Подарок на перспективу

Лет шесть назад Максиму Суравегину понадобилось что-то напечатать вручную, а не на компьютере, и жена подарила ему пишущую машинку. Через несколько дней у него был день рождения, и друзья, обрадованные тем, что им больше не надо ломать голову над подарком, принесли еще штук десять. Максим Суравегин по образованию инженер, поэтому машинки заинтересовали его прежде всего своей механикой и дизайном. «Я начал их изучать, — вспоминает он, — и понял, что они отличаются друг от друга». Десять машинок стали основой коллекции, в которой сейчас около тысячи штук — разного времени, происхождения, выполняющих разные задачи.

Есть уникальные экземпляры — например, золотой аппарат Remington. Компания Ford заказала его в подарок журналисту, который писал для нее рекламные статьи и был включен в список почетных членов зала автомобильной славы. В этой машинке позолочена каждая деталь, вплоть до последнего шурупа.

Еще один раритет, но совсем другого рода — пишущая машинка Lambert, похожая на старинный телефон с диском, который надо крутить указательным пальцем. Изобрел ее французский иммигрант Фрэнк Ламберт, который был, судя по всему, неплохим механиком. Он успел зарегистрировать около тридцати патентов — на водосчетчики, машины для голосования, фонограф, то есть звукозаписывающий аппарат, и вот эту пишущую машинку непривычного для нас дизайна. В ней нет каретки! Круглая клавиатура представляет собой литой диск с нанесенными на него буквами. При нажатии клавиши он поворачивается и на бумаге пропечатывается нужная буква.

Ламберт придумал эту машинку еще в 1884 году, но больше десяти лет дорабатывал и выпускать начал только в 1904-м. «Если бы он сразу начал ее производить, — комментирует Максим Суравегин, — возможно, люди в двадцатом веке пользовались бы другими машинками».

Машинистки и переписчицы

Днем рождения пишущей машинки считается 23 июня 1868 года — в этот день американец Кристофер Шоулз запатентовал изобретение, над которым работал вместе с Карлосом Глидденом и Самуэлем Соулом. Через пять лет им удалось изготовить первый промышленный образец, тот заинтересовал руководителя известной оружейной фирмы «Ремингтон и сыновья». Он заключил контракт с Шоулзом, и в 1874 году начался выпуск и продажа машинки Sholes & Glidden, известной также как «Ремингтон №1».

Именно благодаря этой машинке произошли радикальные изменения на рынке труда: чтобы обойти конкурентов, «Ремингтон» объявил о наборе на курсы машинописи. В этом не было необходимости, поскольку освоить технику печатания, как мы все знаем, можно и самостоятельно, но как рекламный трюк это работало прекрасно. Чтобы потенциального покупателя не остановила сложность освоения пишущей машинки, курсы продолжались неделю. Рекламные объявления обещали, что за это время ученики достигнут скорости письма не меньше 160 – 200 ударов в минуту.

В 1888 году на съезде фабрикантов пишущих машин была утверждена единая клавиатура по типу придуманной Шоулзом, а в начале 1890-х тысячи молодых женщин, овладевших новой профессией, застучали по клавишам в американских и европейских конторах.

Поначалу в этой офисной армии было много мужчин, появилось даже понятие «ремингтонист», потом его вытеснило новое слово «ремингтонистка», и только в начале нового, двадцатого века — «машинистка». Появление пишущей машинки подарило женщине независимость, и производители это всячески подчеркивали. На плакате с первой машинкой «Ундервуд» Шоулза благодарят машинистки, а он им отвечает: «Я надеюсь, что сделал что-то важное для женщин, которым теперь будет легче зарабатывать на жизнь».

В начале прошлого века курсы усложнились: на них учили печатать уже не двумя пальцами, а слепым десятипальцевым методом, минимальный срок обучения увеличился до четырех месяцев, после чего окончившим курс присваивалось звание либо «переписчицы», либо «машинистки». Последнее считалось более почетным: машинистка должна была воспринимать текст на слух и воспроизводить его без ошибок.

Назад, в будущее

Пишущая машинка изменила не только женскую судьбу, но и писательскую практику. В экспозиции выставок, которые частный музей возит по стране, входит томик «Приключений Тома Сойера и Гекльберри Финна». Марк Твен первым из писателей напечатал свой роман на пишущей машинке, за ним последовали другие романисты и поэты. Машинка, как полагают исследователи англоязычной литературы, изменила стихи и прозу, а также само отношение к писательскому процессу. Оказалось, что диктовать свое сочинение машинистке намного легче, чем в одиночку корпеть над листом бумаги. Диктовка вдохновляет, мысль летит... так и хочется сказать — со скоростью двести ударов в минуту. Профессиональные машинистки, кстати, доходили до пятисот ударов.

Пишущая машинка явно способствовала появлению новых стихотворных размеров. Поэт, стучащий по клавишам, невольно начинает прислушиваться к их звуку. Ранние стихи Маяковского — не связан ли их ритм с машинкой, на которой они были набраны? У «горлана-главаря» был «Континенталь», немецкая модель с русской клавиатурой.

Весь двадцатый век прошел под стук пишущей машинки, но в двадцать первом ей пришлось уступить место компьютеру. Последний экземпляр был произведен в 2012 году в Уэльсе и прямо с завода отправился в лондонский Музей науки. Сотрудники музея решили, что он будет олицетворять конец эпохи.

Но оказалось, что прощаться с этим изобретением еще рано. «Если говорить про творческий процесс, во всем мире народ пересаживается обратно на пишущие машинки, — уверяет нас Максим Суравегин. — Когда вы пишете текст на компьютере, вы занимаетесь и сочинительством, и редактурой, а это два разных процесса. Наверное, вы замечали, что, когда вы написали текст на компьютере, а потом начали его переделывать, вам приходится вспоминать, как вы написали ту или иную фразу в первом варианте. На печатной машинке у вас все останется на виду».

Кроме того, уже одно то, что вы сидите за машинкой той же модели, которой пользовался Бунин или, допустим, Довлатов, написавший «Соло на ундервуде», вдохновляет на творчество. Актера Тома Хэнкса, который является одним из известных коллекционеров пишущих машинок, хобби сделало писателем: по случаю выхода своего первого сборника рассказов «Уникальный экземпляр» он заметил, что это очень стимулирует — «иметь очень специальное орудие, которое подходит только для одного дела, и подходит идеально».

Фотографии: Сергей Петров.