Александр АНДРЮХИН, Крым

14.05.2015

Особенно остро принудительное отрезвление народа, затеянное Михаилом Горбачевым, ударило по южным винодельческим районам. Корреспондент «Культуры» побывал в Крыму, чтобы встретиться с очевидцами драмы (а порой и трагедии) тридцатилетней давности.

Подписка о неразглашении

Самым странным в этой кампании было то, что более всего от нее пострадали не дешевая водка и незатейливая «плодово-выгодная» бормотуха, а элитные сухие вина и редкие селекционные сорта винограда, в основном произраставшие в Крыму. Борьбу с народным достоянием власти хотели засекретить — бывший руководитель одного из совхозов в окрестностях Севастополя рассказал мне: с виноградарей брали подписку о неразглашении того, что в действительности происходило на полях.

Лидером в секторе элитных вин был тогда завод в Массандре, основанный еще князем Львом Голицыным.

— Я в те времена работал простым агротехником, — рассказывает «Культуре» Владимир Суглобов, главный агроном винодельческого госпредприятия «Ливадия», входящего в объединение «Массандра». — Помню, как все с тревогой ожидали приезда Лигачева. Говорили, что он хочет закрыть наш завод, а винотеку, которая хранилась в подвалах с XIX века, — вылить в море.

Положение спас первый секретарь ЦК Компартии Украины Владимир Щербицкий. Он позвонил Горбачеву, и тот приказал, чтобы «Массандру» оставили в покое. Однако без потерь не обошлось. Заводу принадлежало 4000 га виноградных полей. По приказу сверху было вырублено 800 га винных сортов, и на их место посажены сорта столовые. Они произрастают до сих пор.

— Уничтожили коллекционные винные сорта — «фетяска», «рара нягрэ», «педро хименес», «серсиаль», «кефесия», «семильон» и «эким-кара», из которого делалось вино «Черный доктор», — с горечью вспоминает Суглобов, — а также «кокур», «мускат белый», произрастающий в районе Красного Камня. Между прочим, «Мускат белый Красного Камня» — вино редкое, для его приготовления нужно, чтобы виноград набирал 29% сахара. А это возможно только на юге Крыма, да и то не каждый год стоит нужная погода. Раньше такой сорт произрастал лишь в Гурзуфе. Потребовалось много труда, чтобы вырастить его на наших площадях. А для «Муската белого Ливадия» нужно, чтобы в винограде было не менее 31–33% сахара, это бывает раз в пять, а то и десять лет. Сейчас все эти сорта у нас восстановлены. Но тогда они пошли под топор...

В 2010 году Егор Лигачев (именно его, в 80-е члена Политбюро ЦК КПСС, мои крымские собеседники считают главным идеологом антиалкогольной кампании) заявит, что он в Массандре никогда не бывал и ничего страшного в то время не происходило — во всяком случае, винограда меньше не стало. Правда, допустил, что на местах кто-то, войдя в исполнительский раж, возможно, рубил виноградники...

Ценою жизни

Однако топорами махали не в «раже», а по разнарядке сверху. Больше всех досталось плантациям Института винограда и вина «Магарач», располагавшимся по всему Крыму. Самая крупная была в Бахчисарайском районе. Именно там виноградники подверглись наиболее варварской и опустошительной вырубке.

— В то время мой отец Мисак Мелконян возглавлял в НИИ «Магарач» отдел селекции и генетики винограда, — рассказывает «Культуре» Вагаршак Мелконян. — Институт был головным предприятием СССР в области виноделия. Там трудились известные профессора и академики — фанаты своего дела. Антиалкогольная кампания привела к уничтожению наработок, на которые были положены десятилетия. Помню, как переживал отец. Сам я в то время учился в Тимирязевской академии. Моим руководителем производственной практики был директор НИИ Павел Голодрига. Скажу вам, что Павел Яковлевич был величайшим из жизнелюбов. Занимался йогой, пропагандировал здоровый образ жизни, был всегда очень оптимистичен, бодр, ездил с лекциями по всему Союзу. Знал, где какие сорта винограда нужно сажать, что через сколько лет получится, каким вином можно удивить мировой рынок. Для него не то что каждый куст был бесценен — каждая гроздь. Когда мы с отцом узнали, что он покончил жизнь самоубийством, для нас это стало огромным потрясением...

Да, поняв, что рушится дело всей его жизни, 66-летний специалист, уцелевший на фронтах Великой Отечественной, повесился. Впоследствии по факту гибели было заведено уголовное дело. Однако следователь Сергей Брайко (сейчас замглавы администрации Ялты) не нашел прямой связи между самоубийством и давлением со стороны партийных органов, которое, как он признает, все же имело место. В итоге смерть списали на «комплекс причин». Однако мои собеседники-виноградари уверены: следствие тогда просто не имело возможности предъявить конкретным партийным руководителям уголовное обвинение в доведении до самоубийства. 

Люди несведущие могут удивиться: стоило ли принимать роковое решение из-за того, что уничтожили какие-то редкие сорта? Да посади по новой — и на второй год получишь урожай.

— Да, лоза может плодоносить уже на второй год, но свои лучшие плоды она дает только через много лет, когда ее корни укоренятся в верхних слоях почвы и начнут прорастать в подпочву, расщепляя твердые камни и раздробляя плотный гравий на много метров вниз, — рассказывает «Культуре» крымский селекционер Антон Васильев. — Именно тогда лозы начнут питаться минералами из подземных источников. Спустя годы вкус этих минералов отразится в полноте и букете хорошего вина. Среди виноделов лозы моложе десяти лет для производства ценных вин даже не рассматриваются.

Но и полвека, по словам селекционера, — не предел жизнеспособности лозы. К этому времени она дает меньший по объему урожай, однако качество его с каждым годом повышается. Даже почти погибшие столетние лозы и то могут дать пару гроздей. Именно они и сделают купаж уникальным. Великие виноградари такие грозди ждут всю жизнь.

По словам сотрудников института, Павел Голодрига был одержим идеей вывести советское виноделие на высший мировой уровень.

— Понятно, что с традиционными сортами типа каберне-совиньон или шардоне на мировой рынок не выйдешь — его можно завоевать только необычайными сортами, — продолжает Васильев. — Крым, благодаря своей уникальной географии и наличию множества микроклиматических зон, способен родить в результате селекции сорта, не имеющие аналогов. Павел Яковлевич стоял в шаге от уникальных открытий, но тут пришел приказ — вырубить все опытные плантации подчистую.

Однако это еще было полбеды.

— До самоубийства Павла Яковлевича довело не только уничтожение опытных полей, но и то, что партия объявила его врагом, который «спаивает народ», — говорит Вагаршак Мелконян. — Это его-то, великого ученого, посвятившего виноделию всю жизнь!

В угоду импорту

Странное дело: сразу после самоубийства Голодриги в декабре 1986-го борьба с пьянством как-то очень быстро свернулась, стало ясно, что антиалкогольная кампания провалилась.

Вскоре количество потребляемого спиртного вернулось на прежний уровень, вот только ассортимент на винных прилавках заметно оскудел. А к началу 90-х в страну начали завозить вина из Европы и США. Вот тогда-то среди российских виноделов и прошел слух, что борьба с пьянством была затеяна не для того, чтобы отрезвить народ, а чтобы очистить российский рынок для импортного алкоголя. Однако официальная версия звучала по-другому: борьбу с пьянством дискредитировали перегибы на местах.

Так или иначе, но крымское виноделие было отброшено на 30 лет назад. Только сейчас на полуострове удалось восстановить основные винные сорта (хотя многие селекционные породы канули в Лету), и регион вернулся к уровню середины восьмидесятых, то есть к готовности импортировать вина на мировой рынок.

— Надо сказать, что и Украина внесла свою лепту в разрушение винной отрасли в Крыму, — сказал «Культуре» директор ГУП «Аграрная компания «Магарач» Александр Волынкин. — Несколько лет назад Янукович уничтожил завод, построенный еще Голицыным, и выкорчевал полгектара редких сортов винограда. Ради чего? Ему не хватило участка для дачи — вот и расширился на 50 соток за счет завода. Да еще и засыпал знаменитые голицынские подвалы, где более полутора веков хранились коллекционные вина. Мы едва успели их спасти. А между тем в Великую Отечественную войну для охраны этих подвалов оставляли целый полк.

Виноградная лоза

Николай ДОБРОНРАВОВ

Над предгорьями Кавказа солнце доброе не светит.
Старики вздыхают молча. Исподлобья смотрят дети.
Вырубают виноградник, — без вины пришла расплата.
Виноградная лоза, — ты ни в чем не виновата…

Ты дарила людям радость, звонко пела и смеялась.
Гибкий стан твой порубали. Поле мертвое осталось…
Рубанули за мгновенья. За столетья — нет возврата…
Виноградная лоза, — ты ни в чем не виновата…

Вырубали (мы-то знаем!) из поэм и песен строчки.
И кедровник вырубали. И людей — поодиночке.
Ах, как лихо, ах, как просто, — одним махом все поборем!
Бывший стих и бывший труд, — все под корень, все под корень!

Доброта в посеве правды. Только злоба в разрушенье.
Вот уже навеки в ссоре близлежащие селенья.
Ах, как страшно, если руку поднимает брат на брата!
Виноградная лоза, — ты ни в чем не виновата…

Все как будто бы, как прежде… Ручейки сбегают к морю.
Только мертвые равнины, — словно памятники горю,
Словно вызов нашим предкам, словно нежности утрата.
Виноградная лоза, — ты ни в чем не виновата…

1988.