Иван РЫБИН

20.06.2019

Великая Отечественная, стоившая нашему народу почти 27 миллионов жизней, всегда будет занимать важнейшее место в культуре и искусстве, волновать умы все новых исследователей. И чем дальше, тем больше. Ведь постепенно снимаются всяческие «грифы» и некогда табуированные, по разным причинам, темы становятся достоянием гласности. Анализ открывшихся документов порой способен привести к существенному переосмыслению картины противостояния Советского Союза с гитлеровской Германией.

Сталин не доверял разведчикам, в том числе героическому Рихарду Зорге. Сталин приказал не поддаваться на провокации и запретил привести войска в боевую готовность. Сталин не прислушался к многочисленным немецким перебежчикам. Сталин не внял намекам посла Германии графа Вернера фон Шуленбурга. В общем, никого генсек в те дни не слушал. Грянувшая 22 июня 1941 года катастрофа обычно объясняется этими причинами — подавляющее большинство историков охотно их тиражирует. Однако правда в том, что Генштаб РККА еще за четыре дня до роковой даты отдал приказ подготовиться к нападению гитлеровцев. Почему же тогда нам ничего неизвестно об этом документе?

Победителей не судят?

Бумаги, касающиеся Великой Отечественной, стали изымать вскоре после Победы — из Генштаба, Совета народных комиссаров (СНК), различных наркоматов и прочих ведомств они перекочевывали в секретариат вождя. Сохранилась малая толика перемещенных дел. Например, по Третьей оборонительной линии — гигантскому укрепрайону от Селигера до Почепа, который построили, но странным образом бросили, есть только справки-заместители. И то не по всем папкам. Но по большей части нет даже такого.

Тем не менее полное отсутствие следов историки связывают, скорее, со второй волной изъятия документов — времен Никиты Хрущева. Именно тогда сами фигуранты добрались до собранного при Сталине компромата, и целлюлоза запылала. Под нож отправили и тех, кто «копал». Был расстрелян начальник следственной части по особо важным делам НКГБ — МГБ (1943–1946) Лев Влодзимирский — один из главных собирателей досье на партийно-армейскую верхушку. К высшей мере приговорили многих руководителей бывшего СМЕРШа, сильно проредили и рядовой состав контрразведки.

— Никита Сергеевич уничтожал улики своего кровавого восхождения наверх. Тем же занимались и его соратники. Сам «кукурузник» к событиям начала войны отношения не имел, но были среди его окружения и те, на ком лежала вина в наших поражениях, — напоминает доктор исторических наук Юрий Жуков.

Вот любопытный факт (документы по нему каким-то чудом сохранились, их можно найти в открытом доступе): в июне 1941-го кто-то допустил страшную пересортицу с доставкой снарядов калибров 45 мм и 76 мм. В танковые части доставляли лишь фугасные боеприпасы, а в приграничные укрепрайоны — бронебойные. То есть с точностью до наоборот. И дело не только в том, что промышленность сорвала гособоронзаказ. Кто-то переориентировал поставки уже выпущенной продукции ВПК, и у него, разумеется, есть имя, фамилия, должность.

Наиболее критичной была ситуация по трехдюймовым бронебойным снарядам. Так, 6-й мехкорпус (ЗапОВО, генерал-майор Михаил Хацкилевич, 238 танков Т-34, 113 танков КВ) на 22 июня не имел ни одного бронебойного снаряда; 3-й МК ПрибОВО (генерал-майор Алексей Куркин) — 50 Т-34 и 51 КВ — аналогично; 4-й МК КОВО (генерал-майор Андрей Власов — да-да, именно он...) — 242 Т-34 и 72 КВ — то же самое. Как это называется? Тотальное разгильдяйство? Трагическая ошибка в массовых масштабах?..

Не менее серьезная «ошибка» — бракованные 45-мм бронебойные болванки, которые рассыпались на куски при попадании, их перекалили. Причем на ряде заводов сразу. Некто запустил в производство заведомо вредительскую технологию, каким-то непостижимым образом она прошла через испытания, согласования и прочие инстанции. Где же виновные?

«После войны началось тайное расследование по всем событиям, касающимся боевых действий и службы тыла. Большинство свидетелей были живы, вещдоки — налицо, документы тоже. Работали не торопясь — шел «ресурсный разбор», то есть на людей компоновали досье. На будущее. Более того, неизвестно, контролировал ли сам вождь процесс расследования. Именно так можно объяснить отсутствие арестов, — размышляет историк Ярослав Листов и уточняет: — Судя по следам в архивах, разбирательства свернули после смерти Сталина».

Телеграмма из центра

Ключевым моментом того расследования была телеграмма Генштаба от 18 июня 1941 года, приказывающая западным округам привести войска в боевую готовность для отражения нападения Германии. Из четырех округов ее выполнили только в одном — Одесском. На Белостокском выступе, равно как и подо Львовом или в Прибалтике, войска, наоборот, разоружали — с самолетов снимали пулеметы, с пушек «на профилактику» увозили оптику, танки ставили на ТО, с них сливали горючее и доставали боекомплекты. Воспоминаний на сей счет в мемуарах фронтовиков не счесть.

Первые дни войны ознаменовались множественными воздушными таранами, советские летчики погибали, но забирали с собой врагов. Позднее в СССР об этом часто писали, отдавая дань героизму наших асов. Но задумываться, почему пилоты отваживались на такой шаг, было не принято. Между тем ответ прост и ужасен — патронов на самолетах не имелось, порой отсутствовали и сами пушки-пулеметы...

Разоружение стоявших около границы войск продолжалось до последнего часа, хотя Москва приказывала иное — прямо противоположное.

«...По его приказу (Сталина. — «Культура») был совершен облет западной границы СССР для проверки сведений разведки о завершении подготовки вермахта к нападению на СССР, которые подтвердились. 18 июня последовала телеграмма Генерального штаба о приведении войск приграничных округов в боевую готовность» — это цитата из 12-томной энциклопедии «Великая Отечественная война 1941–1945 годов» (председатель редакционной комиссии генерал армии С.К. Шойгу), на 152-й странице первого тома прямо утверждается, что никакого неожиданного нападения не было. Действительно, 18 июня генерал-майор Георгий Захаров «в режиме онлайн» докладывал в Кремль об увиденном по ту сторону границы. Он пролетел вдоль всего Белостокского выступа, приземляясь через каждые 50 километров на погранзаставах. Оттуда по линии НКВД информация мгновенно поступала непосредственно Лаврентию Берии, от него — вождю. Полковник рассмотрел более чем достаточно для того, чтобы понять: не сегодня завтра нападут. И Генштаб телеграфировал в округа — готовьтесь. Заряжайте пушки, раздавайте патроны, отводите бойцов в укрытия с заранее примеченных фашистами мест.

Последнее указание, к слову, будучи выполненным, помогло бы избежать осады Брестской крепости. «Брестская крепость оказалась ловушкой и сыграла в начале войны роковую роль для войск 28-го стрелкового корпуса и всей 4-й армии... Большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий осталось в крепости не потому, что они имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из нее выйти», — писал позднее генерал-полковник Леонид Сандалов.

Командование 28-го СК пыталось еще за неделю до начала войны получить добро на отход из устаревшей и включенной в систему обороны лишь осенью 1939-го цитадели на запасные позиции. Данный момент рассматривался на следствии в отношении генерала Дмитрия Павлова и его штаба, показания арестованных разнились. По сути, все валили друг на друга, называя черное белым. Но никакое объяснение уже не могло вернуть жизни людей, погибших в котле.

— Про телеграмму Генштаба я писал еще двадцать лет назад. Очень рад, что ее существование наконец-то признали на самом верху. Оригинал документа, увы, был уничтожен при Хрущеве. В энциклопедии содержится лишь упоминание. Первый том, кстати говоря, вышел в свет в 2015-м, однако доступен широкому кругу читателей стал лишь в прошлом году. Ранее книга фактически находилась под грифом «для служебного пользования», — комментирует Юрий Жуков.

В тени

Признание существования приказа от 18 июня и предшествующего ему облета границы — очень важная веха в исторических исследованиях ВОВ. Теперь на события 22 июня 1941 года можно посмотреть совсем под иным углом зрения. Этот «иной взгляд», бесспорно, тоже не станет откровением.

— С одной стороны, наличие директивы от 18 июня 1941 года прямо подтверждает версию о предательстве части генералитета. С другой — нужно разобрать причины. Действия того же Дмитрия Павлова были прямым пособничеством врагу, но просто так один из высших руководителей страны не стал бы рубить сук, на котором сидел. Это не история Тухачевского, который банально захотел устроить переворот и стать военным диктатором. Тут иное — предательство. Кара была неминуема. Однако если рассмотреть версию о том, что кто-то ему (и не только ему) приказал «открыть фронт», то все становится логичным. Сталина смещают, власть меняется, и Павлов с пособниками уходит от ответственности. Остается только понять, в чьих интересах могли действовать военачальники, — рассуждает Ярослав Листов.

Версия о наличии в руководстве предвоенного СССР тайного кукловода до недавних пор считалась конспирологической, серьезные люди стеснялись о ней заговаривать. Однако постепенно к историкам приходит осознание того, что мы крайне мало знаем о внутриполитических раскладах в сталинском Политбюро. Про некоторые фигуры так и вовсе ничего неизвестно. Возьмем, например, Льва Мехлиса — за тщательно выпестованным в литературе и кинематографе образом жестокого, не блещущего умом фанатика скрывается достаточно цельная личность. У которой было все в порядке и с головой, и с решительностью, и со связями, в том числе за границей.

Хитрован Анастас Микоян и якобы недалекий «главный по паровозам» Лазарь Каганович — тоже отнюдь не статисты. Но мы знаем лишь их маски, созданные современниками, сплошь конкурентами или апологетами. А что нам известно об Андрее Андреевиче Андрееве? Этот «человек-тень» на протяжении двадцати лет являлся членом Политбюро, а после войны даже занимал пост вице-премьера (напомним, главой правительства был сам Иосиф Виссарионович).

Впрочем, не конспирологией единой. Как это ни печально, но и разгильдяйство, и форменная глупость накануне войны также имели место.

— Преступная халатность — вот как следует охарактеризовать действия некоторых советских руководителей. Не только военачальников, но и хозяйственников. Скажем, Николай Вознесенский предлагал зачем-то перенести авиационные заводы в Прибалтику... К счастью, идею отклонили. Генштаб неправильно определил направление главного удара немцев, зациклившись на Украине, авиатор Рычагов — хороший летчик, герой Испании — оказался слабым организатором, — перечисляет Юрий Жуков.

Тем не менее остальные нюансы явно меркнут на фоне неисполнения приказа Генштаба от 18 июня. Собрать мозаику фактов в стройную картину смогут, пожалуй, лишь дальнейшие исследования.