепе нет.

Не верь глазам своим

Работы в Свято-Троицком храме велись более полутора лет. Сегодня он полностью отремонтирован, в нем проводятся службы. Справа от алтаря в стене — две мемориальные доски, свидетельствующие, что здесь покоятся тела Петра и Алексея Ермоловых. Посередине — чугунная чаша, на которой выгравировано: «Служащие на Гунибе кавказские солдаты, 1865 год». Это посмертный подарок любимому генералу. За чашей — фреска с изображением распятого Христа. 

— Это точная копия иконы, которая находилась здесь после погребения Ермоловых, — увидев мой интерес, поясняет служительница церкви. 

Потом она рассказала, что останки генерала Ермолова найдены все — до единой косточки. Их освидетельствовали археологи, собрали и положили в гроб. А гроб поставили на прежнее место, в фамильную усыпальницу. Я слушал, не перебивая, хотя знал, что это неправда. На самом деле в склепе, в крохотном гробике 40 на 80 сантиметров, обитом красной материей, покоится фрагмент берцовой кости левой ноги генерала, кусочки кисти правой руки, небольшие фрагменты других частей тела — почти всех, кроме черепа. По оценкам археологов — 25–40 процентов тела. Это все, что нашли в усыпальнице среди мусора. Генетической экспертизы не проводили. 

— Когда осенью 2012-го при реставрации вскрыли склеп и не нашли в нем большей части останков Ермолова, то разворошили соседний гроб, отца, — рассказывает мне президент «Орловского Ермоловского общества» профессор Владимир Матвеев. — Затем вскрыли гроб его сына, Клавдия, в надежде, что тело генерала окажется там. 

Видя такую активность властей, орловские краеведы возмутились и потребовали прекратить разрушение захоронения, заявив, что тела Ермолова давно в склепе нет. 

— Мы знали об этом задолго до вскрытия склепа, — говорит Матвеев. — Но молчали. Потому что не хотели разрушать легенду, ведь истина в данном случае вторична. Отнять у орловцев Ермолова было бы сродни святотатству.

Власти прислушались — и таким образом был спасен от вскрытия гроб невестки генерала. А потревоженные кости отца и сына в маленьких гробиках (полноразмерные просто не влезали в склеп) положили на прежние места, забрав при этом в коллекцию местного музея найденные в склепе пуговицы от мундира, фрагменты эполет и лежавшую в одном из гробов разбитую иконку. Сейчас эти экспонаты в Москве на реставрации. 

Мы с Матвеевым вышли из церкви и обошли ее справа. Сзади к боковому выступу пристроена чугунная оградка. На стене большая памятная доска с профилем генерала Ермолова и под ней надпись: «Герой Отечественной войны 1812 года генерал от артиллерии Алексей Петрович Ермолов 1777–1861 гг.»

Это что же, вторая могила Ермолова? Перевожу недоуменный взгляд на профессора. Но затем замечаю надпись на надгробном камне. Оказывается, могила принадлежит семье Пушкаревых. Всматриваюсь более внимательно — и вижу очередную странность: под доской Ермолова барельеф в виде медного венка, на котором написано: «А.П. Ермолову. Мирдза. Рига. 1954 г.» Что за нагромождение — Мирдза из Риги, Пушкаревы, лежащие под памятной доской прославленного генерала? 

— Вот здесь и начинается детектив, — отвечает Матвеев, написавший недавно на пару с известной орловской журналисткой Еленой Годлевской книгу под названием «Собери мое тело». В ней они подробно рассказали увлекательную историю долгой жизни одного из популярнейших русских генералов и полную загадок историю исчезновения его праха.

Сто рублей серебром

Потомок генерала, известный ученый и многолетний ведущий телепередачи «Очевидное — невероятное» Сергей Капица, как и Матвеев, знавший, что останков Ермолова в могиле нет, философски изрек по этому поводу: «Ермолова всю жизнь сопровождали какие-то тайны… Я допускаю, что его прах мог восприниматься потомками как мощи и был попросту вывезен за пределы Орла».

А вот что пишет капитан Николай Берг, его воспоминания опубликованы в 1875 году в журнале «Русская старина». За два года до смерти Ермолов рассказал капитану, что к нему в молодости явился седовласый старец и поведал, когда Ермолова ждет слава, когда — опала, когда присвоят генеральское звание, назначат на крупную должность и, наконец, в каком году он отбудет в лучший мир. Велел все подробно записать. После того как Ермолов исписал пять страниц, старец исчез. Потрясенный капитан поинтересовался, кто же это был? Генерал ответил: не кто иной, как он сам. Только уже проживший жизнь.

— Эти записи молодого Ермолова не сохранились, — комментирует Матвеев. — Однако мне неоднократно попадались воспоминания его современников, утверждавших, что видели эти листы.

Ермолов завещал похоронить себя в Орле, на Свято-Троицком кладбище, рядом с отцом. В двух гробах, вложенных один в другой — деревянном и цинковом. Его завещание было исполнено в точности. Позже сыновья вознамерились поставить ему памятник. Но затем решили расширить церковь и перенести останки предков внутрь храма. Император выделил на это 6000 рублей. Так останки генерала и его отца оказались в склепе под пристройкой. Позже сын Клавдий расширит склеп для себя и жены. А поскольку место прежнего захоронения Ермоловых освободилось, его купили родственники генеральши Пушкаревой, — о чем свидетельствует запись в церковной книге от июля 1869 года, — заплатив «серебром сто рублей».

Так что Пушкаревы оказались здесь вполне законно. Но почему в 1954 году, через 85 лет после покупки ими участка, здесь устанавливают мемориальную доску генералу?

Об этом чуть позже. Пока расскажем еще об одном человеке, внесшем самый мистический вклад в разгадку тайны генерала Ермолова.

Астральный брак

Одну из ключевых ролей в разгадке тайны останков Ермолова сыграла известная латышская поэтесса середины прошлого века Мирдза Кемпе.

— Как-то мы наткнулись на автобиографический роман Майи Луговской, жены поэта Владимира Луговского, — рассказывает Матвеев. — Она дальняя родственница Ермолова.

Луговская дружила с Кемпе, жизнь которой, по словам писательницы, представляла «сочетание реалистического прагматизма с трансцендентальным». Однажды, это было в 1945-м, прогуливаясь по Эрмитажу, Мирдза неожиданно набрела на портрет Ермолова. Долго всматривалась, и вдруг (так, во всяком случае, пишет жена известного поэта) портрет ожил: генерал улыбнулся и слегка кивнул. Поэтесса была потрясена: он подавал ей знак. Мирдза отправилась в Москву к подруге. Звонок в дверь. «Кто там?» — спросила Майя. В ответ услышала знакомый голос: «Графиня Ермолова. Я вступила с ним в астральный брак». Подруги устроили спиритический сеанс. По воспоминаниям Луговской, блюдце сразу задвигалось, назвалось Хакымом (так персы звали Ермолова) и, останавливаясь подле расположенных по кругу в алфавитном порядке букв, «написало»: «Собери мое тело». Женщины оторопели. Где его собрать? «Под деревом вяза, — уточнило блюдце, — у левого клироса Троицкой церкви».

На следующий день подруги выехали в Орел. Машину им дал известный исследователь Арктики Иван Папанин, который в то время занимал должность начальника Главсевморпути. В анналах упоминается и фамилия его личного шофера — некоего Чумака. 

Дамы приехали в Орел и узнали, что гроб с генералом немцы выбросили из церкви. Но его якобы подобрал архитектор Михаил Каплинский. Отправились к нему. Каплинский показал гостьям останки. «Он приоткрыл крышку гроба, — пишет Луговская, — и мы увидели скелет Ермолова. На нем сохранились остатки военной формы, кое-где поблескивала позолота».

Каплинский пожаловался, что скелет пришлось собирать по кусочкам. Собран практически весь, но не хватает кисти правой руки.

— Я знаю, где она! — воскликнула Мирдза. — Под вязом!

Дамы возвратились на кладбище и дали водителю лопату. Тот обкопал дерево и (о чудо!) наткнулся на кость правой руки.

А был ли гроб?

Обилие мистики в воспоминаниях Луговской меня не смутило. Многому есть объяснение. Например, почему в гробу не оказалось правой кисти Ермолова — потому, что она так и оставалась в склепе. И лежит там до сих пор среди «малой группы останков». А что же нашли под вязом? Пусть ответ дадут любители мистики. Меня же заинтересовало, почему мощи Ермолова спасает архитектор, а не работники музея? В местном краеведческом музее я познакомился со старейшей его работницей Антониной Гольцовой, лично знавшей Каплинского. Она поведала, что он стал архитектором отдела по делам строительства Орловского облисполкома только в 1945-м, после возвращения с фронта. А до этого, с 1928 по 1932 год, возглавлял краеведческий музей.

— Потом его арестовали, — уточнила Антонина Васильевна. — А в 1938-м освободили, он возвратился, но уже в качестве замдиректора. В музее и жил, поскольку другой площади у него не было. В его обязанности входило и инспектирование памятников.

Женщина достала из папки пожелтевший лист. В документе, датированном 1939 годом, за подписью Каплинского, говорилось, что состояние склепа генерала Ермолова — хорошее. 

В 1940 году Троицкую церковь передали под архив НКВД. Режимный объект обследовали. Проникли в склеп. Возможно, считает Матвеев, проверяли, нет ли оттуда подземного хода в церковь или наружу. В склепе наткнулись на цинковый гроб. Захотели посмотреть, что внутри. Но вскрыть его оказалось непросто. Тогда прибегли к помощи небольшого заряда взрывчатки. Что же случилось с останками? Меньшая часть до сих пор находится в склепе. А остальное?

Мне удалось разыскать в Орле свидетельницу тех событий. Служительница церкви свела меня с 80-летней женщиной, чья бабушка до войны входила в общину Троицкого храма. Анастасия Дмитриевна, щупленькая, с ясными глазами, сначала долго отнекивалась, затем разговорилась.

— В 1940 году мне было шесть лет. Хорошо запомнила, как среди ночи бабушка собирается идти на кладбище, а мама ее отговаривает. И так было страшно. Потом, когда я подросла, бабушка рассказывала, что перед войной ходила на кладбище собирать с могил иконы. После войны мама вернула их в церковь.

Оказывается, накануне той ночи объявили, что церковь закрывают, и теперь в ней будут храниться важные документы. Иконы были свалены в кучу недалеко от храма. К этому времени уже были снесены все могилы, а гранитные памятники собраны и увезены для строительства плотины. Туда же в кучу свалили и кости, выброшенные из склепа. Днем туда не подпускали.

— А по ночам люди ползком пробирались на кладбище, в темноте разыскивали иконы и разбирали по домам, — вспоминает Анастасия Дмитриевна. — И, как рассказывала бабушка, был один человек из музея. — Иконы он не собирал, а только человеческие кости — и складывал в мешок.

Если допустить, что это Каплинский, получается, он собрал выброшенные из склепа останки «по горячим следам» в том же 1940 году. А как же гроб, о котором пишет Луговская? Он же, наверное, был разрушен взрывом. По словам Матвеева, есть даже свидетельства, что он был опален. Луговская наверняка заметила бы это и отразила в своих воспоминаниях. Матвеев предполагает, что это мог быть и другой гроб, купленный архитектором позже — специально, чтобы сложить туда кости полководца.

Странная и жуткая история открывалась мне. Неужели Каплинский в 1940 году собрал кости, повоевал, вернулся, и в 45-м продемонстрировал их дамам? Где же он держал останки, если до войны у него даже не было собственного жилья? В музее?

Другая версия: чекисты здесь ни при чем, а останки Ермолова выкинули из гроба немцы. Об этом в своих воспоминаниях пишет и Луговская, это говорили и орловские музейные работники. Однако Матвеев склонен доверять знаменитому немецкому «орднунгу»: сделано — записано. 

— У меня имеется документ с перечнем ущерба, нанесенного немцами Троицкой церкви, — говорит он. — Они похитили 16 Священных писаний, уничтожили 1300 книг и сожгли 1500 комплектов газет и журналов. О мародерстве в склепе нет ни строчки.

Историк считает, что кости генерала потревожили все же сотрудники НКВД. 

— У нас есть устное свидетельство работницы облархива, что в 1940 году их коллега Семен Кирсанов подписал документ о вскрытии склепа и гроба Ермолова, — рассказывает профессор.

Впрочем, письменных доказательств этого нет, корректно уточняет он. А Луговская могла возложить вину на немцев, чтобы не очернять сотрудников НКВД. Тем более, что муж ее, поэт Владимир Луговской, был близок к этой организации: в 20-х годах служил в Управлении внутренними делами Кремля и в Военной школе ВЦИК. Судя по всему, он и позже сотрудничал с органами, о чем свидетельствовали его командировки во Францию в 1935–1936 годах. 

По словам Матвеева, многое бы прояснили личные архивы Луговской. 

— Я обращался к ее зятю, члену-корреспонденту РАН Владимиру Седову, — рассказывает Матвеев. — Он сказал, что не против передать мне для публикации архивы Луговской. Сам он их толком не читал, издательством романа занималась ее дочь. Но спустя некоторое время, когда я снова позвонил Седову, он сказал, что передумал…

А может, действительно, поездка двух подруг в Орел состоялась в 1940 году, а не в 1945-м? Попробуем воспроизвести события без всякой мистики. Сотрудники НКВД в 1940 году выбрасывают останки Ермолова во двор. Отвечающий за их сохранность Каплинский приходит в ужас: собирает часть костей (однако не все) и начинает ломать голову, что с ними делать. Не находит ничего лучше, чем позвонить в Москву своей землячке. Да-да! Майя Луговская была родом из Орла и в девичестве звалась Еленой Быковой. Фамилию она поменяла при замужестве, а новое имя стало частью литературного псевдонима.

К кому, как не к землячке, мог обратиться орловский служащий? Может, именно ее столичными связями объясняется тот факт, что для поездки в Орел выделил машину сам Папанин. Вполне может быть, что женщины подались в Орел по звонку Каплинского, а отнюдь не по астральному зову генерала!

Под чужим могильным камнем

Однако Матвеев категорически не согласен с этой версией. 

— Я внимательно перечел переписку Каплинского с Кемпе. Активно переписываться они начали только в начале пятидесятых годов. А до войны, как я понял, знакомы не были.

Однако с тем, что Каплинский собрал прах Ермолова в 1940 году, исследователь, как уже говорилось, согласен. Только ни дома, ни в музее архитектор кости не держал. 

— Каплинский захоронил останки генерала Ермолова в 40-м году, — говорит Матвеев. — У меня есть свидетель, который рассказывал, что при этом присутствовал председатель Орловского горисполкома Серафим Болотских. Я поднимал архивы — действительно, до войны такой был. 

В начале 50-х Каплинский добивается установки памятника Ермолову и пытается «пробить» ему место для могилы рядом с храмом. Но это не удается. Место давали только на окраине кладбища. Все, что смог сделать скромный чиновник, — установить мемориальную доску на церковной стене в 1954-м.

Так где же сейчас находится основная часть останков Ермолова? Все там же, где их временно закопал Каплинский в 1940 году, уверен Матвеев. На это его совсем недавно натолкнули воспоминания Луговской. После того как останки были собраны, пишет она Кемпе, «возникла мысль о том, что необходимо в ближайшее время захоронить Ермолова на прежнем месте». Что и было сделано.

— Я долго не мог понять, что это за «прежнее место», — говорит Матвеев.   Склеп, что ли? Но там нет останков Ермолова. Только потом догадался, что прежнее место — это его первоначальное захоронение, до переноса праха в церковь. Там, где сейчас находится могила Пушкаревых.

Когда в 1954-м в ограде Пушкаревых открывали мемориальную доску Ермолова, то, чтобы народ не путался, надгробный камень Пушкаревых (достаточно бесцеремонно, надо сказать) вынесли, а на его месте поставили безымянную раку. Пятью годами позже в Орловский облисполком поступит заявление от некой Зинаиды Азбукиной: «При установлении на Троицком кладбище мемориальной доски герою Первой Отечественной войны генералу Ермолову из ограды, принадлежащей моим покойным родственникам Пушкаревым, был вынесен могильный камень. Прошу Вашего распоряжения о восстановлении упомянутого камня на прежнее место в ограде».

Заявление оставили без внимания. А через полвека на кладбище явились неизвестные люди, вынесли раку за ограду и на ее место положили могильный камень Пушкаревых, который лежит там и поныне. 

Сегодня орловским краеведам ясно, где находится оставшаяся часть праха Ермолова.

— Еще в 2012 году, когда Владимир Матвеев заявил, что он знает, где покоятся останки, я сказала, что тоже знаю, — смеется Антонина Гольцова. — Предложила нам обоим написать на бумажке место захоронения Ермолова, а потом поменяться. Оба написали: «В могиле Пушкаревых». 

— Чтобы убедиться в том, что останки существуют, совсем не обязательно раскапывать захоронение, — считает Матвеев. — Надо всего лишь пригласить специалиста с рентгеновским прибором, чтобы он просветил могилу. Затем следует воссоединить останки с теми фрагментами, которые находятся в склепе. И после этого определить, наконец, постоянное место горемычному Ермолову. Для абсолютной уверенности хорошо бы провести генетическую экспертизу, но организовать это крайне сложно, наверное, нужна команда сверху.

Мирдза Кемпе умерла в 1974 году. Она так и не выполнила просьбу Ермолова — собрать его тело. Вяз после вскрытия склепа в 2012 году начал сохнуть...