Валерий ШАМБАРОВ

23.11.2024

Материал опубликован в октябрьском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

325 лет назад, 18 ноября 1699 года, Петр I издал указ, предписавший «приимать в свою Великого Государя службу в солдаты и кто изо всех вольных людей похочет в тую службу итить». Нередко данный акт соотносят с началом регулярной армии России, введением воинской повинности. В действительности создание профессиональных войск шло и прежде, являлось процессом долгим и постепенным.

Начало этому положил еще Иван Грозный, учредив в 1550 году шесть приказов (полков) московских стрельцов. В дальнейшем их количество росло, стрелецкие части формировались и в других городах. В мирное время они несли ко всему прочему полицейскую и пожарную службу. Им платили жалованье, выдавали оружие, шили форму. Иван IV привнес элементы регулярности и в дворянское ополчение. Поделил его, как и стрельцов, на подразделения по 500 человек, сотни, полусотни, десятки. Появились чины голов, сотников, полусотников, десятников.

В профессиональные формирования выделились и пушкари, а пехота со временем дополнилась служилыми казаками. Последних набирали не только из потомственного казачества, но и из всех изъявивших желание пополнить их ряды. Обходились без формы, единообразного вооружения и тем не менее получали жалованье, числились в подразделениях, имели воинские звания. Атаман этих казаков не выбирался, имел довольно высокий чин, командовал полутысячей ратников. В свободное время служилые могли заниматься домашним хозяйством, ремеслами, торговать, освобождаясь от податей и пошлин. А на большую войну государь дополнительно призывал посошных (по человеку с определенного количества сох — мер пахотной земли) и даточных (с церковных, вдовьих и иных имений, чьи хозяева не служат). Это были не рекруты, а ополченцы, их использовали для вспомогательных задач (в обозах, на фортификационных работах), а после войны распускали.

Военное искусство не стояло на месте. С 1630 года царь Михаил Федорович и его отец патриарх Филарет, готовясь к сражениям с Польшей, начали формировать полки «иноземного строя» из «всякого звания вольных охочих людей». За образец взяли лучшую армию того времени, шведскую. Две трети солдат вооружали мушкетами нового образца, которые были легче старых и заряжались бумажным патроном. Стрелять из них можно было без подставки. Для рукопашной предназначались шпаги. Треть бойцов защищала длинными пиками строй мушкетеров от атак вражеской конницы. По европейским образцам создавались и рейтарские полки (тяжелой кавалерии), и драгунские, способные сражаться как в конном, так и в пешем строю. Офицеров и 5 тысяч солдат-инструкторов навербовали за границей. В русской армии появились звания генералов, полковников, подполковников, майоров, капитанов, поручиков, прапорщиков, сержантов, капралов.

Наемники в сражениях проявили себя отвратительно. Многие из них перебежали к противнику. Оставшиеся, за исключением лучших офицеров, после войны были уволены. Полки «иноземного строя» тем не менее сохранились. Власти распределили их по границам, чтобы они слободами охраняли рубежи страны.

Все служилые в России получили право без уплаты налогов заниматься хозяйством, торговать. Формировались новые солдатские и драгунские полки, в которые записывали живших в опасном приграничье и умевших владеть оружием крестьян и казаков.

Дальнейшие преобразования армии развернулись при Алексее Михайловиче — перед очередной схваткой с Польшей и в ходе самой войны. Отечественная промышленность освоила выпуск новых мушкетов, карабинов, пистолетов. Стрельцов перевооружали, обучали современной тактике боя. Количество полков «иноземного строя» выросло с 15 до 75, общая численность их теперь превышала 50 тысяч человек. Их форма походила на стрелецкую, однако кафтаны были короче, а шапки — без меховой опушки. Возникла и гвардия — два «выборных» полка из лучших солдат. Благодаря этим войскам Россия смогла выдержать целую череду войн за Украину — с Речью Посполитой, Швецией, Крымским ханством, Османской империей, гетманами-изменниками.

Алексей Михайлович хотел, чтобы и его маленький сын Петр заинтересовался военным делом, повелел создать для детских потех отрока из юных слуг и дворни «Петров полк», где царевич был «полковником». В 1676 году государь умер, на престол взошел его старший сын Федор, очень больной, почти не выходивший из дворца. Заправлять всем в России стали приближенные. Развились страшные злоупотребления. Московские стрельцы (26 полков) к тому времени избаловались вконец. Те, кто был побогаче, владели лавками, мастерскими, в походы вместо себя нанимали других или приплачивали начальникам, чтобы самим на время военных действий оставаться в столице (охранять ее). Из-за повального хищничества даже этому придворному корпусу перестали платить жалованье, на чем сыграла царевна Софья, организовавшая после кончины Федора стрелецкий бунт и захватившая власть.

В подраставшем Петре действительно проснулась тяга к военным занятиям. Он увлеченно играл со своими «потешными», количество коих постепенно увеличивалось. Так из одного полка стало два, Преображенский и Семеновский (около 300 человек). По настоянию Петра Алексеевича ему выделили иностранных офицеров (Зоммера, Тиммермана и др.), учивших молодежь тактике, артиллерии, баллистике и иным премудростям. В то же время настоящая российская армия разваливалась. Служба стала потомственной и считалась очень выгодной: жалованье, земля, хозяйство, освобождение от налогов... Солдаты, драгуны, стрельцы старались записать в полки собственных детей и прочих родственников. Воинская подготовка была заброшена, никаких учений не проводилось.

Результаты этого проявились в 1687 году в Крымском походе Голицына. По росписи армия насчитывала 113 тысяч человек, а фактически собралось (с большими опозданиями) лишь 60 тысяч. В этой кампании и второй, аналогичной (1689), распространилось массовое дезертирство. Данные проблемы перешли в наследство Петру I, когда он сверг Софью и смог по праву занять престол. Помощниками и советниками молодого царя в военных вопросах стали новые друзья из иностранных офицеров, Гордон и Лефорт. Те командовали старыми гвардейскими полками, Бутырским и Лефортовским, и в критический момент противостояния с Софьей первыми привели своих солдат к Петру в Троице-Сергиев монастырь.

В Азовских походах 1695–1696 годов большая часть старых войск показала себя плохо. Исключение составили полки Белгородского и Севского разрядов (округов). Эти подразделения располагались на южной границе, где в любой момент можно было ждать нападений крымцев, ногайцев: тут уж хочешь не хочешь требовалось поддерживать постоянную боеготовность. Худо было и с командными кадрами. Из отличившихся в прошлых войнах полководцев и старших офицеров одни были убиты в стрелецких бунтах или стали опальными при Софье, другие пристроились к ней и ее фавориту Голицыну (в дальнейшем их ожидали отставки и ссылки наряду с временщиками). Молодые выдвиженцы Петра I еще не имели никакого опыта.

В 1697 году царь отправился в Великое посольство, на Запад, где планировал расширить и укрепить коалицию против турок. Хотел и сам увидеть Европу, изучить и позаимствовать полезные новинки. Имелись таковые и в военной области. В западноевропейских странах в то время быстро развивались фортификация, инженерное дело, артиллерийская наука. При строительстве крепостей и полевых укреплений специалисты математически высчитывали углы и наклоны, чтобы обеспечить наименьшую уязвимость перед орудиями противника. Артиллеристы, в свою очередь, высчитывали координаты расположения батарей и углы обстрелов для лучшего разрушения укреплений. В тактике произвело революцию появление штыка.

Прежде для рукопашных и (особенно) для защиты от кавалерийских атак пехота таскала с собой пики, алебарды, бердыши. Предпринимались попытки соединить ружье с копьем. Придумали багинет (рукоятка вставлялась прямо в дуло), однако драться тяжелым мушкетом с подобной насадкой было слишком неудобно. В конце XVII века стали изготовлять более легкие ружья, фузеи, и пошло широкое внедрение багинетов. В ходе Девятилетней войны Франции против Англии, Австрии, Голландии и Испании пробовались разные варианты. Прежде всего стремились сделать такой штык, чтобы он крепился на ствол и не мешал стрельбе. К примеру, после битвы при Флерюсе в 1690 году французский король Людовик XIV отверг испытанную модель, поскольку она плохо держалась на ружьях. Во время же поездки Петра I за границу (1697) собственные разработки штыка приняли на вооружение англичане и пруссаки.

В России багинеты начали использовать с 1694 года. В Европе их применение сопровождалось новыми требованиями в плане обучения войск. Значительно повышалась роль строевой подготовки. Следовало держать плотный строй для общих штыковых ударов. Защищаясь от конницы, нужно было ощетиниться штыками подобно живой крепости, а если противник обойдет, то развернуться, встречая его сплошной стеной. Стрелять теперь надлежало залпами (прицельная точность была очень низкой, одиночной стрельбе вообще не учили), а для этого разрабатывались очень сложные перестроения: не нарушая плотности строя, первым шеренгам после залпа предписывалось отойти назад, перезарядить ружья, уступая место следующим. По-новому вооруженные и обученные войска русский царь видел в Пруссии, Англии, Австрии, Саксонии. На парадах их строевые приемы выглядели впечатляюще.

Еще там, за границей, Петр I задумал реформу русской армии. Закупил 15 тысяч новейших ружей, дал задание дипломатам нанимать иностранных офицеров-инструкторов. По поручению монарха полковник Вейде составил по немецким образцам первый воинский устав для соответствующей подготовки войск.

При этом главная цель посольства, связанная с антитурецкой коалицией, провалилась. Даже союзники России Австрия, Польша, Венеция начали сепаратные переговоры с султаном, а само путешествие по Европе прервал очередной мятеж стрельцов.

Вот им-то новые порядки явно пришлись не по душе. Если Софья с ними заигрывала, их всячески ублажала, то при Петре благоустроенной службе в Москве рядом с собственными домами и промыслами пришел конец. Теперь служилых гоняли то под Азов, то на западную границу грозить полякам. Четыре полка под Великими Луками взбунтовались, намереваясь поднять остальные войска и вернуть на престол царевну, но тут опять сказались их крайне низкие боевые качества. Хорошо обученные Бутырский, Лефортовский, Преображенский и Семеновский полки разгромили смутьянов сразу же.

С возвращавшимся на родину Петром в Раве-Русской встретился курфюрст Саксонии и король Польши Август Сильный. Вместо распавшегося антитурецкого альянса предложил другой — против Швеции. Последняя русским тоже изрядно насолила, отобрала и закупорила в свое время выход к Балтийскому морю. Царь с предложением Августа согласился, однако шведы с их лучшей в Европе армией туркам были не ровня, и это делало еще более насущной задачу подтянуть русские войска до современного уровня.

Некогда элитный корпус московских стрельцов стал крайне ненадежным. Восставшие полки царь упразднил, половину мятежников казнил. Когда же взбунтовались еще семь полков в Азове, их удалось усмирить без боев и кровопролития.

Утверждения о том, будто Петр I в гневе расформировал все стрелецкие подразделения, фактам не соответствуют. Русский царь всего-навсего упразднил сытные и спокойные синекуры (фактически за государственный счет) и передислоцировал московские полки в другие места: Белгород, Севск, Киев, Поволжье. Там хватало реальных и полезных для государства ратных дел вместо того, чтобы лезть в политику и бунтовать. Стрельцы Сухарева полка, ни в одном мятеже не участвовавшего и всегда сохранявшего верность государю, остались в столице, но их зачислили в гвардию.

Из старых солдатских формирований, размещенных по слободам у границ, большинство было слабыми, полуразвалившимися. Реанимировать и переучивать их стало бы делом слишком долгим и хлопотным. Петр решил создавать новый костяк армии «с чистого листа», по европейским стандартам. 18 ноября 1699 года государь объявил тот самый набор «изо всех вольных людей и кто похочет». Это еще не было введением воинской повинности. Армия предполагалась «контрактная» — наемная, на добровольной основе. За службу полагались плата, «на год по одиннадцати рублев», а также «хлебные и кормовые запасы и вино равно с иными полки Преображенского и Семеновского полков солдатами».

Указ стал еще одним шагом на пути строительства российской армии. По сравнению с формированием прежних войск вводилось важное новшество: больше не упоминалось и не подразумевалось выделение земли под слободы, не фигурировало право на беспошлинную торговлю и не облагаемые налогом ремесла (как не было этого у выучеников Петра, преображенцев и семеновцев). Фактически солдатские подсобные хозяйства в России остались, но серьезной роли в воинском быту они больше не играли. Служилые переходили на полное государственное обеспечение, а сами отныне целиком принадлежали государевой службе, должны были отдавать себя только ей.

Те, кто на эти условия соглашался, должны были «без мешкания» записываться в Преображенском в съезжей солдатской избе у боярина Автонома Головина. Следом вербовочные пункты открылись в Новгороде, Пскове, Смоленске, Белгороде, городах Поволжья. Оплата предлагалась довольно солидная, и добровольцев нашлось немало. Из 32 тысяч человек сформировали 27 пехотных полков и два драгунских (много новой конницы не требовалось, части Белгородского и Севского разрядов, успешно гонявшиеся за татарами на южной границе, были в основном драгунскими). Солдат вооружали фузеями с багинетами, шпагами, обучали по уставу Вейде. Пикинеры в новых полках пока еще оставались. Форма была не «немецкого» образца, а русского, как в старых солдатских полках.

И все же первый блин вышел, можно сказать, комом. За высокую плату в солдаты записывались беднота, молодежь, бродяги. Офицеры прибывали из тех, кого набирали за границей, хотя говорить в данном случае о «преклонении перед Западом» неправомочно. Такое было обычной практикой и в европейских странах, где в любой армии служило немало иностранцев, менявших порой по нескольку государств (шли туда, где лучше условия предложат).

С другой стороны, на Западе назревала большая война «за испанское наследство», и хорошие командиры без работы там не сидели. В Россию же вербовались те, про кого Головин возмущенно докладывал царю: многие «и за мушкет не умели взяться». Таким «специалистам» давали от ворот поворот, хотя и оставшиеся были не намного лучше. Ко всему прочему русского языка не знали, из-за чего подчиненные не понимали их команд.

Времени на подготовку почти не было — всего несколько месяцев. Под Нарву в 1700 году русская армия пошла с необученными «сбродными» солдатами, негодными иностранными офицерами и неопытными русскими начальниками. Печальный результат той кампании известен.

После поражения развернулась более основательная реорганизация. Перевооружали и переучивали солдат из старых полков, переформировывали в современную пехоту стрельцов, а для пополнения войск Петр I с марта 1705 года начал проводить рекрутские наборы «во солдаты пешие и конные, в городские стражи и в матрозы корабельные». Так рождалась русская регулярная армия, унифицировалась ее структура, отлаживались комплектование и управление. В боях набиралась практического опыта и заявила о себе на весь мир под Полтавой.