Алексей ФИЛИППОВ

20.07.2021

«Прошлое — чужая страна». Так называется книга американского историка Дэвида Лоуэнталя, речь в ней идет о том, как плохо мы представляем минувшее.

В «Театральном романе» Булгаков вывел Станиславского под именем Ивана Васильевича. По мнению олицетворяющего автора главного героя, драматурга Максудова, в двадцатые годы прошлого века Иван Васильевич существовал вне стоявшего на дворе времени. Вот эпоха, вот Независимый театр — он же МХТ. Вот СССР, а вот дом Ивана Васильевича, где время остановилось — новую власть там признают, боятся, но мало ее понимают. А Максудов плохо понимает Ивана Васильевича. Ему нужен толмач, в роли которого выступает завлит Миша Панин (заведующий литературной частью театра и легендарный критик Павел Марков). Новая эпоха не находит общий язык с минувшей, только что завершившейся. Люди недавних времен кажутся друг другу странными. Что же говорить о нас, ушедших в космическую даль и от Станиславского с его Художественным театром, и от самого Булгакова.

Вот расстояние в миллионы несуществующих парсеков из научной фантастики: 155 лет назад, 3 июля 1866 родилась жена Станиславского Мария Петровна Перевощикова, по сцене Лилина. Отсчитываем от этого 22 года, — Станиславскому, Константину Алексееву, тогда было 25 лет. Она бесприданница, сирота. Он из очень богатой семьи, ему предстоит управлять фамильным предприятием.

Он красавец, умеет быть очаровательным. Она милая, но при этом не слишком заметная барышня.

Переложим эту ситуацию на реалии 2021 года: он ездит на «Мазерати», учился в Лондоне и живет с эстрадной певицей, а за границу летает на папином самолете. Мажоры не участвуют в театральной самодеятельности, и у него нет шансов познакомиться с девушкой-серой мышкой, получившей в ней роль. И даже если при всем этом они каким-то чудом познакомятся (наша героиня скромна, замкнута и по ночным клубам не ходит), то о чем им говорить?

Снова переносимся в прошлое. Наш герой, Константин Алексеев, завидный жених, но ведет себя очень сдержанно, находится под строгим присмотром мамаши и папеньки. Он влюблен в театр (это все еще суперискусство — давайте представим, что в 2021-м наш молодой миллионер снимается в кино). Родные против его увлечения, но он нашел пристойный выход, и выходит на сцену под псевдонимом Станиславский. А еще он ищет жену, да так, чтобы это было на всю жизнь. Она должна быть разумной, спокойной, милой. Не похожей на его экспансивную мать. И вот Станиславский и Перевощикова встречаются на одной и той же сцене, в одном любительском спектакле — это произошло в 1888-м. А в 1889-м они поженились.

Далее начинается полное расхождение времен. Если бы в 2021-м снимали сериал, главными героями которого были бы эти молодые люди, прототип Станиславского оказался бы несколько странен. Произведение превратилось бы в комедию. Мужчина и девушка страстно целуются на сцене. Она по уши влюблена. Он, очевидно, тоже. Но он молчит, и предложение приходится сделать ей. Он безумно рад, он на седьмом небе от счастья! Конечно же, он согласен — за этим следует и официальное предложение руки и сердца.

Мило и забавно, главного героя у нас играет комик. Но Константин Алексеев 1888-1889 годов серьезный и непростой молодой человек: закрытый, умный, сильный, знающий, чего он хочет.

Вскоре он полностью перестроит семейную фабрику, перепрофилировав ее с производства золотой канители. После заграничного турне Константин Алексеев решит, что будущее за электричеством, и в предприятие надо вдохнуть новую жизнь, перейдя на производство кабелей, медного проката и изолированных проводников для слабых токов. Этим он и занимался на фоне отношений с Лилиной-Перевощиковой, вскоре ставшей Алексеевой, и если переложить это на сегодняшние реалии, то герой создает хай-тек производство мирового уровня. Но при этом он организует на нем хор, читальню и самодеятельный театр.

Как это можно подать в нашем, относящемся к 2021 году сюжете — так, чтобы поступки героя были понятны массовому зрителю? Всерьез? Тогда этому никто не поверит — таких миллионеров в наше время нет. Итак, мы по-прежнему снимаем комедию. Смешно же: вот суперпроизводство, а в нерабочее время сотрудники еще и поют.

А чего стоит случай с заезжей американской суперзвездой из шоу-бизнеса, случившийся через 16 лет после свадьбы наших героев, когда их отношения стали непростыми? Вот как описывала это сама знаменитая танцовщица (и редкая красавица) Айседора Дункан:

— …Как-то вечером, глядя на его благородную красивую фигуру, широкие плечи, черные, чуть серебрящиеся на висках волосы, я возмутилась своей всегдашней роли Эгерии. (Нимфа-советник, ставшая именем нарицательным, означает любую девушку-советника. — Культура.)

Когда он собрался уходить, я обвила его сильную шею руками, притянула его голову к себе и поцеловала в губы. Он нежно вернул мне поцелуй, но на лице его было написано крайнее изумление, как будто поцелуй был последнее, чего он мог от меня ожидать.

Затем, когда я пыталась привлечь его к себе еще ближе, он отшатнулся с недоумением и вскричал:

«Но что мы будем делать с ребенком?»

«Каким ребенком?» – спросила я.

«Ну, нашим, конечно. Что мы с ним сделаем?

Видите ли, — продолжал он с расстановкой, — я никогда не соглашусь, чтобы мой ребенок воспитывался на стороне, а иначе при моем теперешнем семейном положении быть не может».

Эта сцена сильно подействовала на смертельно влюбленную Дункан.

— Только тут, — продолжает она, — я вполне ясно поняла, как некоторые культурные люди могут отправляться в места сомнительной репутации после общения с людьми высокого интеллекта.

Я, будучи женщиной, этого сделать не могла и потому всю ночь напролет металась в кровати из стороны в сторону. Утром я пошла в русскую баню, где пар, чередуясь с холодной водой, привел мою нервную систему в моральное состояние…

Через много лет она пересказала все это Лилиной. Та посмеялась:

— Ах, это так на него похоже! Он очень серьезно относится к жизни.

А как еще жена могла отреагировать на эту маленькую женскую месть?

Как бы то ни было, перед нами человек совсем иной, не сегодняшней природы. У него обузданы страсти, он искренне хочет делать добро. Колеблясь между бизнесом и искусством он, в конце-концов, выбирает последнее. И живет с женой полвека, находя в ней поддержку и опору — несмотря на то, что люди они разные, и между ними бывают и разногласия, и непонимание.

Драматургу Максудову из «Театрального романа» Иван Васильевич-Станиславский был не близок: тот жил, не соприкасаясь с новой реальностью, которая вполне могла сожрать Булгакова. А мы, глядя на Станиславского и Лилину, вполне можем усомниться в концепции линейного, постоянного прогресса.

И уж люди-то, во всяком случае, с течением времени лучше не становятся, — это видно по тому, что человек, относящийся к женщинам так, как, как к ним относился Станиславский, в сегодняшней реальности едва ли возможен. А если и возможен, то смешон. В 1889-м и 1905-м не было ни «культуры отмены», ни дела Харви Вайнштейна, но еще не перевелись благородство и ответственность.