Сергей ГРОМОВ

11.10.2017

190 лет назад, 13 октября 1827-го, русские войска под командованием Ивана Паскевича взяли Эривань (нынешний Ереван). Это был, пожалуй, самый знаменательный успех нашей армии в период русско-персидской войны (1826–1828). После боев, согласно заключенному Туркманчайскому миру, город был присоединен к России. О генерале-триумфаторе и знаковых событиях николаевской эпохи «Культуре» рассказал писатель Арсений Замостьянов.

культура: О Паскевиче выросшие в СССР соотечественники почти ничего не слышали. Чем объяснить такое общественное «забвение», не тем ли, что Иван Федорович входил в состав суда над декабристами?
Замостьянов: Что верно, то верно, писали о нем крайне скупо. Его военное искусство ассоциировалось с имперской экспансией: тут вам и Кавказ, и Польша, и Венгрия… Он был грозой для наших будущих союзников по Варшавскому договору. Впрочем, еще в досоветские времена слава Паскевича с годами померкла. Его заслонили и предшественники, и такие наследники в ратном деле, как Скобелев. Возможно, не хватало яркого, броского обаяния личности. Он не стал героем фольклора. И это при том, что успешных кампаний на его счету феноменально много.

И еще важный момент: наивысший взлет карьеры Ивана Федоровича пришелся на времена Николая I. А советская традиция твердила: «торжество реакции», и точка. В этом смысле оказавшийся не в чести у царя генерал Ермолов считался более «прогрессивным».

Действительно, Паскевич участвовал в работе Верховного суда над «соучастниками злоумышленного общества, открывшегося 14 декабря 1825 года» (о том, что в истории они останутся под названием «декабристы», никто тогда, разумеется, не подозревал), и это тоже веская причина для замалчивания его полководческих заслуг. Однако вовсе вычеркнуть из истории единственного полного кавалера одновременно орденов Святого Георгия и Святого Владимира не получилось. Скромный памятник Паскевичу в армянском Кировакане стоял и в советское время. Знатоки истории и литературы, конечно, не забывали полководца («могучий мститель злых обид» — ​писал о нем Пушкин), но как фигуру первого ряда не воспринимали.

культура: Можно ли сказать, что за освобождение Эривани и Восточной Армении Россия в итоге заплатила жизнями Александра Грибоедова и сотрудников тегеранской миссии?
Замостьянов: Александр Сергеевич жил по законам чести. Ясно было, что отношения с персидскими «ястребами» после Туркманчайского мира будут накаленными. Но он готов был отдать жизнь за интересы империи. Хотя такого варварства, как случивший тогда погром посольства, предвидеть не мог никто.

Для Армении вышеназванная кампания русской армии стала точкой отсчета в деле возрождения государственности. Да и грузины получили гарантии мирного цивилизованного развития. Дружба с христианскими народами Закавказья для России не была декоративной, вылилась в братство, проверенное в боях. Так, во время осады Эривани формировались и быстро разрастались добровольческие дружины из армян и грузин. Они охотно шли сражаться против ханских войск. А мирные коренные жители принимали русских солдат как освободителей. «Разрушение ада не имело бы для грешников той цены, как взятие Эриванской крепости для армян», — ​писал их просветитель Хачатур Абовян. И всю кампанию, и взятие этого города Паскевич провел с блеском. Почетный титул графа Эриванского заслужил сполна.

культура: Почему мы в те годы ушли из фактически отвоеванной у турок Западной Армении, хотя, наверное, могли прорубить коридор к Босфору?
Замостьянов: Политика — ​искусство возможного. Николай I, как правило, руководствовался этой истиной. Одного военного превосходства для решения таких вопросов недостаточно, очень важны международная обстановка и дипломатический контекст. Могла бы поддержать столь мощное и стратегически перспективное расширение границ Российской империи, например, Австрия? О Британии в этом плане и говорить не приходится. Если бы у нас были возможности для равноценного размена с потенциальным союзником, то можно было бы помечтать и о Босфоре. Но обстоятельства складывались иначе.

К тому же Россия старалась воевать на южных и восточных рубежах малыми силами, а у противников оставались мощные ресурсы для мобилизации. Паскевич блестяще провел две войны подряд — ​персидскую и турецкую. И все же возможности у него были ограниченные. Если бы пришлось вести кампанию масштабную и затяжную — ​трудно было бы избежать больших потерь. А так — ​нанесли удар, добились своего. Продвинулись к проливам, но на шаг-другой, не до конца.

Для Персии и Османской империи армянский вопрос оставался крайне болезненным. Достаточно вспомнить, что правители Эривани, фактические хозяева Армении, были одними из первых лиц в персидской иерархии. Город же по итогам войны стал российским.

С другой стороны, армянское купечество являлось заметным фактором в османской экономике. А главное, всегда следует помнить: это Восток. Россия уже в те времена разбиралась в его хитросплетениях лучше других европейцев, но все равно оставалась в регионе чужой. И Николай вовсе не собирался вести себя как медведь в посудной лавке, собственные силы оценивал трезво.

Иллюстрация на анонсе: Ф. Рубо. Взятие русскими войсками Эриванской крепости