Андрей САМОХИН

16.07.2022

Материал опубликован в журнале Никиты Михалкова «Свой».

Обстоятельства убийства Григория Распутина в ночь на 17 декабря 1916 года, несмотря на тома публикаций по данной теме, до сих пор содержат в себе немало загадок, как, впрочем, и сама личность Григория Ефимовича. Среди организаторов преступления называют монархистов, англичан, масонов и иных причастных к политическим процессам того периода лиц, однако и сегодня нет полной ясности ни с заказчиками, ни с конкретными исполнителями заказа. Вдумчивым историкам ясно одно: насильственная смерть Распутина и скорая (менее чем через год) гибель Российской империи очень тесно связаны.

Убийцами во всех энциклопедиях называют князя Феликса Юсупова и депутата Госдумы, скандалиста Владимира Пуришкевича. Великого князя Дмитрия Павловича — числят их «покровителем». В качестве подручных фигурируют и поручик Сухотин.

Кавалера ордена Почетного легиона польского еврея Станислава Лазоверта привез в Россию весной 1916-го глава французской военной миссии генерал Морис Жанен. А вскоре этот странный гость оказался вдруг врачом колесившего по фронтам санитарного поезда Отряда Пуришкевича (последний, кстати говоря, слыл антисемитом и не вполне психически вменяемым человеком).

Сергей Сухотин — тоже весьма «загадочная» фигура. Бросивший Морской кадетский корпус ради учебы на филфаке Лозаннского университета, затем служивший в Лейб-гвардии 4-м стрелковом полку, вращавшийся в обществе князя Юсупова поручик после убийства Распутина ничуть не пострадал, продолжил службу в Главном управлении по заграничным заказам, тесно контактируя с представителями стран Антанты. Он участвовал в работе Петроградской союзнической конференции в январе-феврале 1917-го, а во время Гражданской войны трудился на руководящих должностях в советском Отделе металлов ВСНХ. Проворовался, был заключен под стражу, но вскоре отпущен, а потом и вовсе вывезен как больной за границу — к Юсупову.

Некоторые исследователи полагают, что именно Сухотин стрелял в Распутина. Есть на этот счет и другие версии, но все они сходятся на том, что «хрестоматийная», изложенная в противоречащих друг другу мемуарах Юсупова и Пуришкевича история убийства — ложь.

Собственное преступление оба постарались представить как попытку «спасения России и монархии» от дьявола в человеческом облике, которого, дескать, даже яд и пули не брали, да и под водой в полынье он-де смертельно раненный дышал. Это фэнтези растиражировано в книгах и фильмах, например, в романе «У последней черты» (авторское название «Нечистая сила») Валентина Пикуля и экранизации этого сочинения, осуществленной Элемом Климовым. Там, в полном соответствии с большевистской (и либеральной) трактовкой, «распутинщина» представлена как символ обреченности самодержавия.

Князь Юсупов мотив убийства сформулировал в своих воспоминаниях так: «После встреч и бесед с Распутиным я убедился, что в этом человеке кроется главная причина всех бед, постигших Россию. Если не будет Распутина — не будет и той сатанинской силы, которой он опутал умы Николая II и его супруги». Такие оправдания, возможно, заслуживали бы внимания, если бы исходили от фанатичного, но в известной мере благочестивого человека, а не крайне распущенного великосветского содомита, любившего ходить в женских платьях. (Поговаривали, что «старец» по просьбе отца князя каким-то образом «подлечил» Феликса от первертных наклонностей.)

Как ты то ни было, Распутин с помощью своего особого дара на протяжении нескольких лет буквально спасал больного цесаревича Алексея от смерти, и это не раз подтверждалось лейб-медиками. Тот же «старец», написав письмо государю, отодвинул в 1912-м Первую мировую — в условиях, похожих на ситуацию лета 1914-го. Повторно предотвратить вступление России в войну с немцами не смог: в июле четырнадцатого лежал в госпитале Тюмени, будучи ранен Хионией Гусевой ножом в живот. «Кабы не эта проклятая баба-злодейка, что мои кишки перерезала, то не бывать войне», — сказал он позже знакомой певице Александре Беллинг. В тот раз на месте преступления «случайно» оказался столичный репортер Вениамин Дувидзон, который с удивительной точностью воспроизвел в своих статьях претензии Хионии к Распутину. В марте 1917-го Керенский лично распорядится амнистировать Гусеву.

Убийство друга царской семьи планировалось задолго до декабрьской ночи 1916-го. С тех пор, как он сблизился с монаршими особами, «сибирский мужик» стал сильно досаждать представителям влиятельных кругов: великим князьям, министру внутренних дел Алексею Хвостову и его заместителю Степану Белецкому, московскому губернатору (а после начальнику Отдельного корпуса жандармов, флигель-адъютанту императора) генералу Владимиру Джунковскому и многим другим. В тесном содружестве с журналистами столичных газет, депутатами Думы, руководителями политических партий они организовали кампанию по компрометации, а точнее, форменную травлю «тобольского старца». Его обвиняли в диком пьянстве и разврате, шарлатанстве и сектантстве, используя подложные донесения филеров и «свидетелей». А позже перешли на грязные сплетни о «любовной связи» с царицей, об их совместной работе на германский генштаб... Именно так подготавливалась в стране революция.

(В первые годы советской власти шеф жандармов Джунковский, как ни странно, преспокойно жил с сестрой в Москве, получая пенсию от Совнаркома.)

Операция по очернению Распутина была столь эффективной, что клевете поверили и премьер-министр Петр Столыпин, и будущая святая мученица великая княгиня Елизавета Федоровна, и ряд почитаемых по сей день архиереев.

Тем удивительнее результаты следственной комиссии Временного правительства, которая не нашла никаких подтверждений «распутинщины». Работавший с документами и свидетелями товарищ прокурора Екатеринославского окружного суда Владимир Руднев (он вначале разделял «общее мнение») сообщил: «Тщательное и беспристрастное расследование заставило меня убедиться, насколько все эти слухи и газетные сообщения были далеки от истины». То есть пьяные оргии, хлыстовские радения, свальный грех в банях, взятки за передачу прошений царю, не говоря уже о работе на немцев и блуде с царицей, — оказались вымышленными от начала до конца. Под давлением разгневанного председателя комиссии, «вольного каменщика» Николая Муравьева Руднев был отстранен от следствия.

В то же время другой видный масон, Керенский, своими первыми распоряжениями на должности министра юстиции прекратил уголовное дело об убийстве Распутина, а также приказал вырыть из могилы и сжечь его труп. Спрашивается: зачем?

Олег Платонов, написавший в своей книге «Пролог цареубийства» об акции по устранению Григория Ефимовича, приводит заключение судебного медика Дмитрия Косоротова: «На трупе обнаружены 3 следа от выстрелов различного типа оружия. Первый выстрел — в живот, почти в упор... Это привело к обильному кровотечению, которое, вероятно, и стало причиной смерти. Второй выстрел — в спину, предположительно с небольшого расстояния, поскольку на теле остались ожоги... Третий выстрел — в лоб, в упор. Вероятно, этот выстрел был нанесен, когда Распутин был уже мертв... Воды в дыхательных путях нет... следовательно, тело сбросили в воду, когда он был уже мертв».

Никаких следов яда патологоанатом не обнаружил, а значит, «воспоминания» Юсупова и Пуришкевича опровергаются напрочь. Из заключения следует, что убийц было трое, и кто-то из них, подобно профессиональному киллеру, произвел контрольный выстрел. А с какой целью тело-то сбросили на видном месте, не привязав груза, да еще и оставив возле проруби галошу убитого? Сильно спешили или исполняли некий ритуал?

Если о ритуальном характере убийства еще можно спорить, то в английском следе сомневаться не приходится. Британский посол в Петербурге Джордж Бьюкенен на приеме у царя в честь Нового года обратился к Николаю II со словами: «Я знаю, что в убийстве Распутина вы обвиняете одного молодого англичанина. Это ложный след».

Такая осведомленность выглядит странно, не правда ли? Что же касается «молодого англичанина», то это не кто иной, как Освальд Рейнер, приятель Феликса Юсупова по Оксфорду, резидент британской разведки, выполнявший тогда в Петрограде особую миссию.

В 2004 году на канале BBC вышла передача «Кто убил Распутина?». В ней бывший следователь Скотланд-Ярда Ричард Каллен вместе с историком Эндрю Куком сделали однозначный вывод: «старца» убил Рейнер, во всяком случае именно он произвел контрольный выстрел. Британские исследователи считают, что в разработке спецоперации приняли активное участие английские агенты капитаны Джон Скейл и Стивен Элли. Второй, как и Рейнер, находившийся тогда в русской столице, писал первому в Лондон 7 января 1917-го: «Хотя события не происходили точно по плану, наша цель явно достигнута. Реакция на уничтожение «темной силы» благоприятная, хотя были заданы некоторые неудобные вопросы по поводу более широкого вовлечения в это дело. Рейнер сейчас занимается тем, что прячет концы в воду».

Ричард Каллен нашел племянника того самого Рейнера, и этот родственник рассказал: дядя незадолго до своей смерти обмолвился о том, что в ночь убийства Распутина он был в Юсуповском дворце.

В книге фрейлины императрицы Анны Вырубовой (Танеевой) «Страницы моей жизни» о заговоре против Распутина, подготовленного в стенах английского посольства при поддержке Бьюкенена, говорится прямо. Среди заговорщиков она назвала великую княгиню Марию Павловну (старшую) — мать Кирилла и Бориса Владимировичей. Эндрю Кук тоже уверен, что авторами заговора были великие князья, а соавтором — английская разведка.

Ответ на вопрос: «Зачем союзникам устраивать громкое политическое, расшатывающее русский трон убийство?» — содержится в самом вопросе. Конечной целью кругов, подтолкнувших европейские империи к войне между собой, было как раз обрушение этих великих держав. И хотя «тобольский старец» глобальной бойне уже никак не мешал (да и склонять государя к сепаратному миру с немцами не собирался), то, что его наглое, по сути, демонстративное убийство должно было стать прелюдией к перевороту и смуте в России, было понятно не только британцам. Знали об этом и масон высокого градуса посвящения Жанен, притащивший с собой в Петроград «доктора Лазоверта», и все влиятельные противники самодержавия внутри страны. То, что усилия разрушителей сошлись, как в фокусе, на сложной и трагической фигуре «старца», заставляет задуматься о многом, в том числе о мистическом измерении произошедшего во дворце Юсупова убийства.

В пророческом послании, написанном незадолго до смерти и озаглавленном: «Дух Григория Ефимовича Распутина-Нового из села Покровского» говорится: «Я предчувствую, что еще до первого января я уйду из жизни... Если меня убьют нанятые убийцы, русские крестьяне, мои братья, то тебе, Русский Царь, некого опасаться... Если же меня убьют бояре и дворяне... братья восстанут против братьев и будут убивать друг друга... Русской Земли Царь, когда ты услышишь звон колоколов, сообщающий тебе о смерти Григория, то знай: если убийство совершили твои родственники, то ни один из твоей Семьи «детей и родных не проживет дольше двух лет».

Все сбылось в точности. Как знать, возможно, неграмотный, «неоднозначный» мужик из Сибири был последним удерживающим православной империи, а силы, стремившиеся смести ее с лица земли, знали об этом на духовном уровне. Но еще больше удивляет тут слепота высшей аристократии, членов императорской фамилии, сыгравших едва ли не главную роль в разрушении русской державы. Очень точно охарактеризовал то злодеяние дипломат и публицист Юрий Карцов: «Убийство Распутина — преступление отвратительное... Прозвучало оно погребальным звоном и возвестило миру — приближается гибель Дома Романовых, и тысячелетнее свое существование русский народ кончает самоубийством».

Этому убийству, как и тесно связанному с ним расстрелу царской семьи в доме Ипатьева, суждено нести в себе некую, не разгадываемую до конца ни одним следствием загадку. Подобные жертвоприношения не покрываются патиной забвения, их образы-проекции то и дело оживают, пульсируют, кровоточат, протягивают невидимые пунктиры в будущее. Ибо связаны с сокровенной тайной самого бытия России. Возможно, время разгадки уже близко.