08.09.2013
Это удивительный случай, когда два главных столичных музея вступают в творческий диалог. Буквально на днях выставка Голицына закрылась в ГМИИ им. А.С. Пушкина — там показывали графические работы (см. «Культуру» № 24). И вот эстафету подхватывает Третьяковка, хвастающаяся своей голицынской коллекцией. Тут тоже есть и рисунки, и акварели, и гравюры, но в этой ретроспективе акцент сделан на живописи и скульптуре. Ученик и друг классика советской гравюры Владимира Фаворского, сам блестящий гравер, Илларион Голицын вдруг перешел к холсту, кисти и резцу, чтобы обрести новое видение, расширить восприятие, по-иному почувствовать мир. При этом и картины, и скульптуры оставались камерными, сугубо интимными, лиричными, бессюжетными. «Художник рисует себя», — писал он. И очередная выставка — не просто показ творчества мастера, трагически погибшего шесть лет назад. Это рассказ о Голицыне, написанный им самим.