Евгений АЛЕКСАНДРОВ

01.10.2023

Материал опубликован в августовском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

Этот необыкновенный человек остался в истории как представитель великих первопроходцев, тянувших за собой целые отрасли науки и техники, внесших огромный вклад в развитие военного дела и гражданского производства, этики и философии индустриальной эры. Свое жизненное кредо сын русского офицера и педагога Петр Нестеров выразил собственным афоризмом в духе эллинских мудрецов: «Не мир я жажду удивить,/ Не для забавы иль задора,/ А вас хочу лишь убедить,/ Что в воздухе везде опора». 110 лет назад он выполнил знаменитую мертвую петлю.

ЭНЕРГИЯ И ДИСЦИПЛИНА

Когда умер отец, ему не было и трех лет. Далеко не богатой, лишившейся кормильца семье пришлось переселиться во вдовий дом, где она чрезвычайно скромно жила на казенные средства.

В 1897 году, следуя фамильным традициям, десятилетний Петя поступил в Нижегородский кадетский корпус имени генерала Алексея Аракчеева (здесь когда-то преподавал отец мальчика). За семь лет учебы кадет Нестеров показал себя одним из лучших. Педагоги и однокашники отмечали его способности в математике, физике, черчении. Петр увлекался спортом, рисовал, пел, играл на мандолине. В аттестационном журнале о нем, 16-летнем юноше, было сказано: «Чрезвычайно настойчив в принятых решениях, проявляет характер, полностью унаследованный им от покойного отца».

В 1904 году выпускника корпуса Нестерова в числе шестерых отличников направили в престижное Михайловское артиллерийское училище. В армии ни о какой авиации тогда еще не помышляли.

Во время службы на Дальнем Востоке он заинтересовался воздухоплаванием и даже разработал правила корректировки артиллерийского огня с аэростата. Летом 1911-го, приехав в отпуск на малую родину, в Нижний Новгород, познакомился с Петром Соколовым, учеником основоположника отечественной авиации профессора Николая Жуковского.

В 1913-м Нестеров окончил авиационный отдел Офицерской воздухоплавательной школы, славной альма-матер первых русских пилотов. Правда, стиль полетов, который там практиковали (слишком осторожный, прямолинейный, почти без виражей), будущего аса не устраивал. «Меня не удовлетворяла рабская зависимость пилота от капризов стихии», — рассказывал впоследствии Петр Николаевич.

За год до выпуска, 18 августа 1912 года, молодой офицер совершил 13-часовой перелет на аэростате, преодолев расстояние в 750 верст на высоте 3400 метров. Это был результат международного уровня.

«Петр Нестеров — летчик выдающийся. Технически подготовлен отлично. Энергичный и дисциплинированный. Нравственные качества очень хорошие» — с такой рекомендацией его направили в Киев, в одну из первых в России авиационных рот. Новоприбывший скоро познакомился с тамошними авиаконструкторами, пилотами, энтузиастами воздухоплавания. Их взаимодействие вылилось в череду важных для отечественной авиации экспериментов. Одним из таких испытаний стал организованный и возглавленный Нестеровым, осуществленный тремя машинами перелет по маршруту Киев — Остер — Козелец — Нежин — Киев с четырьмя посадками на выбранных с воздуха площадках. Прежде никто подобных «путешествий» не предпринимал. С борта одного из самолетов велась первая в мире киносъемка.

ВЫСШИЙ ПИЛОТАЖ

Отважный пилот готовился к еще более дерзким свершениям. Его интересовали никем не апробированные маневры на аэроплане. Нестеров понимал: чтобы не дай Бог не сплоховать во время войны, пилот должен управлять машиной, как казак конем, не бояться «быстрой езды» и резких поворотов, которые нужны для того, чтобы ставить противника в тупик. Мечтой русского пилота стала фигура рисковой петли в вертикальном положении, траекторию которой он часто вычерчивал в блокнотах, рассуждая при этом: если птицы умеют выделывать нечто подобное, то почему бы и человеку не повторить? Трюк, который не выполнял раньше ни один летчик, называли мертвой петлей. Считалось, что такой маневр неизбежно приведет к аварии, что в тот момент, когда аэроплан оказывается хвостом вверх, пилот не способен совладать с машиной: его хватает за горло стихия смерти, и, теряя голову, он неизбежно бросает штурвал.

Фигуры высшего пилотажа существовали в ту пору лишь на бумаге, в теории. Немногие храбрецы пытались нарисовать их в небе. При попытках выполнить что-то похожее аэропланы из-за сильных перегрузок рассыпались в воздухе, а летчики в лучшем случае отделывались увечьями. Нестеров упорно добивался разрешения на выполнение смертельно опасного трюка. Его считали чудаком, самоубийцей, редким честолюбцем. Но Нестеров верил, что даже на весьма далекой от совершенства технике умелый пилот способен на многое, упрямо доказывал скептикам свою пока еще теорему: «Воздух есть среда вполне однородная во всех направлениях. Он будет удерживать в любом положении самолет при правильном управлении им».

Одновременно с нашим отважным испытателем аналогичную идею разрабатывал знаменитый французский ас Адольф Пегу. Тот иногда гастролировал в России, и Нестеров его выступления видел. Однако русский офицер ко всему прочему являлся талантливым конструктором. Основательно переделав свой моноплан «Ньюпор-IV» с 70-сильным двигателем «Гном», он стал выполнять на тренировках все более резкие и крутые повороты.

27 августа 1913 года в 18 часов 10 минут над Сырецким полем под Киевом при большом стечении народа Петр Нестеров поднял в небо свой аэроплан. После того как машина взмыла в небо на 800–1000 метров, пилот выключил мотор и начал пикировать. Примерно на 600-метровой высоте снова включил двигатель, после чего самолет пошел вертикально вверх. Затем «Ньюпор» лег, если можно так выразиться, на спину, начертил петлю и ушел в пике. Потом наконец выпрямился и плавной спиралью пошел на посадку. Вышедший из кабины герой утирал пот со лба под восхищенные овации тех, кто стал свидетелем неслыханной победы.

Позже Нестеров вспоминал о тех своих ощущениях: «Когда я очутился вниз головой, центробежная сила была настолько велика, что она прижала меня к сиденью. Находящиеся в моих карманах часы, анероид, не выпали из карманов. Я забыл закрыть ящики с инструментами, но, несмотря на это, все инструменты, помещавшиеся в незакрытых ящиках, так и остались на своих местах».

Этот день стал точкой отсчета в истории высшего пилотажа, а фигуру, которую продемонстрировал русский летчик, называют с тех пор петлей Нестерова. Официальная телеграмма о выполнении фантастического маневра — за подписью семи военных летчиков, двоих армейских офицеров и врача — была отправлена в Петербург в тот же вечер.

Русский пилот получил тысячи поздравительных посланий, в том числе от Пегу, признавшего первенство коллеги, но больше всего Петра Николаевича порадовала телеграмма из родного Нижнего Новгорода от начальника кадетского корпуса: «Корпус восторженно приветствует своего славного питомца с блестящим успехом на гордость русской авиации».

Журналисты наперебой просили героя об интервью, и он опубликовал в центральной прессе несколько рассказов о мертвой петле. Общество воздухоплавания присудило ему золотую медаль с надписью «За первое в мире удачное решение, с риском для жизни, вопроса об управлении аэропланами при вертикальных кренах». Триумфатора произвели в штабс-капитаны и назначили начальником авиационного отряда.

Восхищались, правда, не все. Некоторые (в том числе видные авиаторы и талантливые публицисты) ажиотаж вокруг Нестерова высмеивали в фельетонах. Кто-то даже требовал посадить смельчака на 30 суток под арест — за акробатизм, неоправданный риск. Авиационное начальство категорически запретило русским пилотам повторять рискованный опыт, а неуемный штабс-капитан, понимая, что война не за горами, продолжил повышать свое мастерство воздушного боя. «Меньше всего я думал о себе: все мои мысли были о судьбе отечественной авиации. Я счастлив, что сделал полезное для России дело. Очень прошу сообщить об этом в газетах скромно и не создавать ненужного шуму», — объяснял он репортерам. Лучше всех его понимал профессор Жуковский, изрекший: «Нестеров первым стал хозяином аэроплана в воздухе».

В мае 1914-го летчик совершил выдающийся по тем временам перелет из Киева в Петербург, преодолев за 8 летных часов расстояние в 1200 километров. Ему снова аплодировала вся страна, а он уже мечтал об аэроплане собственной конструкции, на котором можно еще резче маневрировать, уподобиться птицам. В блокноте отважного рекордсмена каждый день появлялись новые расчеты, схемы.

БОЕВОЙ ТАРАН

Тем же летом началась Великая война (именно так называли тогда Первую мировую). В первые же дни воздушных боев и разведывательных полетов Нестеров доказал, что он рожден не для цирковых трюков, а для того, чтобы сражаться и побеждать. Командуя корпусным авиаотрядом, действуя против австрияков, доблестно проявил себя в боях за Львов. Известный на всю Россию штабс-капитан разработал методику бомбометания с использованием артиллерийских снарядов. За считаные недели успел совершить множество боевых вылетов и как разведчик, и как бомбардировщик. Снова экспериментировал, пытался осуществлять взлеты и посадки в ночной темноте, применяя ацетиленовый прожектор. Неутомимый новатор всюду старался быть первым. Австрийское командование пообещало крупную денежную награду тому, кто собьет аэроплан Нестерова. В двадцатых числах августа в местах, где базировался его авиаотряд, стали замечать громоздкий трехместный аэроплан неприятеля «Альбатрос». Пилот барон Фридрих фон Розенталь и приданный ему экипаж вели разведку русских позиций. Русский ас принял вызов. 26 августа на своем «Моране» он настиг австрийца. Тот попытался было оторваться, но не смог. Русский летчик первым в истории решился на таран. Петр Николаевич не собирался погибать, рассчитывал ударить своим шасси по несущей поверхности «Альбатроса», сбить его и при этом сохранить собственную боеспособность. Риск был слишком велик: австрийский самолет чуть-чуть уклонился, из-за чего Нестеров ударил не в край, а в самую сердцевину вражеской машины, задел ее не только колесами, но и винтом. Та сразу же рухнула на землю, однако сильное повреждение получил и «Моран», упавший спустя несколько секунд. Нестеров погиб недалеко от Жолквы, в районе деревушки под названием Воля-Высоцкая.

Хоронили героя с небывалыми почестями. Как и его отец, Петр Нестеров прожил всего лишь 27 лет. Посмертно русского аса наградили орденом святого Георгия IV степени и произвели в капитаны. Таран впоследствии стали применять многие наши летчики. Некоторые — так же ценою жизни, другие счастливо выживали.

В России его не забывали никогда. Для советских пилотов он был легендой и образцом. О нем выходили книги, в 1960-е даже сняли художественный фильм, в котором главную роль сыграл Виктор Коршунов. На месте гибели героя, в Жолкве (в советское время городок носил имя Нестерова) установили памятник. Сейчас там — «самостийная Украина», и в наши дни уже никто не удивляется, что мемориал сломали, а на его месте установили скульптуру террориста Евгена Коновальца. Небо смотрит на нее с укором, ибо, конечно же, помнит великого русского героя, чей пример вдохновлял Валерия Чкалова, Юрия Гагарина и тысячи других храбрецов.